Избранный светом

— Я возьму с собой немного? — спросила она, крутя в руках серебристую веточку, и, получив утвердительный ответ, сунула несколько таких же в сумку, болтавшуюся на поясе. Не то чтобы Фрее действительно нужно было подобное средство, просто в последнее время, Дей иногда говорил, что ему снятся странные сны. И Фрея подозревала, что сняться они ему чаще, чем он рассказывает. Да и ей самой вдруг тоже начало иногда что-то сниться… Так что иметь что-то под рукой, наверное, не помешает.

Наконец на дне в самом углу ящичка всё же обнаружилось то, что она искала. Маленький ключ из жёлтого металла показался неестественно тяжёлым, словно вместе с ним в руку лёг целый пласт прошлого.

— Ну, я пойду тогда, — Фрея убрала ключ в карман и повернулась в сторону двери.

— Постой!

Фрея развернулась, Уртика смотрела прямо на неё, и лицо её казалось усталым и обеспокоенным, стали вдруг видны тонкие мелкие морщинки вокруг глаз. — Тебе обязательно отправляться в этот путь?

— Конечно, — у Фреи холодок пробежал по спине, но она не подала виду. — Мы же всё обговорили, это необходимо для…

— Ты прекрасно поняла, что я не об этом, — голос Уртики стал строгим, и Фрея почувствовала себя учеником, неправильно ответившим на легчайший вопрос.

Конечно же, она говорила не об этом, а о пути к Сердцу мира. Фрея сама не знала, на что надеялась, играя в непонимание. Кажется, она подцепила эту манеру уходить от ответа у Дея.

— Это было не твоё желание, это он приказал тебе, — Уртика говорила с такой уверенностью, будто не могло быть никак иначе. — Ты ничем не обязана этому человеку, так что…

— Этого человека зовут Великий лорд Сторградский, и он мой господин, — Фрея сама услышала, что в её голосе появились неприятные стальные нотки.

— А ещё он твой отец и должен заботится о тебе! — пламя под одним из котелков вспыхнуло синим, но Уртика резким движением руки успокоила его.

— Он заботится, просто он всё-таки лорд, — вся сталь из голоса мгновенно исчезла, и Фрея вновь почувствовала себя неуверенно.

— Ну конечно. Заботится, — Уртика произнесла это настолько презрительно, что её слова зазвучали как страшное оскорбление. — Он отправил тебя в опаснейшее путешествие, в котором ты рискуешь своей жизнью — это ли не истинная забота. К слову об этом, ты тоже хороша. Меня ты даже не уведомила. Я же всё-таки не чужой для тебя человек. Хотя лорд Сторградский, видимо, считает иначе. Неужели ты начала разделять его мнение?

— Нет, конечно, нет. Я просто не хотела лишнего шума, и чтобы ты волновалась, — Фрея ощутила слишком навязчиво желание спрятаться или начать извиняться и обещать, что она так больше не будет. В детстве её точь-в-точь так же отчитывали за то, что она ушла гулять слишком далеко, никого не предупредив.

— О да, когда я обнаружила тебя здесь без сознания после атаки моркетских тварей, в то время как ты, насколько я знала, должна была быть в Сорграде, я нисколько не заволновалась! — пламя под котелками снова начало выбрасывать синие искры, и Уртика махнула рукой так резко, что созданный ею поток воздуха почти его задул.

Фрея знала, что поступила плохо. Ещё в Сторграде она не раз хотела написать Уртике. Но не знала как сказать ей об этом и не вызвать волну гнева и негодования.

— Прости меня, — Фрея пристыженно опустила глаза. — И не вини во всём лорда, пожалуйста. Он не так плох, как ты о нём говоришь. Всё-таки он приютил меня.

Фрея поняла, что зря это сказала, только когда слова уже были произнесены.

— Приютил?! Он отнял тебя у меня! — пламя под котелками вспыхнуло яркой синевой, зелье в них с шипением выплеснулось наружу, заволакивая комнату душистым до едкости туманом.

Уртика сорвалась с места и подскочила к очагу. Пламя всё никак не хотело погасать и унялось, недовольно шипя, лишь тогда, когда большая часть зелий уже выплеснулась наружу, а комнату заволокло таким плотным паром, что дышать стало почти невозможно.

