Страница 12 из 23
Наконец то мы приплыли к Вест-Индским островам. Я мог бы вам рассказать о многих приключениях на этих островах, но оставлю это до следующего раза, а познакомлю вас лучше с моими морскими приключениями на пути к самой Америке. Впрочем, упомяну только об одном случае в Вест-Индии. Однажды я имел удовольствие видеть Вест-Индскаго короля, проезжавшего по главной улице в парламент. Он сидел в парадной карете, а за ним и вокруг него ехала многочисленная свита и придворные дамы, необыкновенной красоты. Меня поразила красота нарядов всех слуг и кучеров, не говоря уже о нарядах свиты и придворных дам. На козлах королевской кареты сидел кучер в большой шляпе со страусиными перьями необыкновенной величины. Но это не важно, а удивительно то, что он совершенно ясно описывал кнутом в воздухе инициалы королевского имени, его корону и государственный герб. Его искусство привлекало большие толпы зрителей, и трудно было угадать, на кого смотрела толпа: на этого ли толстого кучера и его шляпу или же на своего короля.
Дальше, во время переезда в Америку, с нами приключилось несколько неприятных происшествий. Первое из них произвело на нашем корабле большие опустошения. Это было недалеко от острова Ньюфаундленда. Наш корабль несся на всех парусах и вдруг наскочил на что-то, показавшееся нам подводною скалою.
Капитан схватил карту и тщательно рассматривал ее, но ни скалы, ни мели на том месте, где мы остановились не было обозначено. Мы подумали что это временный нанос песку и приступили к исследованию морского дна, но когда измерили глубину, то не оказалось дна на расстоянии около 500 сажен от поверхности воды. Между тем толчок был так силен, что мы лишились руля, переломался на двое бугшприт и все мачты, а некоторые из них почему то раскололись от основания до самой верхушки и щепками забросало всю палубу. Весь экипаж пришел в ужас, так как никто не мог объяснить подобного явления. Больше всех пострадал один матрос, который в это самое время сворачивал главный парус. Его бедняжку отбросило от корабля, по крайней мере, на три английских мили, он упал в морскую пучину и погиб бы без всякого сомнения в морских волнах, если бы к его счастью, во время этого полета, не пролетал мимо него большой красный гусь. У него хватило на столько присутствия духа, что, падая в воду он схватился за хвост этого северного гуся, благодаря чему его падение оказалось не столь чувствительным, и он свободно удержался на поверхности моря. Не теряя времени, он обхватил длинную шею гуся одной рукой, а другой направил его к кораблю, который казался от него ему маленькой точкой. Заметив странный экипаж, приближавшийся к нашему кораблю, мы опознали своего товарища и с трудом вытащили его на палубу вместе с гусем. Когда матрос пришел в себя, то рассказал, что ему было замечательно хорошо ехать на гусе, он сидел на нем точно на пуховике.
О силе толчка вы можете, милостивые государи, судить уже из того, что все люди, находившиеся в средней каюте, во время толчка подскочили до потолка и получили серьезные ушибы, а я так сильно ударился в потолок головой, что она глубоко ушла в туловище и только болтались руки да ноги.
Что вы смеетесь? Думаете я шучу? Уверяю вас, что прошло несколько месяцев, пока корабельному врачу удалось — немного вытянуть ее из туловища, благодаря беспрестанному серьезному лечению. Я не мало помучился пока голова поднялась до глаз: мне приходилось ходить с провожатым, потому что перед собой я ничего не видел. Мало-помалу голова стала принимать свое естественное положение и, наконец, выправилась окончательно.
Мы еще в недоумении искали скалу, о которую ударился наш корабль и не успели оправиться от ужаса и смущения, как, вдруг, все наши догадки сразу разрешились самым непредвиденных образом. Капитан суетился и бегал по палубе, делая различные распоряжения машинному отделению и матросам, которые в замешательстве бегали, хватаясь за исполнение приказаний, но толку было мало. Во время этой суетни, вдруг, неожиданно корабль зашатался и из под него вынырнул громадной величины кит. Он, очевидно, преспокойно спало, на поверхности воды, согреваемый приятными лучами солнца, а мы, не заметив морского великана, наехали ему на спину и потревожили его тихий, сладкий сон.
