Загадай желание

"Загадай желание". Рассказ

Каждого из нас хоть раз в жизни, да кто-нибудь предал. Но вот вопрос: кто ж в этом виноват? Предатель или тот, кто позволил себя предать? Напридумывал себе невесть что, поверил, что рядом с ним – хорошие люди. А нет тут никаких хороших людей. Одни говнюки и эгоисты. Разве они виноваты в том, что поступают в соответствии со своим характером? Нет. Виноват тот, кто видел в них чистые души и искренние дружеские намерения.

И не только дружеские. И как только я могла поверить в то, что Валерий Дмитрич на меня польстился? Что правда собирался провести со мной новогоднюю ночь здесь, в офисе? Ой, дура я… Вот говорят же, бабы с возрастом тупеют. Видимо, и до меня черед дошел. Напялила лучшее платье, мамино колье, туфли в кредит взяла. Даже тортик испекла. И смешно, и реветь хочется. А над чем реветь-то? Сама виновата. Все девчонки от предновогодней смены отказались, а я… «Офис опустеет, тишина, благодать, - говорил он мурлычущим голосом. – Никто не будет мешать…». Ну и где тут намек на свидание, а? Как я могла вообразить себе что-то подобное? Ну да, заигрывал. Ну да, дарил пару раз шоколадки и даже один раз – цветы. На день рождения. И что?

Нет. Пора снимать эти розовые очки. Никому я не нужна в свои тридцать пять. И хоть фигура еще при мне, а крем пока вполне успешно справляется с «гусиными лапками», видать, мужики-то все равно чувствуют, что молодость от меня потихоньку уходит. Вот и Валерий Дмитрич свинтил с сисястой молодухой: сама видела из окна, как он ее в машину грузил и букетом красных роз сверху утрамбовывал. А я осталась в офисе – на последнюю смену, дабы поддержать корпоративную культуру: «Мы рады клиентам триста шестьдесят пять дней в году!». Ну какие, нафиг, клиенты в отделе продаж строительных инструментов в самый канун нового года? Кому тут срочно понадобилось сделать крупный заказ на партию дрелей и бетономешалок?

Тишина. «Благодать». Нет никого. А что? Дмитрич не соврал. Так тихо, что слышно, как часы в его кабинете тикают. А на моих, электронных, восемь тридцать. Еще полчаса, и можно идти. Вот только куда? Я же все отменила и от поездки на дачу к Сереге тоже отказалась. Да и дома – шаром покати. Даже елка толком не украшена. Приду домой, смою этот зверский макияж и лягу спать. Глядишь, весь следующий год буду хорошо высыпаться.

С этой горькой мыслью я и закончила свой последний рабочий день. Плюнула на все и ушла с работы пораньше. А что? Премию Дмитрич все равно зажал, объяснив это «неудачным» годом. Ну да, его новый Лексус – это, конечно, неудача. Ему ведь всегда хотелось старый раздолбаный УАЗ Хантер, доставшийся мне от отца: чтобы и до деревни можно было сгонять, и по колдобистой трассе проехать без проблем. И квартиру в самых пикулях, чтобы добираться до нее подольше и всласть налюбоваться тем, как люди празднуют.

По тормозам я ударила на автомате. И откуда этот пьянчуга только свалился? Я ведь его чуть не задавила! Вот еще такой «радости» мне не хватало – сбить подвыпившего деда Мороза.

- Чего под колеса лезешь, мудила? Пешеходный переход там! – я ткнула пальцем в сторону перекрестка. Очумевший дед послушно повернул голову и поглядел. Одобрительно покивал: дескать, и правда переход есть, вижу. Поднялся, слегка покачиваясь, отряхнул зад от снега.

- Ой, а подбрось до работы, девонька? – неожиданно попросил он, разогнувшись. – Еще три квартиры осталось обойти, а я на своих двоих, похоже, не успеваю.

- А вы пить меньше пробовали?

- Так ведь наливают, - развел руками дед. – Не отказываться же.

Я вздохнула. Дедок был хороший. Настоящий. Даже борода не из ваты: серенькая, куцая. Костюмчик, похоже, из советского дома пионеров, а посох так и вовсе – палка с мишурой. Сразу видно: пенсионер на подработке. Пионер-пенсионер. Прям как я: на дежурстве и без планов на новый год.

