Выход

Она покачала головой. Очень легко было дойти до таких мыслей. На самом деле она была просто вне себя из-за того, что эти двое оказались здесь, она была в бешенстве от того, что ушельцы были заживо сожжены теми, кто хотел оставаться хозяевами, и что эта команда потеряла своих друзей, а Бес – свою индивидуальность. Эти двое получили деньги, чтобы прийти и убить остальных. Убить ее. Она хотела мести, которая, конечно, не принесла бы никакой пользы. Зотты, пославшие этих двоих, знали, где находится ученый состав Университета, иначе наемники бы не пришли. За ними придут другие. Но насилие не может возобладать.

– Послушайте, – сказала Гретил, – давайте-ка перенесем их в лазарет.

Лазаретом изначально было место, куда приносили раненых после ухода из наружного комплекса. Теперь основные медицинские системы стояли в углу большого помещения. Там лежали два постоянных пациента, не выходивших из комы с момента атаки. Ласка проходила мимо них сотни раз и перестала даже замечать, однако когда крепкие сотрудники с трудом начали запихивать упакованных наемников в койки рядом с больными людьми, у нее болезненно сжалось сердце. Обожженные, перебинтованные, обездвиженные. Трубки, там и тут уходящие под бинты. В университетской команде было с десяток дипломированных врачей, но все они являлись по большей части исследователями, и все посменно дежурили у не выходящих из комы пациентов.

Обернутые в усадочную пленку наемники и обожженные при атаке ученые лежали бок о бок. Вокруг них уже стояла в торжественном молчании большая толпа. Уделавшаяся с ног до головы женщина была в сознании, ее широко раскрытые глаза внимательно рассматривали всех вокруг. Хотя во рту ее не было кляпа, она ничего не говорила. Ускоренное дыхание. Другой наемник мог пребывать в сознании, подозрительный ум Ласки со скепсисом отнесся к его пассивности, однако он совершенно не двигался, а его закрытые глаза не реагировали ни на какие раздражители.

Отсутствие лидера очень затрудняло принятие решений в подобных ситуациях. Это был обратный эффект «свидетеля», проблема первой помощи, когда чем больше людей находится вокруг человека, потерявшего сознание, тем меньше вероятность, что ему будет оказана помощь. «Конечно, должен найтись кто-то более квалифицированный, чем я. Я должна просто стоять, готовая помочь, пока из толпы не выйдет самый квалифицированный специалист».

На курсах по оказанию первой помощи их учили, что гораздо важнее, чтобы кто-то начал делать хоть что-то, чем ждать, пока появится специалист, способный сделать все, как надо. Ласка ждала, пока заговорит Гретил, Сита или ГК. Но все молчали.

У нее засосало под ложечкой:

– Мы их отпустим, правда?

Она смотрела в лица команды. Никто не пытался сказать «А ты вообще кто такая?», чего она боялась больше всего. Гретил выглядела мрачной, но сосредоточенной.

– Сейчас они совершенно не способны ничем нам навредить. Они знают о нашей обороне, но никогда не вернутся, следующая партия будет только строить предположения о нашей обороне. Все знают, что мы не сможем здесь долго продержаться в любом случае. – В ее голове как будто выстраивалась схема процесса: аргумент a, возражение б. Никто не пытался прервать ее.

– Месть ни к чему хорошему не приведет. Они работники по найму. Кто-то в дефолтном мире заплатил им. Причинив вред им, мы не причиним вред никакому зотте. Единственное, что может навредить зотте, – это рассказать людям, как выгружать свое сознание, как стать ушельцем.

Молчание.

Женщина-наемник закашлялась.

– Я не могу в это поверить, ну вы и идиоты, – сказала она. – Серьезно? Да просто сделайте уже, что собирались.

В ее голосе было достаточно отваги, хоть он немного и дрожал.

– Что сделать? – спросила Ласка.

– То, к чему вы все равно придете после долгого трепа. Убейте нас!

Два этих слова были произнесены тем же тоном, что и вся речь до этого, но более неразборчиво. Наемники не были такими храбрецами, какими казались. Никто не хотел умирать.

