Мадмуазель Лили

Те молчали, и даже не смотрели друг на друга. Но причиной такое поведения являлось…смущение. Неизвестно заговорили бы они вообще, если б в дело не вмешалась Сусана. Пользуясь положением одноклассницы жениха и кузины невесты, она обоих подняла и вывела наружу, а потом повела к забору.

– Поговорите! – проронив это слово с видом человека, который оказывает им неоценимую помощь, она отошла, и заняла позицию впереди. Она была полна решимости отвадить любого из любопытных родственников, чьи фигуры всё время мелькали в непосредственной близости.

Здесь, жених впервые вволю насмотрелся на невесту. Она же на него не смотрела. На щеках застыл яркий румянец, а руки были опущены. Со стороны Лили выглядела так, словно совершила некую провинность, и теперь готовится понести за неё наказание. Но всему виной явилась неловкость и традиции. Свободное общение со стороны невесты вполне могли воспринять как легкомысленность, что для армян куда страшнее, нежели отсутствия ума. К чести жениха, он понял всё правильно.

– Ты мне нравишься, Лили! Очень нравишься! – признался Волод. – Я прямо сейчас пойду и дам своё согласие. А…ты? Ты что скажешь?

Лили кивнула, и ни единого слова не говоря, повернулась и побежала домой. Сусанна проводили её весёлым взглядом, а потом обернулась и подмигнула жениху.

– Влюбилась в тебя! С первого взгляда. Я же говорила!

Жених гордо приподнял подбородок и прошествовал вслед за своей будущей невестой. И жест, и походка весьма напоминали прогулку…петуха, который с самодовольным видом поглядывает на бегающих вокруг куриц, понимая, что он единственный кого они могут выбрать.

На самом деле не всё так просто. Влюбиться в армянского мужчину со второго взгляда – это почти как измена.

Сразу после этого короткого, но выразительного разговора родители молодых получили отчётливые сигналы в виде двух утвердительных кивков. Вопрос сватовства был решён. Ровно через неделю молодым справили помолвку. Они официально стали женихом и невестой. Свадьбу было решено сыграть на пятую субботу после дня помолвки. Армяне всегда справляют свадьбу в субботу. Другие дни исключены. Это тоже традиция.

Лили и Володе предстояло узнать друг друга за этот месяц. Им позволялось всё, за исключением близких отношений. Такого рода отношения могли иметь место только после свадьбы. Но разве ожидание близости не обостряет наши чувства? Не делает нас более романтичными? Правда, есть ещё такое понятие как непредсказуемость. У армян это сродни обыденности. Самые странные события могут происходить в самое неподходящее время.

Именно об этом и пойдёт речь. Лелея мечты о браке, ни Лили, ни Волод не подозревали о том, что одна из национальных особенностей сыграет с ними злую шутку. Как не подозревала об этом ещё одна пара, которая в эти дни тоже готовилась к свадьбе.

Глава 3

Франция. Марсель

В Сен-Ламбер, на пересечении улиц Феликса Фрежье и Капитэн Десмон, уютно расположился рыбный ресторанчик. На витринах красовались фотографии различных блюд и меню со специальными предложениями для туристов на французском и английском языках. За витриной, с улицы просматривались блестящие чёрные столы с красными креслами, и некоторые из клиентов, которые в этот день обедали в ресторане. Здесь находилась самая разная публика, но преобладали приезжие. В том числе, и группа немецких туристов громко обсуждающих меню.

В стороне от всех, сидели молодые мужчина и женщина аристократической внешности. Их настолько увлекла беседа, что они не замечали ничего вокруг себя. Речь шла о свадьбе. Об их собственной свадьбе.

– Изабель, милая, мне не хочется с тобой спорить, – едва ли не умоляюще говорил мужчина, – но семья настаивает. Прошу войти в моё положение.

– Я не стану участвовать в этих варварских обычаях, – высокомерно заявила женщина, которую мы отныне будем называть Изабель. – Рудольф, мы сами должны решать какой будет свадьба. Никто не смеет обращаться со мной как с…обезьянкой в цирке.

– Это всего лишь обычай. Изабель. Маленький обычай.