Своей неосторожностью мы его так разозлили, что он одним ударом хвоста поломал все мачты на корабле и привел в ужас весь экипаж. В сильном гневе он схватил бездонной пастью наш главный якорь с цепью, висевший по обыкновению с задней части корабля и потащил нас вперед со скоростью, по крайней мере, восьми миль в час. Таким образом он протащил нас целых тринадцать часов и мы ничего не могли сделать, но к счастью цепь, служившая якорной привязью, оборвалась и мы, потеряв свой якорь, помчались с приобретенной скоростью, прямо к устью реки святого Лаврентия. Кто знает, что могло бы случиться с нами, если бы не оборвалась цепь! Постепенно скорость корабля уменьшалась и нам удалось, наконец, остановить наш корабль. Остановившись, мы починили пострадавшую палубу, поставили новые мачты, укрепили снасти и паруса и повернули опять к югу. Через некоторое время, когда мы доплыли до того места, где столкнулись с китом, мы нашли своего злого врага уже мертвым. Его громадное тело плавало на поверхности воды, точно остров, и занимало немного больше мили. Сначала мы хотели взять его целиком, но наш корабль не в состоянии был тянуть его за собой. Некоторые матросы советовали разрезать его на части и сложить на корабле, но и этого нельзя было сделать, так как судно наше могло-бы потонуть от перегрузки. Решили взять только одну голову, которую с большим трудом отрезали и вытянули на борт. Представьте только нашу радость, когда мы в пасти кита нашли свой якорь и около 80 саженей цепи, намотанной на него. Видно он при всем старании не мог проглотить якоря, который застрял в зубах левой стороны его нижней челюсти. Это было самое интересное приключение, случившееся с нами во время нашего путешествия в Америку. Больше, кажется, и не было никаких событий. Это было единственное и, как видите, очень серьезное приключение.
Впрочем, нет! Я совершенно забыл еще об одном, последствия которого грозили нам очень большой опасностью. Оно чуть-чуть не окончилось печальной катастрофой. Не успели мы отъехать от мертвого кита миль на пять, как корабль наш получил течь. Образовалась дыра в нижней части правого борта, и вода так быстро проникала, что все наши насосы не в состоянии были бы выкачивать ее и через каких нибудь полчаса нам пришлось бы потонуть, так как никакого спасения ожидать не откуда было. Я первым случайно заметил несчастье. Дыра постепенно росла и уже имела в диаметре больше фута. Я несколько раз крикнул товарищам о беде, но никого, как на зло, не видно было. Сначала я старался заткнуть дыру чем-либо, но всевозможные средства оказались напрасными.
Что тут делать? В такую опасную минуту, действительно, можно потерять голову, но мне удалось таки спасти наш прекрасный корабль и весь экипаж с поклажей и с китовой головой самым простым способом, не лишенным, однако, чрезвычайного остроумия. Не обращая внимания на то, что мог замочит панталоны, я быстро сел на дыру, широко расставив ноги, — и, уверяю вас, если бы она была даже еще больше, я все же наверное закрыл бы ее.
В моем поступке, собственно, нет ничего удивительного, вам уже известно, что я происхожу из старинного рода рыцарей, как со стороны отца, так и со стороны матери. Весь свет знает о героизме и храбрости моих голландских и вестфальских прародителей. Я по совести должен сознаться, что мое положение было не из безопасных, но можно ли думать об опасности, когда стоишь лицом перед смертью, не только своей, но и всех своих товарищей. Меня скоро освободили от опасности, и плотник избавил меня от странной, но зато полезной роли. Искусство плотника спасло наш корабль и всех людей, и я, как благородный рыцарь приписываю ему роль спасения нашего корабля.
IX
Приключение с бароном в Средиземном море
Когда мне приходится говорить о своих морских приключениях, невольно вспоминаю об одном ужасном случае со мною, происшедшем на волнах Средиземного моря, в окрестностях города Марселя. Там я подвергся большой опасности и спас свою жизнь, благодаря прямой случайности. Это было в прекрасный летний день, когда солнышко спешило уже на отдых после тяжелой дневной работы. Лучи его рассыпались искрами по гребням волн и нежными тонами красок отливались на пушистой, белоснежной пене. Неизмеримая даль моря влекла в свои могучие объятия. Я стоял на груде камней и всматривался в пучину. Волны то что-то шептали, то пели, то как будто негодовали, то рассыпали нежные ласки, то смеялись, то грозно кричали и с шумом рассыпались в миллионы брызг, ударяясь о скалистый берег. Мной овладело страстное желание искупаться в этих игривых, непостоянных волнах. Я разделся на берегу, неподалеку от города, бросился в море и отплыл довольно далеко от берега. Вдруг, в это время я увидел перед собой огромную пасть рыбы.