Пряничный домик

========== Первое правило Сьюзен Боунс ==========

Молли Уизли открыла перед Гарри двери «Норы», бледная, как полотно. Он шагнул внутрь, пытаясь отдышаться. Менее получаса назад он получил от миссис Уизли сову с тревожными известиями, что Джинни вернулась домой сама не своя, заперлась в своей комнате, никого не впускает и, кажется, плачет. На Джинни, которую он знал, девушку, которая сражалась на равных с Пожирателями смерти, это было категорически не похоже, и, бросив все свои дела в Министерстве, он примчался домой.

Поднимаясь по лестнице в комнату своей невесты, он догадывался, что это, должно быть, как-то связано с ее работой — Джинни была ловцом в сборной графства по квиддичу. Но в последнее время дела ее шли в гору, команда одерживала одну победу за другой, и мисс Уизли неизменно вносила в это свой вклад. Она была слишком перспективным игроком, чтобы тренер попытался избавиться от нее. Так в чем же дело?

Предусмотрительная Молли вручила будущему зятю ключ от комнаты дочери, так что взламывать дверь «Алохоморой» не пришлось.

— Джинни? — позвал Гарри, осторожно вслушиваясь в приглушенные рыдания. — Что случилось?

Джинни никогда не плакала так сильно. Он видел на ее лице слезы радости, когда в очередной раз возвращался с того света, слезы скорби, когда приходилось хоронить друзей, но никогда еще не видел, как ее разрывают злые слезы отчаяния. Очнувшись, она подняла покрасневшее лицо и вскочила на ноги, чтобы схватить с пола какой-то листок, но Гарри оказался быстрее.

— Отдай! — вытирая слезы рукавом кофты, крикнула она и попыталась вырвать бумагу из его рук. — Не читай, Гарри!

— Контракт… — бормотал он себе под нос, уворачиваясь от цепких рук Джинни. — Основной состав… сборная Англии… Сто тысяч галлеонов в год! Джинни, это же…

— Десять лет, Гарри! Чертов контракт на десять лет!

— Это же безоговорочный успех! — не слушал он. — Ты должна бегать по округе и тыкать им в лицо каждому, кто попадется на пути!

— И не подумаю!

— Тогда я сам это сделаю! — рассмеялся он, пытаясь поймать девушку и стиснуть ее в объятиях, но она увернулась. — Черт возьми! Моя Джинни — ловец национальной сборной!

— Гарри! — Джинни наконец схватила его за руки и заставила посмотреть на себя внимательнее. — Ты понимаешь, что свадьба и этот контракт — вещи взаимоисключающие?

— Почему?

— Потому что женщина под фамилией Поттер никогда не сможет самостоятельно построить карьеру в этой стране! Откуда мне знать, продвигают меня потому, что я действительно хороший игрок, или… — Джинни запнулась и замолчала, опустив глаза.

— Или только потому, что ты моя жена, — закончил за нее Гарри, и руки его опустились.

Повисла долгая пауза.

— Послушай, это не значит, что я не хочу выходить за тебя! — Джинни заглядывала ему в глаза с надеждой и страхом. — Клянусь, я люблю тебя больше всего на свете, но как еще могу узнать, чего я действительно стою?

«…оставаясь в твоей тени…» — не сказала она, но Гарри ее прекрасно понял. Он кивнул, и Джинни отступила на шаг и проговорила, будто извиняясь:

— Я поругалась с мамой…

На самом деле миссис Уизли упомянула в письме далеко не все. Перед тем, как Джинни поднялась к себе, они с матерью крупно повздорили. Молли говорила, что главное в этой жизни — семья, и если Джинни выберет карьеру, а не тихую семейную жизнь за спиной Гарри Поттера, то она может начинать подыскивать себе другую мать. Отчасти это объясняло, почему Гарри не встретил по пути ни одного представителя семьи Уизли, кроме ее грозного матриарха. Мужчины просто попрятались, не желая попасть под громы и молнии, что метали миссис Уизли и ее единственная дочь. То еще зрелище, должно быть. Жаль, что он его пропустил.

— Подписывай, — прежде чем Джинни успела закончить сбивчивый рассказ, выпалил он.

