Страница 79 из 131
- Лукарис, уважаемый пан, схизмат! А в крестовый поход, как сказал пан гетман, пойдут только одни католики. Получается, cujus regio ejus religio [чья власть, того и вера (лат.)] или наоборот.
- Известно, что и Александр Македонский опирался не на религиозность своих воинов, разгромив Дария... А в антитурецкой войне, махнув рукой на распятие, примет участие каждый третий шляхтич. Конечно, найдутся казаки, которые охотно помогут Яхии осуществить дворцовый переворот, угрожая этим не только молодому султану, но и крымчакам... Это, надеюсь, понятно пану сотнику! Вполне возможно, что наши действия могут затянуться на десятки лет, молодой пан Хмельницкий к тому времени, как видим, станет уже зрелым мужчиной... - засмеялся гетман. - Казачество, как вам известно, каждый день стремится к действиям. Так стоит ли нам... королевским войскам, препятствовать им или, поддерживая это европейское движение, лучше... предоставить им свободу действий. Мудрая государственная политика много теряет оттого, что сдерживает естественное стремление казачества к экспансии.
- Пан гетман, вижу, уже разработал широкий план этой многообещающей европейской акции. Говоря откровенно, в войне, с турками, постоянно грабящими христианский народ, найдутся командиры, достойнее простого казацкого сотника.
- Казацкий сотник уже зарекомендовал себя в борьбе с турками! А такие, как Собеский, Радзивилл, даже Стройновский, это уже, извините, представители Речи Посполитой. А она, как известно, подписала с султаном мирный трактат на несколько лет...
Гетман умолк, будто высказал все, что хотел, но вдруг, словно вспомнив о чем-то, произнес:
- Кстати, пан сотник, неужели вам, право, нужна так эта... служба конюшим или рискованные танцы с чужими невестами?! Думаю, что пан Богдан не откажется от моего подарка - коня с седлом. Без оседланного коня пану сотнику труднее было бы на Приднепровье добираться.
"Как знакома эта давняя политика двойной игры знатных вельмож!" подумал про себя Богдан.
Договорились ли?.. Во всяком случае, и не разошлись окончательно! Богдан поймал себя на мысли о том, что все-таки тут пахнет каким-то сговором между ними. К тому же польный и не торопит...
Наскоро попрощавшись с хозяевами дома, Станислав Конецпольский вместе со своим эскортом выехал из Каменца. С Богданом он попрощался как со своим союзником. Расстались на дорожке под яблоней со зрелыми плодами, не обмолвившись ни словом о своем сговоре.
- Нас ни-икто не с-слышал, уважаемый пан сотник! - предупредительно напомнил гетман Богдану, когда они шли по дорожке сада.
- Думаю, уважаемый пан гетман, что никакого сговора между нами не произошло, - в тон гетману многозначительно произнес и Богдан. Гетман лишь улыбнулся на прощанье.
И величественная программа польного гетмана о всеевропейском заговоре против Турции, словно туман от ветра, рассеялась от слов: "Нас никто не слышал!.." Так что же это? Прощупывание противника, экзамен подопечного или тонкий намек шляхтича: уезжай, казаче, отсюда, потому что ты здесь лишнее ухо, лишний глаз! Неужели руководители Речи Посполитой, король задумали что-то против нашего народа?
Но Богдана успокаивало то, что он еще до встречи с гетманом сам решил уйти от Потоцких. Если бы не это намерение, он определенно отказался бы и от подаренного гетманом коня.
Тревога охватила Хмельницкого после этой неожиданно откровенной беседы с гетманом и проявленного им расположения к нему. "Напористый гетман!.." вспомнил он слова своего друга Стася Хмелевского. Однако неуверенность в себе и предчувствие опасности заставили насторожиться. Кто победит?..
27
Осеннее утро. Словно запоздавшая радость, оно сначала охладит заморозками или густой росой. Зато с каким удовольствием наслаждаешься теплом проснувшегося и выглянувшего из-за горизонта солнышка.
Богдан ощутил эту утреннюю прохладу. Однако не заморозок, а собственные думы охладили его: не поступает ли он слишком необдуманно, неожиданно порывая с Потоцкими, давшими ему работу и приют? Как воспримут хозяева его уход без всякого предупреждения? Но просить у них разрешения он не станет.
Как ни таились Потоцкие, тревожные слухи с Украины доходили и до Богдана. Королевское правительство не только не выплатило казакам содержания, но и не выразило простой человеческой благодарности, соболезнования семьям погибших воинов в этой тяжелой войне. Это возрождало у казаков дух наливайковщины. Конецпольский, сглаживая противоречия между королем иезуитов и казаками, которых хочет во что бы то ни стало подчинить Польше, вынашивает какую-то всеевропейскую идею смертельного для турок реванша. А кто же у них на "щите" власти и справедливости? Король со шляхтой или Конецпольский с войском? Но хуже всего - если они вместе!
Не станет Богдан унижаться и говорить хозяевам, что оставляет их по совету польного гетмана. Он собрался еще вечером, и теперь даже не заглянет в комнату, в которой поселили его Потоцкие. Достаточно будет того, что попрощается с дворовым маршалком.
Восход солнца застал его во дворе за подготовкой к отъезду. Двое молодых конюхов помогали пристроить к седлу дорожные сумки. Ведь дорога дальняя и трудная...
Над Днестром поднимались облачка тумана, освещенные лучами восходящего солнца. Вот скоро пригреет солнышко и легкий ветерок с Днестра поднимет вверх паутину, висящую на росистых ветвях деревьев, и понесет ее вдаль. Так и желания-мечты Богдана, запутанные как паутина, поднимут его и понесут по течению естественных устремлений и призваний рода...
От этих мыслей Богдана отвлек несколько приглушенный утренним шумом голос дворцового маршалка. Он понимал озабоченность конюшего.
Маршалок поздоровался с Богданом. Потом поинтересовался, куда ни свет ни заря собрался конюший. Богдан почему-то решил, что маршалку все хорошо известно. Ведь он неоднократно говорил с ним о своем отъезде. Так почему его ответ так удивил маршалка?
- Как это - в Киев, если егомость пан польный гетман, кажется, советовал пану конюшему поехать в Краков? - спросил маршалок.
Богдан удивленно пожал плечами, отойдя от снаряженного в дорогу коня, подаренного ему гетманом, и вопросительно посмотрел на маршалка: