Страница 77 из 131
Во время таких размышлений и нашел его на хозяйственном дворе Станислав Хмелевский с дворецким. Богдан обрадовался другу. Хмелевский заговорил первый, обнимая Богдана.
- Разве легко найти тебя, так занятого делами? - упрекал он Богдана.
- Стась, милый. Я погибаю тут в одиночестве... - искренне признался Богдан. Он хотел рассказать другу, что тоскует, не находит общего языка с хозяевами.
- Погибаешь?.. Я бы этого не сказал. О конюшем здесь такая слава ходит. - И Хмелевский переглянулся с дворецким, даже подмигнул, вызвав у того улыбку.
- Да... - по-своему расценил эти намеки и улыбки Богдан.
- Ну, пошли. Пан гетман хочет поговорить с тобой об одном важном деле... Мы недолго задержимся в этом уютном уголке: наверное, поедем в Варшаву, где, видимо, проведем зимние праздники.
- На ночь глядя собираетесь выехать из Каменца?
- Для таких непосед-гетманов, как пан Станислав, ночь и день слились в одно понятие - сутки! Ну, пошли.
Богдан отряхнул свой костюм, испачканный во время работы, и не без зависти посмотрел на новую гусарскую форму посолидневшего адъютанта Хмелевского. На нем висела новая карабеля, на сафьяновых сапогах серебряные шпоры. По всему видно, что Стасю живется куда лучше, чем ему, Богдану, на службе у шляхтича...
Адъютант гетмана заметил, как внимательно оглядывал его друг, и смутился. Стараясь отвлечь Богдана, Хмелевский заговорил с ним в шутливом тоне:
- Слыхал я, Богдась, что ты великолепно освоился при дворе Потоцких, увлекаешься танцами... Помнишь, как мы убегали из коллегии, чтобы потанцевать?
Богдан засмеялся, поняв намек Стася на его увлечение танцами с паненкой Елизаветой, гостьей вельмож Потоцких.
- Откуда ты узнал об этом? - спросил улыбаясь.
- Откуда узнал, спроси у пана гетмана. Как мне кажется, эта молодая паненка не особенно заботится о целомудрии, хотя и носит на руке обручальное кольцо.
- Не судить ли меня приехал вельможный пан гетман за эти танцы?
- О нет, успокойся. Гетман человек дела. Заехали мы сюда с Украины, где рассматривали претензии реестровых казаков. Настоящий бунт подняли посполитые, объединенные еще покойным Сагайдачным в казацкие полки, которые воевали под Цецорой.
Слово "бунт" в устах поляка, пусть даже и друга, встревожило Богдана. Не прислушиваться к словам Хмелевского он не мог. Это известие поразило его, точно гром среди ясного дня. Хмелевский знал, как реагирует Богдан, когда заходит речь про казачество и бунтарство. Щадя друга, он не все рассказал о стычке гусар с казаками под Киевом. К тому же и сам знал об этом только из уст Чарнецкого.
- Немного напугали киевлян и полковника Жмайло, который с каким-то фанатизмом старается сохранить все украинские войска, участвовавшие в боях под Хотином. До боя дело не дошло, да и не гетман сопровождал казначеев со злотыми. Послал туда нашего соученика по коллегии, ротмистра Чарнецкого.
А Богдан живет здесь, в конюшнях, точно в лесу!.. Чванливые шляхтичи, очевидно, знали об этом походе польного гетмана, но молчали. За столом у хозяев говорилось о чем угодно, только не о военном выступлении казаков или об усмирении их.
26
Станислав Конецпольский появился у Потоцких как вестник богини Фемиды [богиня правосудия]. То, что гетман заехал в Каменец, возвращаясь из военного похода после усмирения казачества, и взволновало и обрадовало местных шляхтичей.
Гетман действительно уже ждал конюшего, поскольку собирался ночью выехать из Каменца, будто бы спешил в Варшаву на срочное свидание с королем. Одетый в легкий мазурский кунтуш, с кожаной плетью в руке, он прогуливался в ожидании по саду. Лакомился зрелыми яблоками, которыми его угощали гостеприимные хозяева, окружившие такого важного гостя. Когда же он услышал разговор возле садовой калитки, быстро обернулся.
- На-аконец-то ра-азыскали вас, па-ан конюший! - больше чем обычно заикаясь, обратился к Богдану на украинском языке. Он, как деловой человек, торопился и тотчас начал разговор по существу: - Про-ошу прощения. Это я п-пригласил вас.
И пошел навстречу Богдану, оставив хозяев подле садовой беседки. Своей подчеркнутой украинской речью он весьма удивил Богдана. Право же, такая встреча интриговала! Не из личной же симпатии к Богдану, тем более к украинскому люду, он так тепло встретил заброшенного судьбой в конюшни Каменца сына чигиринского подстаросты. Поздоровался с ним за руку, как старый приятель, переложив плеть из правой руки в левую. Он сразу же увел Богдана от гостей, уединившись в укромное место сада. Богдану почему-то вспомнился миф о змее-искусителе и Адаме...
- Спешу в Варшаву по вызову короля. А разговор у меня с вами, пан Хмельницкий, хотя и не такой уж срочный, но интригующий. Сам не могу уснуть, волнуюсь! - заговорил просто, как старый знакомый, не скрывая своей заинтересованности во встрече.
Воздух в уютном саду был насыщен солнечным теплом и ароматом плодов. Более приятного места для встречи и не найдешь. Богдан был растроган. И действительно, военный поход гетмана на Киев показался ему скорее прогулкой. "Не такие уж жестокие люди военные и государственные деятели Речи Посполитой", - подумал Богдан.
- Вы, уважаемый пан гетман, встревожили и напугали меня, - учтиво промолвил Богдан, воспользовавшись минутной паузой. А тот, очевидно, еще раз обдумывал, как начать разговор с казацким сотником.
Конецпольский фамильярно коснулся локтя своего собеседника.
- Стоит ли пугаться пану старшине, достаточно уже пуганному! О, прошу не сомневаться в искренности моей оценки военных способностей пана Хмельницкого. Она у меня сложилась давно, еще после наших встреч в Терехтемирове. Надеюсь, пан Хмельницкий не забыл, как он выступал в Кругу казацких старшин в роли автора дипломатического ответа казаков покойному гетману Жолкевскому... Но эта моя оценка ваших способностей больше подтвердилась на полях сражения под Цецорой. Именно эта оценка и принуждает нас...
Гетман подчеркнул слово "нас" и оглянулся, не подслушал бы их кто-нибудь. Богдан понял, что Конецпольский разговаривает сейчас с ним не только от своего имени. Он говорит от лица многих, не присутствующих здесь.