Страница 21 из 30
Голос Софи шелестел, подобно этой траве:
— Проведи меня. Покажи. Я тебе верю.
— Назови мое имя. Назови мое имя, которое принадлежит тебе.
Ему показалось, еще мгновение, еще имя — и она вспомнит, всё и до конца. Но в этот момент со стороны дома раздалось:
— Софи?
Она отшатнулась и явно смутилась. Отвернулась и заторопилась выбраться из машины, скомканно пробормотав прощание и просьбу «держать в курсе». Гадес видел, что дверь дома распахнута, и на пороге стоит мать Софи, видимо, заметившая их.
Руки Гадеса лежали на руле. Ему оставалось только завести машину и уехать, раствориться в ночи. Но он прорычал:
— Да в бездну!
Дверца машины оглушительно хлопнула, Гадес в несколько широких шагов прошел мимо почтового ящика, по дорожке к дому. Догнал Софи почти у самых дверей, но смотрел не на нее, а на стоящую в дверях женщину.
Деметра ничуть не изменилась — да и с чего могла измениться богиня. В обычном, подчеркнуто домашнем платье с крупными красными маками. Спокойным взглядом, который кому-то мог показаться теплым, но Гадес знал, что это мед, патока, в которой застревают зазевавшиеся мухи.
— Добрый вечер, — поздоровалась Деметра холодно. — Видимо, я должна поблагодарить, что вы подвезли мою дочь?
— Вряд ли ты будешь благодарить.
Она посмотрела на Гадеса внимательно, и только ее глаза невольно расширились, когда она узнала. Больше ничто не выдало ее эмоций.
— Не понимаю, о чем вы. Софи, иди к себе, мы поговорим позже.
— Но, мама…
— Иди!
Софи не стала возражать, прошла мимо матери, неотрывно следящей за Гадесом, поднялась по лестнице, но уходить не стала, притаившись на ступеньках.
Деметра этого явно не заметила, она в упор следила за хищной улыбкой Гадеса:
— Думала, ты явишься позже.
— А я не думал, что ты решишься скрывать от дочери ее истинную сущность.
— Я сделаю всё, чтобы помочь Персефоне.
— Может, позволишь решать ей самой?
— Ей? — Деметра приподняла идеально очерченную бровь. — Ты соблазнил ее. Обманом заставил съесть тот гранат, привязал к Подземному миру. Не очень похоже на добровольное решение.
— Тебе всегда было проще так думать.
Пшеничные волосы Деметры свивались в толстую косу, но сейчас словно сами по себе расплетались, тяжелыми волнами падая на плечо. И вместе с ними в воздухе искрилась и сила. Запах свежей выпечки, шелест спелых колосьев, тяжелых от зерна.
Гадес тоже не сдерживал холодной, темной ярости. Он ощущал, как она клубилась на кончиках его пальцев, свивалась в тенях у двери, которую Деметра сжимала рукой. Воздух между богами подрагивал и едва ли не искрил от напряжения.
— Ты ведь знаешь, что происходит, — глухо сказал Гадес. — Все знают. Кто-то убивает богов. Персефоне опасно не знать, кто она. Не владеть силой, не суметь защитить себя.
— Я смогу о ней позаботиться. Для нее безопаснее пока не помнить. Так она не богиня. Никто не распознает ее.
— Кроме меня.
— Кроме тебя.
Гадес хотел сказать, что это глупо. Даже если никто не может понять, кто такая Персефона, уж Деметру все знают. И понимают, кто ее дочь. Но одновременно с этим он вспомнил, как часто Деметра брала приемных детей, пока Персефона жила с Гадесом. Обычные человеческие дети, которые вырастали, жили и со временем умирали. Софи могут считать такой же.
Только Гадеса не удалось обмануть.
— Я защищу ее, — сказала Деметра, и ее сила опала, словно прячась. — И от тебя тоже.
И она захлопнула дверь перед так и стоящим на пороге Гадесом. Он еще чувствовал Персефону там, за стенами, ее сердце билось в такт его собственному. А потом он глубоко вздохнул и вернулся в машину. Возможно, показываться Деметре было ошибкой. Но он был рад снова посмотреть ей в лицо — хотя кое-что в этом мире точно не менялось столетиями, например, маниакальное стремление Деметры «уберечь» дочь и навсегда оставить рядом с собой.
