Зелёная нить прощения

Из густого тумана мыслей меня вырвал звонок. На дисплее высветилось: «Виола».

— Привет, — сказала я.

— Откуда она узнала?! — как всегда, без предисловий начала подруга. — Вера подкараулила меня и сказала, чтобы я прекратила лезть, куда не следует. Иначе ждёт такая же участь, как и Максима, — дыхание Виолы было порывистым. — Оля, она даже не скрывает, что околдовала его! А ещё заявила, что завтра они уедут так далеко, что мне до Максима будет не добраться. Что теперь делать, ума не приложу…

— Ви, не надо ничего делать, — пока она говорила, я окончательно поняла, что сыта по горло. — Оставь их в покое и смирись. Иногда человек не в силах изменить судьбу, особенно не свою.

— Как ты можешь так говорить? Что с ним будет? Неужели тебе всё равно?

— Нет, мне жаль Максима. Но я смертельно устала цепляться за прошлое. Хочу жить, Виола, жить собственной жизнью, а не иллюзиями, в которые попадаю под воздействием Павла. Хочу двигаться вперёд, а не назад. Твой брат уже принёс достаточно боли, чтобы остановиться и не искать новые страдания. Прости, но завтра я улетаю с Женей на Филиппины и больше не хочу слышать о Максиме.

Она долго молчала, и я подумала, что Виола отключилась.

— Наверное, ты права, — со вздохом, перешедшим во всхлипывание, сказала подруга. — Не следовало втягивать тебя в эту историю. Прости…

— И ты меня прости. Я люблю тебя, и знаю, как ты любишь брата… — я замолчала, чтобы сделать несколько глубоких вдохов и не расплакаться. — Помни, что у тебя есть Миша, и держись за его любовь.

Мы попрощались, и я стала собирать вещи. Искренне хотела идти вперёд, как и сказала Виоле, но в душе зрело беспокойство. Я не могла понять, что за тревожное чувство сковывает сердце и заставляет пульс учащаться. И постаралась загнать его как можно глубже, сосредоточившись на упаковке чемодана.

Через сутки мы с Женей спустились по трапу самолёта на острове Боракай. Если есть на Земле рай — то он здесь. Несмотря на утомительно долгий перелёт с двумя стыковками, несмотря на почти сутки без сна, смену климата и часового пояса я была потрясена тем, что увидела.

Мы оставили вещи в просторном бунгало на берегу и вышли на Белый пляж. Кристально чистая морская вода и бархатный белый песок помогли обрести бодрость. Огромный солнечный диск почти скрылся за гладью лазурного моря, окрасив всё вокруг в оттенки оранжевого и красного. Вода меняла цвет от прозрачно-голубого до насыщенного синевато-изумрудного. Смутные очертания холмов, покрытых тропическими зарослями, подсвеченные последними лучами уходящего солнца, казались нереальными. Я чувствовала себя так, будто попала в картинку из красочного рекламного буклета. Мы с Женей искупались в море, поужинали в ресторанчике на берегу и вернулись в бунгало.

Утром мы решили осмотреть остров и начали с Мёртвого леса и пещер летучих мышей. Дальнейший отдых на Филиппинских островах слился для меня в калейдоскоп мест и впечатлений.

Мы постоянно были в движении: брали напрокат катер и исследовали близлежащие острова и островки, занимались дайвингом, рассматривая коралловые сады и подводные пещеры, ярких рыбок и китовых акул.

Устроили пикник на берегу озера Себу, увидели петушиные бои и Шоколадные холмы острова Бохол, прокатились по подземной реке в Пуэрто-Принсесе и насладились разными видами массажа.

Женя старался занять каждую минуту нашего филиппинского отпуска. Возвращаясь в тихое бунгало, я валилась с ног от усталости. Времени на душевные терзания и пустые размышления не оставалось.

Неожиданно путешествие по Филиппинам подошло к концу. Вечером перед отъездом мы сидели на террасе и пили чай.

— Могу я задать тебе вопрос и услышать честный ответ? — Женя скрестил руки на груди и смотрел на море, прикусив нижнюю губу.

— Да, конечно, — ответила я.

— Тебе хорошо со мной? — он опустил руки. — Прошу, подумай и ответь однозначно: или «да», или «нет», без оговорок и условий. Вернусь через минуту.