Фрея так и стояла посреди комнаты, не зная, что ей следует сказать или сделать. Её душил кашель и горькое, как этот туман, чувство вины. Она совсем не хотела напоминать Уртике о том, что, видимо, до сих пор жгло ей сердце. После того случая Уртика буквально возненавидела лорда Руэйдхри и бросалась обвинять его во всём даже из-за куда менее значимых вещей. Хотя, пожалуй, эта ненависть и обида на лорда поселились в сердце Уртики ещё даже до рождения Фреи, но сейчас эти чувства явно достигали своего пика.

— Прости меня, — повторила Фрея, смотря на нечёткий из-за тумана профиль Уртики, сидевшей перед очагом. — Просто так надо. Просто я должна. В смысле, кто-то же должен.

— В том-то и суть, — Уртика подошла к окну и открыла его нараспашку, а сама тяжело опустилась на подоконник, точно туда, где до этого сидела Фрея, — никто из вас ничего не должен. Ни ты, ни Анс, ни Аин, а Дей? Это же смешно подумать — его ведь просто вырвали из привычной жизни и заставили рисковать собой, спасая мир, который совершенно ему неизвестен. Я правильно всё понимаю?

— Наверное, — по коже снова пробежал холодок, но Фрея списала это на потянувшую с улицы свежесть.

— Что ж, тогда он достойный член вашего отряда, — Уртика усмехнулась, но взгляд у неё был такой, словно она видела перед собой безнадёжно больного, — нет, ну это же действительно смешно. Смешно и грустно. Этот мир спасают те, кому впору его ненавидеть и проклинать.

***

Не то чтобы мне действительно было нужно много времени, чтобы собрать вещи. Во-первых, я их не особо-то и разбирал, во-вторых, вещей у меня в принципе было мало. Теперь, конечно, к моему скромному имуществу прибавился целый арсенал всевозможных зелий, которых хватило бы для открытия небольшой аптеки. И, собственно, запихиванием этих зелий в сумку я и занимался добрых полчаса. Мог бы справиться и минут за десять, если бы не залипал чуть ли не на каждую бутылочку, наклоняя её в разные стороны и меланхолично созерцая, как она поблёскивает под лучами недавно вышедшего солнца.

Всё это делалось затем, чтобы убить время. Но оно оказалось на редкость живучей тварью и тянулось вязко и медленно, как зелья в некоторых бутылочках. Прощаться было не с кем. Аин и Анс сами заявили, что терпеть не могут всякого рода прощания, так что порекомендовали нам уезжать тихо и без всяких церемоний. А чем ещё себя занять, я решительно не знал.

Рейн, по-видимому, тоже. У него скука явно смешивалась с нетерпением, образуя взрывоопасную смесь. Так что роскатт носился по комнате буро-рыжей кометой и лишь по какой-то странной случайности не разломал здесь всё, включая стены.

Когда назначенное время наконец подошло, я подхватил свою сумку и даже удивился тому, насколько она лёгкая. Нет, конечно, на неё была наложена магия, делающая её легче и вместительнее, но в руке она не ощущалась почти совсем. Сумка с едой оказалась значительно тяжелее, даже несмотря на магию, явно чувствовалось, что повара не поскупились. Сразу вспомнилось, как одна из поварих сетовала на то, что я слишком худой, и утверждала, что «уж она-то меня откормит». За этими мыслями я преодолел ненавистную лестницу, почти не заметив этого. Надеюсь, карабкаться сюда мне больше не придётся.

Фрея ждала меня внизу у главных ворот замка, с нею же были и лошади, полностью готовые к поездке. По тому, как Бес демонстративно фыркнул и отвернулся, как только я приблизился, стало понятно — он на меня обижен. Конюшни были достаточно далеко от той части замка, в которой я жил, так что я всего пару раз нашёл в себе силы туда доползти, принеся Бесу чего-нибудь вкусного. Но, по его мнению, этих поистине героических поступков было явно мало.

— Да ладно тебе, я же был при смерти! — воззвал я к этой эгоистичной твари, но ответом мне было ещё одно недовольное фырканье, в котором слишком явно читалось: «И что?».

— Ну хорошо, в следующий раз перед смертью первым делом поползу к тебе с яблоком в руке, — я порылся в сумке, — вот с таким, например.

К дурному настроению Беса я был вполне готов, поэтому положил несколько больших, красных и ароматных яблок так, чтобы их можно было быстро достать. Одно из них я сейчас и крутил в руке, испытывая этим на прочность самообладание Беса. На самом деле выдержка у него была железная, а упрямство — ослиным. Но на этот раз мне повезло, и Бес явно сам хотел быть подкупленным, поэтому через полминуты он уже довольно похрустывал яблоком.