- Ладно, садись. Только сиденье не запачкай.

Я открыла дверцу и дед, кряхтя, полез внутрь.

- Эх, хорошая у тебя машина, - одобрил он, кое-как пристегнувшись. – Я в армии на подобной служил.

- Угу, - буркнула я, трогаясь с места. – Только ломается часто.

- А мужик на что? – дед поднял брови. Я только вздохнула. Наш мужик ездить на других привык.

- Тебе куда, дед? – спохватилась я, проехав пару кварталов.

- А, на Северную. Дом шешнадцать, - прошепелявил он, щелкая зажигалкой.

- Эй-эй! – я замахала руками. – Тут нельзя курить!

Дед немного подумал. Убрал сигарету. Слава богу! Еще «Беломора» мне здесь не хватало. И где только он взял эту гадость?

- Шестнадцатый? - переспросила я, сворачивая в свой район. – Хорошо. Я как раз недалеко живу.

- Угу, - обрадовался старик.

Оставшиеся десять минут мы ехали молча. Я смотрела на дорогу, старик – на салюты.

- Все, приехали, - сказала я, припарковавшись между шестнадцатым и семнадцатым – моим – домом. – Вон он, твой шестнадцатый.

- Ой спасибо, доченька, - радостно закряхтел дед, вытягивая свой потрепанный мешок. – Давай хоть я тебе подарочек какой подарю, а?

- Вот еще, - отмахнулась я. – Детям подари.

- А, детям родители покупают, - отмахнулся дед. – Они нынче избалованные. Им все каки-то айфоны подавай. Так что я и не замудряюсь больше: насыплю в мешок всяких вещей ненужных, лишь бы полный был. Родители меня у дверей встретят, сверху свою коробку сложат, с бантиками да в цветастой бумаге. Так что давай, возьми что-нибудь на удачу, а?

- Ну, если только у тебя там правда хлам, - неожиданно для самой себя согласилась я.

- А то, - улыбнулся дед, растягивая узел. – Солонка одна, книжки, коньки старые. Бери, вдруг повезет?

Я запустила руку. Мешок еще дышал морозом: не прогрелся в машине. Оттуда пахло кожей, нафталином и пылью. Порывшись немного, я ухватила за уголок какую-то книжку: всяко лучше, чем солонка или старые коньки.

- Ну-ка, чего там? – с интересом вытянул шею дед. – Ой ты, батюшки! А я думал, потерял его.

- А что это? – спросила я, ворочая донельзя обшарпанную книжку в расклеившейся обложке.

- О-о! – старик многозначительно поднял палец. – А ты загляни.

Я послушно открыла книжку посередине. На желтых листах, разлинованных узкими полосочками, виднелись разношерстные записи.

«Хочу новую шаль», - гласила первая.

«Хочу, чтобы от Симки мужик ушел», - вопила косыми чертами вторая.

«Хочу, чтобы папа больше не пил», - осторожно просила третья.

«Хочу, чтобы советская власть исчезла!», - требовала четвертая.

- Это что, дневник какой-то? – догадалась я.

- Ага, - радостно закивал старик. – Дневник желаний. Когда часы начнут бить двенадцать, пишешь сюда желание, оно и сбывается. Ну, если только заслуживаешь этого, конечно.

- Ничего себе: она вся исписана, - удивилась я, перелистывая крошащиеся страницы.

- А то, - возгордился дед. – Чай, не первый год по рукам ходит. Ты… это… если желание исполнится, пошли мне дневник обратно.

- Куда? В Великий Устюг? – усмехнулась я.

- Типун тебе на язык! – неожиданно рассердился дед. – В Мурманске я живу. В Мур-ман-ске! Там, под обложкой адрес есть.

- Ладно-ладно, поняла, - я примирительно подняла левую руку – в правой была книжица. – Вот только тут места свободного не осталось: даже последняя обложка исписана.

- Как это? – нахмурился дед, подтягивая мою руку к себе вместе с книжкой. – Вот тут еще влезет. Если втиснуть аккуратненько. Ты ведь умеешь аккуратненько?

- Умею, - вздохнула я, вспоминая все факты подделки мною документов во имя великого Валерия Дмитрича.

- Вот и умничка. Пошел я, - дед кое-как вывалился наружу, закинул мешок на спину и потопал вдаль.