Женя встал и пошёл внутрь бунгало, а я, естественно, задумалась над вопросом. То, о чём он спросил, с одной стороны, предельно просто, а с другой — чрезвычайно сложно. Мне хорошо с ним, это не вызывало сомнений. Сложным было другое: что он понимает под «хорошо», а что под «плохо»? Моё «хорошо» сейчас — жить сегодняшним днём, забыть о прошлом и оберегать разбитую душу и искалеченное сердце.

Надеюсь, задавая вопрос, Женя понимал, что даёт гораздо больше, чем может получить взамен. Да, он вернул меня к жизни, заново научил улыбаться… Я привязана к нему, но смогу ли когда-нибудь по-настоящему полюбить?

Подняв глаза к прекрасным, далёким и холодным звёздам, я вспомнила Прагу. Мысли вернулись в счастливые времена. Где сейчас Максим? Что с ним? Что он чувствует? О чём думает? Вспоминает ли обо мне? Каждое воспоминание острой иглой кололо сердце. Почему я не могла забыть о нём раз и навсегда?

— Надеюсь, ты решила, каким будет ответ? — напряжённый голос Жени вернул меня в настоящее.

— Ты мог не уходить. Я сразу знала, что отвечу. Конечно, да.

Вместо комментария он опустился на колени. Наши глаза оказались на одном уровне. Женя сжал мою ладонь, притянул к себе и поцеловал. Когда он отстранился, на моём безымянном пальце появилось кольцо. Взгляд приковала огромная белая жемчужина — её перламутр сиял даже в скудном освещении террасы. Жемчужину окружали небольшие бриллианты.

— Оля, ты хрупкая и прекрасная. Я хочу окружить тебя крепкой стеной заботы и внимания, как бриллианты окружают жемчужину в этом кольце. Обещаю, что со мной ты будешь счастлива, что стану опорой, нерушимой стеной, за которой ты никогда не испытаешь бед и потрясений. Прошу тебя, стань моей женой.

Не могу сказать, что была потрясена предложением. Опасения полностью оправдались: его «хорошо» существенно отличалось от моего. Женя держал мою ладонь двумя руками и ждал ответа. Могу ли я связать с ним жизнь прямо здесь и сейчас? Имею ли на это право?

— Я не прошу тебя ответить сию же секунду, — произнёс он, когда молчание затянулось. — И буду ждать твоего решения столько, сколько нужно. Но если ты осчастливишь меня согласием, мы могли бы обвенчаться прямо здесь и вернуться домой супругами…

— Женя, подожди, — перебила я его. — Ты давно стал неотъемлемой частью моей жизни, и не хочу обидеть тебя, но мне нужно время, чтобы подумать. Надеюсь, ты понимаешь…

— Понимаю, — со вздохом сказал он и опустил руки, — и не хочу давить. Я люблю тебя и готов ждать ответа хоть полжизни.

Через сутки мы приземлились в Пулково. Женя отвёз меня домой и поехал к себе, сославшись на то, что Тамаре срочно нужна помощь. Я отдохнула и начала разбирать чемодан. Загрузив вещи в стиральную машину, полив цветы, приняв горячий душ и поужинав, я пила кофе с молоком. На Филиппинах сейчас одиннадцать часов вечера, а в Питере — всего шесть. Хотелось спать, но, решив, что нужно возвращаться к обычному режиму, я мужественно старалась сосредоточиться на новостях. Через десять минут поймала себя на том, что смотрю телевизор с закрытыми глазами, встала, вымыла посуду и пошла спать.

Отпуск был неожиданностью и для меня, и для Тамары, поэтому дел в фонде накопилось. Всю неделю приезжала на работу рано утром, а возвращалась домой, только чтобы умыться и лечь спать. Жене пришлось на неделю уехать в Москву по делам фонда.

В пятницу вечером я развалилась на диване, вытянув гудящие ноги и массируя икры. Взгляд упал на журнальный столик. На нём лежала миниатюрная коробочка, а в коробочке — кольцо с жемчужиной. Прошла неделя, а я так и не знала, что ответить.

Какие чувства испытывала к Жене? Он всегда заботился обо мне и поддерживал, не давал скатиться в депрессию. С ним затянувшаяся рана в груди не пыталась разойтись. И я с трудом представляла жизнь без него.

В сердце жили самые тёплые чувства к Жене, на которые я только была способна, но эти чувства — лишь слабый отголосок любви, которую испытала однажды. Как могла согласиться стать его женой, зная, что никогда не смогу дать столько же, сколько он даёт мне? Это было бы непростительным эгоизмом. Он заслуживал гораздо большего, чем моё разбитое сердце.