Страница 3 из 8
Он собирался закрыть дощечку, но рука так и осталась неподвижной, а взгляд неотрывно следил за происходящим.
Мужчина с бородавкой неожиданно согнулся и ударил кулаком по лицу девицы. Потом ещё раз и ещё.
Она закричала и попыталась увернуться. Тогда он схватил одной рукой её за волосы, а второй взял табурет, стоявший возле кровати, и со всей силы ударил им по лицу. Раздался хруст. Лицо мгновенно окрасилось в красный цвет. Захлёбываясь кровью, она снова сумела закричать, а он снова и снова бил её кулаком. Крики с каждым ударом затихали, переходя в болезненные стоны. Он навалился на неё, продолжая жестоко избивать и волосы вырывать на голове.
– Шлюха! Грязная тварь! – кричал он, врываясь в неё раз за разом мощными толчками и осыпая ударами окровавленное лицо. – У меня не стоит?! А кто тебя сейчас имеет?! Ты ничто, а я граф Эссен! Я – граф Эссен! – повторял он, снова и снова вторгаясь и одновременно жестоко избивая её. Потом ухватился руками за горло и начал душить.
Герцог не стал ожидать развязки. После такого мало кто вообще выживал. А подобные случаи являлись не редкостью. Он закрыл дощечку и бесшумно вышел в коридор. Все девицы разом отвернулись. И крики они наверняка слышали. И понимали, что происходит рядом с ними. Но никто и пальцем не пошевелил. Здесь жизнь проститутки не стоила ничего. Даже гроша ломанного. Малейшая ошибка, и они сами могли оказаться в руках «чёрного извозчика». Так называли извозчиков, которые за небольшую плату забирали тела и сбрасывали их на болотах за городом или в каналы, которых имелось множество. И эту несчастную ждала та же участь.
Герцог спустился вниз. Зашёл за прилавок. Его уже ждал официант. Он провёл его в маленькую комнату и затворил дверь. Герцог выложил всё, что украл и разделил на две ровные части. Одну он оставил на столе, а вторую прихватил с собой.
Глава 3
Разные люди
Дом, в котором жил Герцог, находился недалеко от Сенной площади. Здесь, на осыпавшемся берегу Фонтанки среди множества уродливых по форме деревьев скрывались избы количеством не более двадцати штук. Избы с пристройками, двором, огородом и даже иногда маленьким садом. Жили в основном зажиточные и вполне мирные люди. Это определение в полной мере относилось и к Казарке, хозяйке дома, в котором оставался Герцог. Добрейшая женщина с множеством противоречивых качеств. Ещё с ней жил дед Макар. Герцог иногда использовал его в качестве подручного для своих дел. Они познакомились несколько лет назад. А после сдружились. Казарка смекнула выгоду от нового постояльца, а вскоре и привязалась к нему. Своих-то никого не было в пятьдесят пять лет. И Казарка, и дед Макар беспрекословно выполняли просьбы Герцога. Он же щедро делился с ними награбленным.
Не успел Герцог войти в жарко натопленную избу, как появилась низенькая женщина с лоснящимся лицом, оттопыренными по причине полноты ручками и коротенькими ногами по той же причине. Женщина выглядела очень нарядно. В красной щедро насборенной юбке и в ярко-красном плюшевом кафтане. На голове красовалась атласная шаль того же яркого цвета. Это и была Казарка. Она обожала красный цвет, и никогда с ним не расставалась. В любой день, да чтоб без красного?! Считай, занемогла бы от расстройства. Её иногда так и назвали «Красная баба».
На столе появился самовар, а следом и круглое блюдо с плюшками и внушительными впечатляющими кусками пышного пирога.
– Если что посурьёзней, скажи. Мясца заготовила, да и прочего немало, – Казарка указала рукой сначала на стол, а потом и себе за спину. – Банька топится. Венички из полыни новые. Сама тебя помою иль девок привести?
– Деда кликни! И писать на чём принеси! – ответил Герцог, выкладывая на стол выручку, добытую в публичном доме.
Казарка исчезла. Через минуту рядом с самоваром появился неровный кусочек бумаги и перо с чернильницей. Минутками несколькими явился и дед Макар. Он был приблизительного одного роста с Казаркой. Коротко остриженный с длинной седой бородой и торчавшими к носу усами. Вечный наряд деда – сапоги в гармошку, широкие шаровары, телогрейка и овчинный тулуп.