— Что? — судя по выражению лица, она ожидала еще одного скандала и боялась, что с Гарри, в отличие от собственной матери, справиться будет непросто. Очевидно, что миссис Уизли вызвала его, чтобы помешать Джинни поставить подпись на документе и перечеркнуть семейную жизнь на ближайшие годы, поскольку Гарри является лицом более чем заинтересованным.

— Или я десять лет жду, пока ты построишь карьеру и станешь моей женой, или я женюсь на тебе сейчас и следующие лет семьдесят виню себя в том, что ты упустила эту возможность.

Джинни открывала и закрывала рот, не в силах выдавить ни звука. Она была ошеломлена. Слово Гарри значило для нее больше, чем мнение всей ее семьи, и если бы он настаивал на свадьбе, ей оставалось бы только уступить.

— Но ты пообещаешь мне, что выйдешь за меня на следующий день после истечения срока контракта.

Хотел ли он жениться на ней? Конечно, хотел. Хотел ли он ждать этого десять лет? Конечно, нет. Но выбор невелик: или он позволит ей реализоваться, или через двадцать лет она станет второй Молли Уизли. Женщиной, в жизни которой нет и не было ничего, кроме семьи.

Джинни всхлипнула и крепко обняла его.

— В этот день через десять лет я буду твоей женой, Гарри. Я обещаю.

***

По крайней мере, Джинни точно знала, чего хочет. С ним самим все далеко не так просто.

Два долгих года после того, как Гарри, успешно сдав экзамены, навсегда распрощался с древними стенами Хогвартса, он потратил на судебные тяжбы, где попеременно выступал то свидетелем, то обвиняемым. Он приходил в Министерство Магии каждый день, как на работу, и за два года возненавидел его сильнее, чем Волдеморта за все семь лет обучения. Иногда у Гарри создавалось впечатление, что он один кормит половину всех юристов и журналистов в этой стране. Вторую половину кормил Снейп, но тот, по крайней мере, был мертв и потому не обязан являться на слушание своего дела.

Гарри такой роскоши себе позволить не мог. Он считал себя обязанным погибшим в этой войне, ради них он пытался восстановить справедливость. Но справедливость была гибкой скользкой дрянью и раз за разом ускользала от него. Единственное дело, которое удалось довести до конца, — дело Снейпа. Для мертвеца Министерству было не жаль награды, и он получил ее. Посмертно.

Но с тех пор, как Джинни покинула «Нору» (согласно своему контракту, она должна была жить в непосредственной близости от места тренировок), жизнь в доме Уизли стала для него совершенно невыносимой. Гарри еще мог противостоять Молли — она слишком ценила его, чтобы в открытую требовать чего-то, но Рону, который давил на него с принятием решения о карьере аврора, противопоставить было нечего. Общая детская мечта — сражаться со «злом» на стороне «добра», когда-то объединявшая друзей, теперь их разделяла. За последнюю пару лет вокруг этих понятий у Гарри отросли здоровенные кавычки, а у Рона — нет. Он все еще видел мир поделенным на плохих и хороших, темных и светлых, и его, конечно же, еще не тошнило от Министерства.

Положение осложнялось тем, что рядом не было Гермионы, чтобы поставить Рона на место. Она поступила в Университет Волшебства, наплевав на радужные перспективы карьеры в Министерстве Магии. На резонный вопрос Артура, гордо тряхнув каштановыми кудрями, она заявила, что для того, чтобы перебирать бумажки, не нужно было с риском для жизни заканчивать Хогвартс. Гермиона могла просто остаться с родителями-магглами в немагическом мире и стать, к примеру, секретарем. Она собиралась посвятить свою жизнь изучению самой Магии, и Гарри знал, что однажды этот мир еще услышит о профессоре Гермионе Джин Грейнджер.

В один прекрасный день Гарри собрал вещи и, ничего никому не объяснив, уехал из «Норы».

К черту Министерство, к черту Уизли, к черту Мальчика-Который-Выжил! Все, чем он занимался после окончания Хогвартса, бессмысленно. Ближайшие десять лет он, по большому счету, никому ничего не должен, а его собственные желания — семья и дом — недоступны.

Хотя почему же? Дом в Годриковой Впадине как раз ждал его с распростертыми объятиями, зияя темными дверными проемами и скалясь от радости выбитыми оконными стеклами.