– Вы когда-нибудь кого-нибудь убивали? – Ласка внимательно смотрела на нее. По уставу коротко стриженные волосы, темные большие глаза, приплюснутый нос. Она могла быть белой, или азиаткой, или кем-то еще. Ее рот был странно миниатюрным, и движение губ было едва заметным, как будто она пыталась разговаривать и свистеть одновременно. Это внушало Ласке опасение, даже с учетом текущих обстоятельств. Речь хищника – так обычно говорят злые сотрудники вневедомственной охраны или школьные завучи по воспитательной работе, которые не давали ей покоя в юности. Она ощутила зуд в области затылка.

Наемница скривила свои тонкие губы:

– Это что, трибунал по военным преступлениям?

– А вы совершили какие-то военные преступления? – вмешалась в разговор Гретил. На ее лице опять возникло это обманчивое выражение счастливой толстой тетушки.

– Дорогуша, если ты не совершила никаких военных преступлений в наши дни, то профессионал из тебя никакой, – сказала наемник.

– Юмор висельника, – сказала Гретил.

Сита и Гретил встретились взглядами. Они посмотрели на ГК, потом снова друг на друга.

– Думаю, что она права, – сказала Тэм.

Тэм была трансом, и Ласка не могла понять, чего от нее ожидать, хоть Тэм и говорила о себе в женском роде. Они с Тэм как-то совсем не сблизились. Это не была откровенная вражда, однако они никогда не участвовали в одном и том же разговоре одновременно. Даже в сетевых обсуждениях рутинных работ они ничего не публиковали в одних и тех же ветках. Школьный друг Ласки тоже был трансом, но та ни о чем не подозревала, пока он не прошел некий переходный этап и не прекратил общение со всеми старыми друзьями. Она слышала от знакомых, что у него возникли проблемы с родителями, которые, как и любые зотты, попросту не могли выносить, когда им перечат, или, если уж говорить честно, не могли быть не правы. Иногда Ласка думала, не стал ли он ушельцем. Она считала, что ушельцы лучше принимали трансов, чем люди дефолтного мира, однако, если говорить по правде, зоттам любого пола или ориентации не о чем было переживать в дефолтном мире, если, конечно, родители не оставляли их совсем без денег.

И она не сошлась с Тэм, а почему? Может, у нее была тайная, омерзительная предвзятость, с которой она не желала расставаться? Может, и у других ушельцев есть свои тайные и темные тайны?

– Давай оценим все здраво, – сказала Тэм.

Теперь в голове у Ласки крутилось одновременно три мысли: Может, мы свели ее с ума, обращаясь с ней так жестоко? и Я так думаю, потому что я сама жестокая? и Мне нужно хорошенько подумать над ее последующими словами, потому что мое идиотское бессознательное совершенно их не воспримет, и сразу же Но нужно быть очень осторожной, чтобы не перегнуть палку с возражениями.

Она стремительно вращала свое колесо хомячка. Такое часто случалось в мире ушельцев: постоянный самоанализ мотивов и предубеждений, способствовало ли ему то, что она выросла среди зотт, образованию непреодолимых преград в ее мозгу, которые она никогда не сможет преодолеть. Потом начали приходить другие мысли: Почему говорила только я? Может, это из-за моих дерьмовых американских аристократических корней? Может, они все думают: что вообще эта идиотка о себе возомнила? Так всегда происходило, когда среди ушельцев возникало какое-то напряжение, некие полноценные суровые испытания, и тогда она начинала сомневаться в себе.

– Мы ведь не собираемся делать их пленниками? Если их отпустить, это не обязательно ускорит появление следующей порции плохих ребят у порога, а если их аннигилировать – это, вполне возможно, замедлит дальнейшие события. Мы это знаем. Они это знают. Это немилосердно – затягивать решение.

Сита посмотрела на ГК:

– Возможно, есть третий вариант.

Исследования в Университете ушельцев были довольно эклектичными, а их результаты – очень интересными. Последнее десятилетие общим мнением лучших исследовательских институтов мира было то, что самые продуктивные, самые смелые работы велись в среде ушельцев. Потом все просачивалось в дефолтный мир: самовоспроизводящееся пиво и полубиологические редуценты сырья, перерабатывавшие произведенные товары в смесь, которую можно было загружать обратно в принтеры. Много радиотехники, приборов, которые можно было применять только через кооперативные модели управления спектром, когда радиопередатчики могли использовать любые частоты, при этом все радиопередатчики работали, не перекрывая друг друга, и динамически регулировали усиление, формируя прием и передачу через интеллектуальные фазированные решетки.