Герцог написал записку, свернул её и отложил на стол. Потом отсчитал семнадцать рублей ассигнациями, вложил их вместе с запиской в бумажник, снятый у Крамилина.
– Надо передать! – сказал он, протягивая бумажник деду Макару.
Ближе к вечеру Крамилин сидел за столом в маленькой комнатке с единственным окном, покрытым инеем, и просматривал жалобы. Справа от него лежала большая стопка с бумагами. А слева поменьше. Ещё одна, совсем тоненькая, лежала перед ним. Он брал бумагу из правой стопки, просматривал, а потом либо перемещал влево, либо клал перед собой.
В дверь раздался осторожный стук.
– Сучкин! Входи! – не отрывая взгляд от документов, проронил Крамилин.
Дверь приоткрылась. Показалось лощёное лицо полицейского в синем мундире.
– Страшное дело, ваше благородь! – опасливо пробормотал Сучкин. – Тута к вам Сумрачная вдова припёрлась. Ведьма она. Сглазить могёт. Прогнать аль как?
– Зови, Сучкин, зови! – тяжело вздыхая, ответил Крамилин.
Сучкин везде видел ведьм и сглаз, и потому всякий раз усердно крестился. Тут уж ничего не поделаешь: человек суеверный! А вот про Сумрачную вдову Крамилин не раз слышал. О ней ходили самые мрачные слухи. Вроде как необычайно красоты и всегда в чёрном наряде ходит. А на голове шляпа с вуалью и красным траурным бантом. Этот самый бант по утверждению некоторых людей насылал проклятия.
Крамилин почувствовал холодок, когда в комнату вошла гостья. Она в точности соответствовала слухам. Прекрасная и мрачная. Вся в чёрном. И шляпа с красным бантом вместо перьев. На вид ей можно было дать не больше сорока лет. От силы сорок пять.
Крамилин поднялся ей навстречу.
– Графиня Кочергина! – представилась женщина.
– Много слышал о вас, но впервые имею честь! – Крамилин придвинул табурет к столу, а потом, извиняясь, проронил: – Прошу прощения ваше сиятельство, но ничего лучшего здесь нет.
– Я не за удобствами пришла! – раздалось в ответ.
Графиня Кочергина опустилась на табурет.
– Чем имею честь? – приступил к разговору Крамилин, возвращаясь на своё место.
В какой-то миг ему даже стало не по себе от взгляда графини. В глазах промелькнула какая-то зловещая искра.
– Мне нужно ваше слово. Ничто из сказанного не должно покинуть эти стены.
– У вас есть моё слово! – Крамилин наклонил голову.
– Вы слышали, что произошло с моей семьёй?
– Не имею представления!
– Много лет назад их всех убили. Прямо на моих глазах. А меня жестоко избили,… обесчестили и бросили умирать в болоте.
В памяти Крамилина забрезжило что-то знакомое. Он уже слышал эту историю. Но от кого…?
– Убийство на Невском! – подсказала графиня Кочергина.
– Верно! – воскликнул Крамилин. – Тогда были убиты восемь человек. Но это убийство произошло очень давно. Меня тогда вообще здесь не было. Я позже приехал.
– Семь! – поправила графиня Кочергина. – Я выжила!
– Вспомнил. Убийцы зашли в дом и всех перебили…прошу прощения, ваше сиятельство.
– Меня они забрали с собой еле живой. Остальных членов семьи тоже забрали…когда убили, и закопали где-то там же в болотах возле Горячего поля.
– Чего вы ждёте от меня? – прямо спросил Крамилин.
– Вас рекомендовали, как человека, способного сотворить даже маленькое чудо. Последние двадцать лет я безуспешно искала убийц. Чтобы узнать, где захоронены останки моей семьи, и наказать их. Ничего не изменилось. Если вы сумеете мне помочь с поисками, я заплачу вам за десять лет жалованья вперёд.
– Щедрое предложение. Очень щедрое! – вынужден был признать Крамилин. – Но я бы оказал содействие вашему сиятельству в любом случае!
– Так окажите, сударь! И не беспокойтесь о деньгах. У меня их достаточно. – Графиня Кочергина поднялась. Крамилин тоже встал и пошёл открывать дверь. – Я живу в нашем фамильном поместье. Вы можете отправить сообщение туда. Или в наш дом на Невском. Я содержу его, но никогда там не бываю.