Нампара (ЛП)

И пусть самого его схватили и заперли в вонючем рыбном подвале, отец пришел вызволить его из беды, и Джейсон прекрасно знал о том, что непременно вызволит. С победой они поехали домой вместе с богатым трофеем, и в самое время, потому что, когда война закончилась, подобная авантюра стала считаться противозаконной.

Само собой, у его отца...

Что-то ударило в левую руку чуть выше локтя. Камень что ли? Но кто его метнул? А когда Джейсон приподнял руку, то заметил на рукаве дыру и кровь.

Он оглянулся через плечо и обнаружил посреди дороги кучера, перезаряжающего ружье. Сейчас не время медлить и восхищаться меткостью выстрела с такого расстояния — неужто с четырехсот ярдов?

Подстегивая лошадь, он помчался прочь, матеря мешающие увернуться высокие кусты.

Джейсон проскакал не меньше мили, когда наконец добрался до перекрестка. Со вздохом облегчения повернул налево — по каким-то непонятным причинам преследователи всегда поворачивают направо. Галопом проскакал еще с пару миль, сделав несколько поворотов, чтобы как можно дальше оторваться от преследования.

Стало жарко; пчелы жужжали над головой, его мучила нестерпимая жажда. Первоначальное онемение в руке прошло, и стало больно, но кровотечение в ране хотя бы замедлилось. Похоже, всего лишь глубокая царапина, пуля повредила мышцу, но не кость.

Надо поскорее где-нибудь остановиться, по возможности перевязать рану. Лучше сарай какой-нибудь — с такой подозрительной раной Джейсону не хотелось заходить на постоялый двор или даже в сельский дом. Можно передохнуть одну ночь, а наутро ему полегчает.

Теперь у него есть деньги, целая куча денег. Когда он засунул руку в сумку, то обнаружил там золотые соверены. Рана — всего лишь неудобство, он молод и здоров, так что скоро поправится.

Когда стемнело, он нашел то, что нужно — просторный сарай, на отшибе и тихий. Поодаль, на холме, он различил дымок — скорее всего, из дымохода сельского дома. Но до рассвета никто сюда не явится.

Джейсон сполз с седла, застонав от боли в руке. У сарая обнаружились водокачка и корыто. Джейсон снял сюртук с рубашкой и осмотрел рану. И впрямь не такая уж серьезная.

Он оторвал кусок от рукава, чтобы промыть рану. Тяжело управляться с водокачкой одной рукой, но у него получилось. Смочив тряпицу, он смыл кровь, затем отжал воду и приложил к ране, закрепив повязку другим оторванным рукавом.

Лошадь побрела к нему, чтобы попить из корыта, Джейсон тоже напился и умылся. В кармане оставалось немного хлеба и сыра от последней трапезы — к счастью, он не слишком проголодался. Он взял сумку, перекинул через плечо и пошел осмотреть сарай.

После недавнего сенокоса там лежала куча свежего сена, можно прекрасно выспаться. На гвозде за дверью висела старая молескиновая куртка — местами заношенная и немного потрепанная, но вполне заменит порванную.

Теперь у него куча денег — завтра он заедет в ближайший город и купит себе новый и крепкий сюртук самого модного покроя. И новую пару сапог — старые совсем износились.

Он завел лошадь внутрь и закрыл дверь, а затем с удобством завалился спать. Хорошо, что в итоге все обошлось.

Его разбудили звуки во дворе, цокот лошадиных копыт. Кто-то дернул дверь сарая, и внутрь проник солнечный свет, ослепив Джейсона. Он проспал дольше, чем намеревался.

Он с трудом уселся, но, забыв о ранении, оперся на больную руку. Руку пронзила резкая боль, и перед глазами все поплыло. Когда волна головокружения схлынула, Джейсон увидел перед собой троих мужчин с пистолетами.

— Подымайся.

Он мгновенно оценил свои шансы выхватить собственный пистолет и другой, который стащил у того проклятого меткого кучера. Но сейчас явно не самый подходящий момент. С тремя он не справится.

Нет, он повременит и дождется подходящего случая. Кроме того, даже если случится наихудшее, в нынешнее время его не повесят за ограбление.

