Страница 7 из 19
Слова… Слова… Слова…
В каждом слове есть смысл. Может быть, очень глубокий и верный. Но вместе они ничего не значат, потому что гладко бывает на бумаге, особенно если это бумага гербовая, за подписью глав уважаемых государств. Но шагать приходится по оврагам, ломая ноги и судьбы. И уже не главам, а населению.
Как шагали со времён Римской империи.
Как шагали под знамёнами Наполеона.
В Первую мировую войну, которую предваряли тоже очень правильные, по отдельности, слова.
Как маршировали в нацистских колоннах или стояли в скорбных очередях в расстрельные рвы и газовые камеры в последней Большой войне.
Потому что политики предполагают. А история располагает. Такова жизнь.
– Что они говорят? Переведи.
– Говорят про свои европейские традиции, про необходимость помогать беженцам, которые бегут от войны. Про то, что они вольются в евросемью, интегрируются, станут европейцами, впитают ценности цивилизации…
– Они так говорят?
– Да.
«Глупые люди. Они допускают в свой дом чужих людей, допускают нас, считая, что мы примем их образ жизни и веру. Что мы станем им послушными рабами. На самом деле они принимают сотни тысяч бойцов, которые сильнее их числом и духом. Они допускают нас туда, куда раньше мы должны были прорываться с боем. Они открыли нам крепостные ворота. Сами! Теперь нам не нужно тратить деньги и жизни наших “братьев”, чтобы оказаться среди них. Мы уже там. И они нам за это ещё платят деньги. Они обречены, потому что слишком расслаблены и уверовали в свою непогрешимость. Они считают себя сильными, и это их главная слабость! Самоуверенный человек наполовину уже побеждён! Они не ждут удара, они подставляют нам незащищённую спину. Теперь мы, находясь среди них, сможем не спеша определить их слабые точки, которые используем в нашей борьбе. Мы будем создавать подпольные ячейки, которые, соединившись, станут армией. Наши жены будут рожать нам новых воинов. Наши дети, родившиеся там, будут знать язык и обычаи своего врага, и им легче станет побеждать неверных. И в том залог нашей окончательной победы! Мы растворимся среди наших врагов и будем подтачивать их изнутри, как черви выедают спелый и сочный на вид плод. Плод – это Европа. Внешне красивая, но внутри изъеденная гнилью и тленом! Мы будем бороться с нашими врагами на их территории. И мы победим. Ибо эта победа угодна Аллаху. Слабые должны уйти, уступив место сильным. Они слабы и глупы. Ибо сильный и умный не смог бы допустить такой тупости.
Их земли станут нашей землёй.
Их города будут городами, где станут играть наши дети.
Их боги будут низвергнуты.
А сами они умрут или перейдут в нашу веру.
Так и будет! Третьего не дано!»
– Вы стоите здесь… Да, вот здесь. Молча. Потом двигаетесь сюда. Лицом – в эту сторону… Обходите диван. Садитесь в кресло. И сидите, пока вам не скажут встать.
– И всё?
– Всё. Теперь вы получите аванс. А после того как вас отпустят – расчёт.
– А зачем вам это надо?
Опасный вопрос, потому что задавший его может начать думать, анализировать, замечать, делать выводы. Вопросы, оставленные без ответа, рождают новые вопросы, поэтому лучше ему дать какое-то объяснение. Понятное, в которое он поверит.
– У моего друга жена ревнивая. А у него свидание с другой. Жена за ним следит, и если увидит, что муж не где-то там, а один в квартире, то она успокоится.
– А я тут при чём?
– Притом, что вы на него похожи и издалека она не разберёт и примет вас за него. И все будут довольны – и женщина, и её муж, и его любовница. И вы. За полдня работы получите как за месяц.
– А-а…
– Возьмись за ручку, толкни дверь… Открой кран… Подними крышку унитаза… Теперь опусти… Полапай зубную щетку… Пошоркай щеткой во рту… В туалет сходи. Давай-давай… Да не смывай сильно!.. Сплюнь… Стакан подержи… И вилку…
– Может, хватит?
– Надеюсь, хватит.
– Покажите, как вы это делаете?
– Очень просто. Смотрите… Вот стакан, вот шарик. Накрываем шарик стаканом, двигаем-двигаем-двигаем… Где шарик?
