Дом мертвых бабочек

Нейтан зажмурился. Он никогда не произносил этого вслух, но, конечно, чертовски боялся! Он использовал воображение, чтобы создавать истории. Чтобы на их страницах оживали дома с призраками и шепчущие стены. Но разве каждый писатель в какой-то степени не безумен? Все эти персонажи, сюжеты и диалоги, которые Нейтан всегда продумывал сначала в голове. Продумывал или слушал?

И вдруг возвращение домой и смерть Брендона действительно что-то окончательно перещелкнули у него в голове? И Нейтан теперь такой же чокнутый, как тётя Элис, которая не умела отличать реальность от бредовых снов.

— Или призраки выбрали Лина. Как далеко он готов шагнуть, чтобы посмотреть в лицо страхам, как любит говорить ваша дорогая мать? И сколько нужно этих страхов, чтобы остановить его хрупкое сердце и присоединить к местным призракам?

Нейтан зажмурился еще крепче и замотал головой, чтобы прогнать навязчивый голос — чем бы он ни был на самом деле, галлюцинацией или призраком. Особенно помогала мысль о Лине. Куда его могли завести голоса, или куда он сам зашел, пока Нейтан тут стоит и дрожит?

Вспомнились слова Лина о том, что он видел накануне утром.

Как будто бы Брендона, но выглядел он угрожающе.

При жизни Брендон был улыбчивым парнем, их другом. Да, порой бывал жесток, но не больше, чем другие дети. Он бы никогда не причинил вреда ни Нейтану, ни Лину.

Ощущение чужого присутствия исчезло, Нейтан распахнул глаза. Оборачиваться не решился, но уверенно пошел вперед, отодвигая рукой мокрые кусты. К озеру. Лин говорил, они прогуляются до озера. Оно же совсем близко, наверняка и брат там.

Чуть дальше леса редели и сменялись болотами, топкими и гиблыми. Туда не только не пускали детей, но и взрослые из города предпочитали не соваться — хотя с удовольствием рассказывали истории о болотных огнях.

Лесное озеро располагалось еще на той территории, что прилегала к Эшмор-хаусу, так что формально даже принадлежало им. Довольно большое и в основном неглубокое.

В это время года берега покрывала высохшая трава вперемешку с оставшейся буро-зеленой. Под ботинками хлюпала грязь.

Брата Нейтан заметил сразу. Лин сидел на высохшем стволе, который лежал здесь последние годы до отъезда Нейтана. Тогда летом прошла сильная гроза, многие деревья оказались повалены — и то самое из сна через ручей, которое сегодня они с Лином обошли стороной, и вот это у озера. Со ствола было удобно смотреть на гладкую поверхность воды.

Лин сидел, уткнувшись лицом в колени и накрыв голову руками. Услышав шаги, он резко выпрямился и глянул на Нейтана:

— А я уж думал, ты пошел отлить и навернулся. Учти, я бы труп искать не стал, холодно. Куда ты пропал?

Лин говорил насмешливо, но последняя фраза звучала, скорее, тоскливо. Из-за этого и из-за взгляда Нейтан понял, что брат тоже что-то слышал или видел, но не хочет этого признавать.

Нейтан плюхнулся на дерево рядом. Он и сам не хотел думать о странном голосе. Может, просто слишком мало спал? Богатое воображение, смерть давнего друга…

— Отстал, — буркнул Нейтан. — А ты куда убежал?

— Так холодно! Чего мечтать-то.

— Это ты погулять хотел.

— Зануда.

Лин перевел взгляд на озеро и обхватил себя руками. На замерзающего он похож не был, скорее уж, он думал о том, что ему самому могло показаться. Или как он вообще воспринимал лес?

Голос Лина был негромким и растерявшим былой задор:

— Ты был прав, дело не в лесе. Тьма живет в доме. В нас самих.

Морось противно покалывала лицо, и Нейтан потер его, как будто это могло отогнать всех призраков и прочую кажущуюся чушь. Под пальцами неприятно кололась щетина, и Нейтан с раздражением подумал, что побреется, как только вернется домой.

Нейтан проснулся рано, решил не будить Тейлор шумом в ванной. А когда спустился, оказалось, что и Лин не спит. Они перехватили по бутерброду на кухне и сразу пошли в лес. Нейтан оставил Тейлор старомодную записку.