Однажды, много лет назад, он видел, как вешают человека, и зрелище было не из приятных. Самая позорная смерть, как бы ни бахвалился приговоренный, когда его ведут на виселицу. Висельник задыхается, лицо багровеет, язык вываливается, он сучит ногами так, словно пытается сбежать. И чаще всего, как слышал Джейсон, кишечник с вонью опорожняется.

Нет, это такого с ним не случится, поразмыслил он, встал и осторожно поднял руки. Надо попытаться удрать: воспользоваться любой небрежностью охраны или подкупить кого-нибудь. Как жаль, что нет старины Джаррода, он бы помог выбраться из такой передряги.

А теперь его приговорят к отправке в колонии.

Глубоко вздохнув, Джейсон остановился в дверном проеме и огляделся. Заканчивался великолепный сентябрь, солнце омывало золотом поля, с которых собрали урожай, небо как никогда насыщенного голубого цвета.

Однако на носу зима. Может, провести пару недель в теплой камере не так уж и скверно. Только вот обидно терять добычу, все эти чудные золотые соверены. Но, в конце концов, как пришли, так и ушли.

— Ладно-ладно, — проворчал он, когда один мужчина подтолкнул его к телеге, которую явно пригнали сюда специально, чтобы отвести его в тюрьму. — Спокойно, ладно? Я ведь не пытаюсь сбежать, мне руку подстрелили.

Высылка в колонии. А не так уж и плохо. Смышленый человек и там найдет возможности. Австралия. Он слышал от моряков в Бристоле, что это отличная страна, где всегда солнечно. Ему бы как раз подошло.

Лишь бы тот глупый толстяк из экипажа не начал блеять в суде, что Джейсон пытался его убить. Если бы хотел убить, то уж точно не промахнулся бы. На суде это точно поймут.

Нет, за такое его точно не осудят.

Он лег в телегу, прикрыл глаза и подставил лицо солнцу. Ну что, Австралия? Похоже, не так уж и плохо для него складываются обстоятельства.

Демельза была потрясена несчастным случаем больше, чем она призналась даже Россу. Но он знал ее достаточно хорошо, он не нуждался в словах, и больно было видеть ее такой потухшей.

Росс скучал по ее шагам, когда она бесцельно склонялась по дому, скучал по песням, которые она постоянно мурлыкала. Даже Гарри и Рейчел не подняли ей настроение, когда вернулись из Италии.

Несколько раз упоминали про визит к Верити, но почему-то не получалось ее навестить. А в последнюю неделю октября пришло письмо.

Росс пошел с Гарри к фарфоровому карьеру на юге долины Нампара. За последние годы Росс очень сблизился с сыном. Когда они с Демельзой приняли решение отправить мальчика в Оксфорд, Росс боялся, что тот впоследствии откажется возвращаться домой.

Но Гарри страстно любил Корнуолл, и горное дело было у него в крови, как и у отца. Он просто обожал возиться под землей с Билли Нэнфаном или Марком Картером, чуть ли не разнюхивать вероятные следы меди или олова. С подростковых лет у него появилось чутье к нахождению стоящих жил.

Именно так, отыскивая новую оловянную жилу, они обнаружили фарфоровую глину. Своего рода разложившийся гранит, который местные называют турмалиновым, эту глину добывают в избытке на юге графства, в районе Сент-Остелла, уже больше восьмидесяти лет. Здесь, на севере, она встречается редко, но немного обнаружили на Бодминской пустоши.

Во времена отца Росса глину обнаружили на Уил-Грейс, но тогда ее считали бесполезной или по дешевке продавали на кирпичи. А потом аптекарь по фамилии Кукворти нашел ей применение для изготовления тонкого фарфора, не уступающего китайскому, и внезапно спрос на глину резко возрос, как и цена. Без примесей и шелковистую на ощупь, ее называли белым золотом.

В отличие от меди и олова, добываемых на Уил-Лежер глубоко под землей, глину извлекали поверхностным методом. Выкапывали огромную круглую яму на глубину пятнадцать саженей. Выше ямы с ручейка Меллинджи к сероватому камню сбегала канавка, и вода превращалась по пути в глинистый раствор, который вытекал в отстойники пониже, где очищался от лишней слюды и песка, а затем его высушивали, получая фарфоровую глину.

Отец с сыном стояли у края ямы, наблюдая за деятельностью внизу. Вереницы работников взбирались по выбитым в склоне ступенькам и несли частично просушенные пласты, чтобы высушить их до конца на поверхности.