Нампара (ЛП)

Полдарки были ему почти как семья, и он очень уважал их обоих. Они были добры к нему, когда умер отец, а Клоуэнс — совершенство, он сам почти влюбился в нее.

Вздохнув, он выскользнул из седла и принялся рассматривать своего покойного компаньона, теперь распростертого в пыли на обочине дороги, огромная зияющая рана на горле до сих пор кровоточила.

— Ты малость промедлил, Джаррод, дружище, — упрекнул он. — Тебя обошел старик... ему, должно быть, сейчас под семьдесят. Что делать, придется тебя вытаскивать — бросить здесь, на съедение воронам, было бы недостойно. Давай-ка тебя поднимем.

Он свистом подозвал лошадь Джаррода, бродившую неподалеку, пользуясь возможностью пощипать свежей травы. Джейсон подхватил убитого и, крякнув от натуги, рывком поднял на ноги.

Ухватившись за ворот и штаны, он сумел вскинуть Джаррода на спину лошади. Уравновесив труп, стащил с него чулки и пояс и использовал их вместо веревок, надеясь, что лошадь не взбрыкнет и не рванется вперед. Потом он забросал пылью кровавые пятна на дороге, вскочил на свою лошадь и поскакал вперед через вересковую пустошь.

До наступления темноты оставалось не меньше часа, а он не хотел подвергаться риску быть замеченным, и потому держался в стороне от привычных дорог — к счастью, эту местность он знал как свои пять пальцев и мог отыскать дорогу, даже когда вечер угас и путь освещал только слабый свет белой луны.

Когда, наконец, опустилась ночь, у Джейсона появилась возможность двигаться немного ближе к придорожным селениям. Он искал подходящее место, чтобы оставить тело.

Это будет не слишком трудно — в деревнях есть церкви, а у церквей — колокольни, прекрасно заметные на фоне звездного неба. А рядом с церковью непременно есть и церковный погост. Хороший шанс, что на нем имеется свежевырытая могила.

К тому времени, как Джейсон нашел то, что нужно, его карманные часы, украденные у направлявшегося в Бат торговца сыром, показывали чуть больше двух. Безмолвная деревушка, пустой погост, ни одна собака не лает — и холмик свежей земли, указывающий, что здесь недавно был погребен кто-то из местных.

Джейсон выскользнул из седла, освободил Джаррода от неуклюжей привязи и взвалил себе на плечи. Оставив обеих лошадей мирно щипать траву, он потащил тяжелую ношу через покойничьи ворота к могиле.

Рядом с ней очень кстати лежала лопата, и, опустив старого друга наземь, Джейсон выпрямил спину, подобрал лопату и принялся раскапывать рыхлую почву над свежей могилой.

Хотя риск, что кто-то случайно окажется рядом и увидит его, был невелик, работал он торопливо, и вскоре весь взмок от пота. Он не считал необходимым докапываться до гроба ничего не подозревающего нового соседа Джаррода — нужно только вырыть на глубину, достаточную, чтобы от сильных дождей тело не показалось из-под земли прежде, чем та снова осядет.

Пара часов тяжелой работы — и наконец, Джаррод упокоился в священной земле, правда, даже без савана, а могила опять засыпана. Хотя он был некрупным, но все же осталось довольно много лишней земли, и Джейсон рассыпал ее у подножия деревьев, стараясь по возможности скрыть.

Потом он вернулся к краю могилы и остановился, держа в руках шляпу.

— Ну что же, старый приятель, я сделал для тебя что мог, как и ты, я уверен, поступил бы со мной. Надеюсь, что старина святой Петр не особенно удивится, когда прозвучит трубный глас и ты встанешь из этой могилы рука об руку с тем, кто лежит внизу.

Он поднял взгляд на предрассветное небо.

— Прошу, святой Петр, не будь к нему слишком строг. Ну да, он был вором, но честным и никогда не отбирал последнего. Я не могу сказать тебе его полное имя, ведь, понимаешь ли, я никогда его и не знал. Его звали просто Джаррод.

Глубоко вздохнув, он отошел от могилы, потом повернул назад.

— Да... Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, — поспешно добавил он. — Знаю, что это полагается говорить. — Он нахлобучил на голову шляпу. — Ну, значит, прощай. Мне лучше уже уходить, не то застанет рассвет.

Утро Джейсон встретил за много миль от места своих ночных злоключений. Он испытывал подлинную печаль из-за смерти напарника — они были вместе почти десять лет, достаточно долгий срок. Но к тому времени как солнце прошло половину пути вверх по небу, его главной проблемой стал голод.