– Обычай?! То есть эти все твои…дикие родственники, приедут из стран, в которых вообще нет цивилизации, и будут меня оценивать? Я категорически, категорически возражаю.

– Изабель, милая…

– Не желаю ничего слушать! – Изабель поднялась и сверху вниз бросила взгляд на своего…жениха. – Наша свадьба состоится в вашем поместье. А из родственников, я готова терпеть только присутствие твоих родителей. Не вздумай приглашать свою сумасшедшую бабушку. Моя семья не выдержит такой удар. Поговори со всеми, а потом возвращайся, и мы обсудим свадьбу более спокойно. Но, с учётом моих пожеланий. Свадьба наша. Поэтому, никто кроме нас не будет решать, какой она будет.

Рудольф только беспомощно развёл руками, когда невеста оставила его одного. А что он ещё мог поделать? Он всецело разделял решение невесты, но семья никак не хотела мириться с таким положением дел. Никакие уговоры не помогали. Но теперь, после разговора с Изабель все пути были отрезаны. Следовало их всех поставить перед фактом. Он оставил деньги на столе, вышел из ресторана и сел в спортивный кабриолет.

По пути домой, Рудольф прокручивал будущий разговор с семьёй. Надо было прямо сказать, что Изабель против присутствия родственников на свадьбе. Эта часть представлялась не такой сложной, как детали касающиеся бабушки. Бабушка, с самого первого дня невзлюбила Изабель. И это обстоятельство часто приводило к конфликтам. Родители очень трепетно относились к мнению старейшей женщины в семье. Соответственно, и ему приходилось делать вид, будто он её слушает.

– Эта старуха нас с Изабель в покое не оставит, – пробормотал Рудольф сворачивая на дорогу ведущую к поместью. Дорога вилась в непосредственной близости от береговой линии, и как всегда была свободна.

Спустя ещё четверть часа, он уже въезжал в шикарное поместье семьи Багратян, владельцев крупной гостиничной сети, которая располагалась по всему миру.

Глава семейства, Ашот Багратян, прибыл с женой Седой и матерью Ануш в Марсель четверть века назад и остался здесь навсегда. Он начинал с маленькой гостиницы на берегу моря. Дела пошли отлично. И это открыло новые возможности, которые были использованы. В результате уже через пять лет появилась, и начала разрастаться гостиничная сеть под брендом «Баграт».

Рудольф родился в Марселе, спустя несколько месяцев после переезда. Родители часто повторяли, что именно его рождение принесло удачу семье. Его вырастили в лучших традициях…европейца. Он был хорошо образован, разговаривал на нескольких языках. В том числе и на русском. Свой родной язык армянский он тоже знал, но пользовался им только в семье. Он не любил людей своей национальности и тому имелись причины. Рудольф, как и всякий европеец, ценил личное пространство, которое с такой лёгкостью нарушали знакомые и родственники. Они всегда лезли к нему со своими наставлениями. При этом, являли собой олицетворение неудачника, когда же он к двадцати пяти годам вместе с отцом управлял империей.

Несколько слов о семье Рудольфа. Он обожал родителей, и терпеть не мог бабушку. Та являла собой наихудший образец той национальности, к которой принадлежал и он. Бабушка всегда требовала от него каких-то странных вещей, отчитывала, говорила, что делать и как следует себя вести. Порой, она так сильно выводила его из себя, что он начинал ей грубить. Но, позже, приходилось извиняться. Вынужденно, извиняться. Причиной тому были родители. Стоило обидеть бабушку, как они, словно сговорившись, переставали с ним разговаривать. И это молчание длилось ровно до того времени, пока он не начинал каяться. Рудольф каждый год надеялся, что бабушка умрёт, и это мучение закончиться. Но она оказалась на редкость живучей, и продолжала его истязать. Маму с отцом он любил. Мама всегда была доброй, нежной и понимающей. Он мог часами с ней разговаривать. И разговаривал. С отцом у него тоже сложились прекрасные отношения. Они прислушивались друг к другу. Отец создал империю, но никогда не отмахивался от Рудольфа. Идеи и предложения сына всегда находили у него отклик. Правда, он не всегда воплощал их в жизнь.