Страница 2 из 2
С улыбкой Мона Лизы Айсмен отвернул лацкан парадного пиджака, за ним красовался маленький микрофон.
— Ну ты и свинья, Дрейк, — карты в руке Гамбита засветились алым, он привстал с места с явным намерением разорвать предателя на части.
— Ну что ж ты так с мамой-то, зятек? – сдвинул брови домиком Бобби и… посинел. Гамбит упал на место, перед ним теперь сидело самое страшное существо на свете – теща. — Я ведь и обидеться могу!
Тем временем спасаться бегством было уже поздно, жены-икс в полном составе вошли в комнату. Воздух потрескивал.
— Всем привет, мальчики и… мама, — лучезарно улыбнулась Ванда, она распахнула красное пальто и встряхнула волосы. — Мы тут подумали, раз вы играете в азартные игры, почему бы и нам не организовать небольшой тотализатор? Шельма, например, сегодня на нас на всех прилично заработала, а Джина, напротив, проигралась в пух и прах, — и она изящно прищелкнула пальцами, обращая на себя внимание миссис Хоулетт, — Двести баксов, Джина!
— И по пятьсот с каждой, девочки! – лучезарнее Ванды улыбалась только Шельма. В лебединую верность Гамбита поверить было трудно, и она, изображая сомнения и метания ревнивой жены, сегодня отлично заработала. — Вас это тоже касается, мама.
Мистика сгребла деньги прямо со стола и протянула Шельме, правильно рассчитав, что в такой трагический момент никто не станет ее останавливать.
— Черт возьми, шер! – пришел в себя Гамбит. — Как ты могла?..
— Я ни секунды не сомневалась в тебе, сладенький! – напоказ пересчитывая довольно приличную пачку денег, заявила она. — Но жизнь с тобой научила меня играть не честно, а так, чтоб побольше выиграть. Джина, Ванда и мама не были уверены, что ты завязал. Если бы я просто согласилась с ними, нам было бы не о чем спорить!
— Ты слышала это, Джин? – смеясь, воскликнула Алая Ведьма. — Она развела нас на деньги!
Джин Хоулетт молчала.
— Рекомендую Аляскотерапию, — посоветовала ей Мистика, — Гамбиту, вон, помогло.
— Или в монастырь на полжизни, — усмехнулась Ванда. — На Курта даже никто не ставил.
А Джин Хоулетт все молчала…
И было в этом молчании что-то зловещее.