Он направился обратно в более населенные районы — отрадные сердцу лесистые долины, где стоят уютные фермерские дома. Наконец, он добрался до хорошо знакомого сельского дома. Въехав во двор и распугав цыплят, Джейсон спешился и замотал поводья обеих лошадей на коновязь.

Чудесный аромат испеченного хлеба защекотал ноздри, когда он прошел на кухню. Пухлая девица у стола нарезала яблоки для пирога. Джейсон подкрался к ней, радостно склонился и крепко обнял за талию.

— Ну, как тут моя милая? — весело произнес он.

— Ах... — она подпрыгнула от неожиданности и, повернувшись, оттолкнула его. — Ты? Чего тебе надо?

— Да что ж еще, моя милая, как не повидать тебя? Скучала по мне?

— То есть, за прошедшие восемь месяцев, если не больше? Да я и как звать-то тебя едва не забыла.

Джейсон рассмеялся — по румянцу на ее круглых щеках он понял, что это ложь.

— Ну, милая, не будь жестокой. Может, дашь мне кусочек чего-нибудь вкусненького, а потом мы с тобой обновим давнее знакомство?

— Ну, кусочек я тебе дам, но потом быстро ешь и исчезни. Муж вернется.

Джейсон протянул руку и ухватил ломтик яблока.

— Да ну? Неужели муж? Значит, ты меня не ждала?

— Ждать тебя? Этак я до Страшного суда бы ждала. А теперь у меня добрый муж. Взял меня и ребенка, с которым ты меня бросил, на которого ты и не глянул ни разу, и весточки не прислал, не спросил. Мы бы оба с голода померли от твоей заботы.

— Ну что ты, милая...

— Я тебе больше не милая. Ладно, возьми вот, — она сунула ему толстый ломоть хлеба и кусок сыра. — И проваливай.

— Что? Даже без стаканчика эля?

— Налей себе сам.

Взяв глиняную кружку, он прошагал в угол, к бочонку, и наполнил кружку из крана.

— Можно мне повидать ребенка? Моего сына?

— Это дочка. Лежит вон там в кроватке. И смотри не разбуди ее, — яростно добавила она. — Я долго не могла ее уложить.

Джейсон подошел к кроватке и посмотрел на розовое личико запеленатого младенца. Заметил нос пуговкой, приоткрытый розовый ротик и золотистые кудряшки из-под белого чепчика.

— Смотри, как на меня похожа.

— Надеюсь, что не похожа.

— Ах, милая, не говори так, — подлизывался Джейсон. — Мы ведь с тобой взаправду друг друга любили.

— Любили. А теперь убирайся-ка, пока мой Том не вернулся.

— Том? Том-пастух? — Джейсон рассмеялся, покачал головой. — И что тебя заставило за него выйти? Ему ж лет пятьдесят, если не больше.

— Ему только за сорок, — с достоинством возразила она. — И он захотел жениться на мне, даже с ребенком. Куда тебе до него.

— Ах, милая, ведь я говорил, что не из тех, кто женится. Но если бы ты только чуток подождала, так может, ради ребенка я бы исправился.

— Кому другому скажи, а я не поверю. Мне выпал шанс, и я за него обеими руками ухватилась, и очень счастлива.

— Что, правда? — Джейсон вернулся к ней, и девушка оказалась в ловушке, когда его руки ухватились за кухонный стол с обеих сторон от нее. Она отпрянула, но Джейсон склонился к ней. — Ну же, милая, подари мне на память последний поцелуй.

Издевательская ухмылка Джейсона так и подмывала ее отказать, но Джейсон знал, что она не станет. С тихим вздохом губы раскрылись, и Джейсон незамедлительно этим воспользовался, целуя так, как не должен целовать мужчина замужнюю женщину.

Джейсон обнял ее, наслаждаясь прикосновением мягкого бюста к его груди. Но он зашел слишком далеко, когда опустил руки и начал задирать юбку. Девушка оттолкнула его — она сильная, когда захочет — и повернулась к нему плечом.

— А теперь уходи, — потребовала она. — И больше не возвращайся. Между нами все кончено.

Какое-то время он раздумывал, сумеет ли побороть ее нежелание, но девица выглядела весьма решительно, а ее рука потянулась поближе к ножу, которым она резала яблоки для пирога. Так что, криво пожав плечами, Джейсон взял со стола дольку сыра и двинулся к двери.