– Вот здесь.
– Нет, увы, вы опять ошиблись.
– Но как же так?.. Я же глаз не отрывал! Можно ещё раз?
– Шарик. Стакан. Ещё два стакана. Двигаем, перемещая… Где шарик?
А хрен его знает! Вернее, вот этот хрен – знает! Точно знает, потому что ни разу не проиграл.
– А вот, допустим, если не шарики, а, к примеру, баночки? Маленькие. Вы и тогда сможете?
– Смогу.
– А давайте попробуем…
Два флакончика. В одном – бумажка. Ставим в ряд. Все видят? Все. Берём флакончик. Берём другой.
– В каком бумажка?
– Ясен пень – вот в этом.
– Не угадали. В другом.
– Когда вы успели? Я ведь следил! Бумажка здесь была! А теперь…
– Ловкость рук, молодой человек, ловкость рук!
– А можно научиться?
– Чему?
– Ну, вот этому? Когда никому не понять, где предмет, а вы точно знаете.
– Ну, юноша, это опыт. Это надо годами каждодневных тренировок…
– А если за несколько дней?
– Ну что вы!.. Минимум полгода и то, если пальчики…
– А если по двойному тарифу?
– Не понял?..
– Ну, как будто уже полгода отучился и за полгода вперёд заплатил, и ещё сверху, но освоил приёмы за несколько дней. Правда, не все, а только один-два фокуса.
– Один-два? За несколько дней?
– И аванс прямо сейчас.
– Прямо сейчас?.. Ну, хорошо, давайте попробуем…
– А если взять лицо и изменить. До неузнаваемости. Возможно такое?
– Смотря, какое лицо. Если мужское в женское, то вряд ли. Если взрослое в детское – никаких шансов. Если полное в худое, то куда жир прятать? А вот если худое – в полное, то можно накладки сделать. Ну, и конечно, абрис и черты лица. Разные они лица… У кого-то нос над самой губой навис, у кого-то ко лбу задран. Или ширина глаз. Или оба глаза на переносице, или вразлёт – к ушам. Узкий подбородок в широкий ещё можно превратить, но куда девать «волевой»? Не ножом же его срезать… Тут очень много нюансов и хитростей. Грим, юноша, – это искусство перевоплощения. Берёшь какого-нибудь испитого сорокалетнего лысого алкоголика с мешками под глазами и делаешь из него пылкого восемнадцатилетнего Ромео. И он исполняет арию, и все ему верят и аплодируют. А увидели бы они его в натуральном виде!.. Или его возлюбленная Джульетта, пятидесяти лет от роду, с перетяжками, натяжками, складками, пигментными пятнами и родинками в пол-лица. А зритель должен в неё поверить, влюбиться и ей сочувствовать. Ведь если её не загримировать, то зритель при первом выходе героини на сцену станет топать ногами и кричать вместо «браво!»: «Травись быстрее, прямо в первом акте, не тяни!» Грим – это искусство, такое же, как вокал, хореография или режиссура. Только этого многие не понимают. В том числе актёры и даже режиссёры. Они почему-то считают, что гримёр – это что-то вроде монтировщика декораций. Но только фанерную стенку поставить любой дурак сможет. А из убожества героя-любовника вылепить далёко не всем дано.
– А если абрис похож, и носы в одном и том же месте, и уши, и ширина лба одинаковая?
– Тогда не вопрос. Тогда можно «нарисовать» кого угодно. А у вас что? Спектакль?
– Да… В некотором роде… Розыгрыш у нас, хотим к юбиляру в качестве гостя его самого пригласить. Двойника его. Ну, то есть столкнуть их нос к носу, чтобы никто понять не мог, кто из них кто! Чтобы шок и веселье.
– Оригинально.
– Сможете?
– Не обещаю, но можно попробовать.
– Попробуйте. Постарайтесь. Чтобы были как близнецы! Вы ведь волшебник в своём деле. Я видел, я оценил, я ведь не какой-нибудь там режиссёр, который не понимает специфику вашей профессии. Если бы не вы, не ваш талант, то этот театр давно бы прогорел. С такими-то актёрами. Это я вам точно говорю!
– Ну что вы, зачем так… Конечно, без нашего цеха любой актер… Но всё-таки вы преувеличиваете.