Где-то вдалеке раздался колокольный звон. Едва слышный, тоскливый и заунывный. Ему вторили точки воронья с вершин деревьев. В воде озера что-то булькнуло.

— Я не хотел приезжать, — зло сказал Лин. — Этот чертов дом — последнее место, где я хотел оказаться! Лучше б проектом по учебе занимался.

— А зачем тогда приехал?

— Из-за Брендона. Мне было стыдно.

Нейтан не стал показывать удивления, хотя последнюю реплику не понял. Он терпеливо ждал продолжения, справедливо решив, если начать выяснять, Лин скорее взбрыкнет, нежели ответит. А так молчать не сможет, это не в характере Лина, раз уж начал говорить.

— Ты бросил меня, но Брендон воспринял всё на удивление спокойно. Его-то ты наверняка предупредил и обсуждал поездку.

Нейтан мог возразить, но это было бы ложью. Он и правда говорил с Брендоном о том, что хочет уехать. Тот не хотел вместе с ним, но желание понимал. А Лину тогда было всего одиннадцать, он увлекся какой-то новой компанией друзей в школе, и Нейтан не посчитал, что с младшим братом стоит обсуждать отъезд. Да и что мелкий мог понять о колледже?

— Брендон радовался, что я остался, — продолжил Лин. — Мы много общались… ну, лучше с ним, чем с родителями. Хотя вне дома почти не пересекались. А потом я уехал. С тех пор мы с Брендоном не говорили.

— Совсем? — удивился Нейтан. Он сам всё-таки иногда созванивался.

Лин опустил голову, старательно ковыряя носком ботинка влажную землю.

— Ну… я уехал без предупреждения. Тайно подавал документы в колледжи, подделывал подписи родителей, когда требовалось. Потом ночью собрал вещи и утром сбежал, пока все спали. Брендон ни о чем не знал.

— А как же… — Нейтан опешил, не зная, как лучше сформулировать вопрос.

— Я взял деньги у отца и на первое время мне хватило. А потом просто устраивался на подработки, это не так сложно.

— Отец был в курсе?

— Думаю, он подозревал, зачем я попросил. Но спрашивать не стал.

Лина отец любил. Как и Нейтана, но самому Нейтану было сложно находить с ним общий язык — может, потому что они действительно были похожи. А Лин всегда был живее, более общительный, не смущался первым начинать разговор.

— Ты знал, что счетами заведует мать? — внезапно спросил Лин. — Отец говорил. Когда он отошел от дел, то бизнесом занялись управляющие, а все счета хоть и на имя отца, но деньгами распоряжается Эстер. Вроде так удобнее, чтобы отцу не приходилось лишний раз ходить в банк. Но лично я думаю, что мать хотела и в этом быть главной.

Нейтан никогда не выяснял таких деталей и бизнесом отца не интересовался. Он знал только, что денег на счетах было достаточно, чтобы содержать большой дом и платить за обучение детей в школе. А когда уехал, Нейтан тем более не был в курсе финансовых дел.

Хотя изначально отец тоже дал ему денег на первое время, и они правда помогли устроиться. Но Нейтан об отъезде предупреждал — правда, только теперь задумался, а была ли в курсе о тех деньгах мать.

— В общем, я уехал тайно. Потом пытался позвонить Брендону… он послал меня к черту. Заявил, что я говнюк, как и ты, кинул его. И мог хоть предупредить. Поэтому мне было стыдно. Когда я узнал, что он мертв… ну, я не мог не приехать. Хоть так.

Носком ботинка Лин стер разрытую землю и резко поднялся. Как будто хотел подвести черту под неприятным разговором.

— Хорош рассиживаться! Поехали в больницу, если по-быстрому, успеем до завтрака.

Только тут Нейтан увидел, что старая веревка, с которой они прыгали в детстве, до сих пор свисает с дерева. Только ветка давно отвалилась, одна веревка сиротливо свисала за спиной Лина. И покачивалась.

Будто виселица.

Нейтану и Брендону было двенадцать лет, когда они придумали игру в призраков.

Лину тогда было пять, он уже прекрасно понимал, кто такие призраки, и насколько любил страшные истории — он слушал их с открытым ртом, обхватив колени — настолько же боялся. Он говорил о живых тенях и о том, что в лесу живет что-то страшное.