Без Персефоны машина казалась пустой, покинутой и холодной. Гадес включил печку, чтобы хоть немного прогреться и вытравить ощущение промозглого вечера и чужой силы. Потер виски, пытаясь собраться с мыслями. А потом проверил телефон, заметив новое сообщение от Амона: «ему стало хуже».
Комментарий к 8.
Извиняюсь, что долго не выкладывала главу – декабрь у меня самое рабочее время. Пишу, когда успеваю.
Зато в свое оправдание принесла картиночек по персонажам!
И большую главу, да.
И осознание, что идея ширится, и как всё впихнуть, не разрастаясь до огроменного макси, пока не знаю…
Гадес: https://vk.com/photo-115053908_456239971
Персефона: https://vk.com/photo-115053908_456239972 (ну, или просто после Гадеса листайте дальше)
Сет: https://vk.com/photo-115053908_456239968
Нефтида: https://vk.com/photo-115053908_456239969
Амон: https://vk.com/photo-115053908_456239968
P.S. Кто не любит комментить в «ждет критики» - подождите до вечера среды)))
И я всегда рада поболтать в комментариях и обсудить – даже если вам кажется, всё сказали до вас. Это не так. Каждый комментатор и коммент – уникальны.
========== 9. ==========
Комментарий к 9.
Псы Сета выглядят примерно так: https://img00.deviantart.net/9c15/i/2017/172/a/3/his_hounds_by_jeszika_le_viathan-dbdi385.jpg
Немного музыки, под которую частично и прошлая глава писалась, и эта: https://vk.com/audios3202581?z=audio_playlist3172888_50080608
Сидя на стуле, Аид расстегивает длинную застежку на спине платья. Персефона легко снимает ткань с плеч, позволяет упасть, шагает обратно к мужу. Обнимает его, ощущая дыхание Аида на своей коже.
— Устал? — мягко спрашивает она.
— Немного.
— Жаль, тебе пришлось участвовать в этом приеме сразу после возвращения с границ.
— У нас есть обязанности.
— Иногда мне кажется, у тебя их слишком много.
Аид усмехается, утыкается лбом в живот Персефоны:
— Сет купил новый бизнес, а Нефтида — платье. Они зовут в гости.
— Прекрасно.
Его губы ласкают ее кожу, когда Персефона отстраняется, берет лицо Аида в ладони, заглядывает в глаза:
— Ты бы убил за меня? Ты бы умер за меня?
Он улыбается уголками губ, и эта улыбка острее ножей, острее оскала, это сотни клыков, скрытых за сдержанностью.
— Конечно.
— Лучше живи за меня.
Аид не отвечает. Убирает руки Персефоны, притягивает ее к себе, снова утыкаясь в ее живот. Пальцы Сеф зарываются в его волосы на затылке, ласкают, обещая целую жизнь — и множество жизней после.
Персефона почти не слышит негромкий голос Аида:
— Может, в этом весь смысл.
Спускаясь к завтраку, Софи думала, мать устроит скандал. Но на кухне ожидал запах блинчиков. Усевшись на привычное место, Софи посмотрела в тарелку, где уже лежала парочка оладушек и капелька вишневого джема.
Сняв с плиты сковородку, мать поправила занавески в цветочек и уселась напротив.
— Сегодня придет мисс Стэнфорд, я проведу гадание. Понадобятся камни и розмарин. Срежешь пару стеблей?
Софи подняла глаза от тарелки на мать:
— Ты серьезно?
— Можешь и три. Пригодится. И дай мне свой телефон.
Теперь Софи смотрела с недоумением, но, судя по всему, мать говорила абсолютно серьезно, взяв в руки нож с вилкой и аккуратно отрезая маленькие кусочки от своего блинчика.
— Телефон, — повторила Софи. — Зачем?
— Чтобы ты не могла общаться с теми, с кем не стоит.
— И это всё?
Софи начинала медленно закипать. Она ожидала истерики, но никак не полного спокойствия со стороны матери — и полного игнорирования вчерашнего вечера.
— Я слышала ваш разговор с Гадесом, — сказала Софи.
— Подслушивать нехорошо.
— А то, что делаешь ты — хорошо? Я вас слышала! Так это всё правда? Про богов… про меня?