Пик

Хорошо хоть, что вся эта свистопляска вокруг одного Пика. Кент кинул клич по другим городам: дескать, присылайте нам на подмогу своих Охотников, если кто захочет. Поэтому у нас появились новички – но новички опытные. И они нам нужны до зарезу. Я никого из них пока не видела, но народу в списке прибавилось примерно на дюжину.

Если честно, я даже подумывала, не попросить ли помощи у Монастыря. А то мне как-то совестно скрывать Монастырь от своих здешних товарищей. Но у монастырских Охотников обширные угодья – примерно такие же, как у Элиты в Пике. И не факт, что Монастырь может кем-то безболезненно пожертвовать. Но даже если и может… Нет, пороть горячку не стоит. Мне пока даже не приходит в голову, как объяснить внезапное появление целой толпы бывалых Охотников в тех краях, где их будто бы отродясь не водилось.

– Охотники, ваш транспорт прибыл, – возвестил штаб на общей частоте.

– Вас понял, штаб, спасибо, – устало отозвался Кент.

Никто не двинулся с места; все развалились на земле возле Гончих, и никому не хотелось вставать прежде времени. Когда винтокрылы сели, мы встали – кто-то сам, кому-то помогли, – отворили Путь для Гончих и нога за ногу поплелись к транспортам, как компания лунатиков. Усевшись, мы пристегнулись и закрепили ремни под подбородками. Может, удастся хоть чуточку вздремнуть.

Остаток смены прошел без происшествий. Наутро я проснулась и тут же вспомнила, что Кент с Лучником говорили что-то загадочное про красавцев-Волхвов. Я быстренько и без особых раздумий накинула одежду, в которой была вчера вечером, привела себя в порядок и зашагала в столовую. Я пришла пятой из нашей восьмерки. Кент с Лучником уже были там, только приступали к своей яичнице. Повара всегда кормят нас с утра яйцами со всякой всячиной – чтобы мы понимали, что сейчас утро.

– И о чем это вы двое вчера толковали? – с ходу осведомилась я. – Один спросил «Ты думаешь?», а второй ответил «Вроде все одно к одному».

Все как по команде уставились на Кента и Лучника.

– Ты сказал, что в штабе поговорим, – напомнил Гвоздь.

Кент и Лучник многозначительно переглянулись. Лучник пожал плечами.

– Ты у нас главный, ты и выкладывай. – И он опять принялся за еду.

– Это предположение, – осторожно проговорил Кент. – Доказательств, конечно, никаких. Большинство людей, знающих о существовании Жителей, утверждают что Жители – анархисты. У них якобы нет правителей. Союзы у них непрочные. Захват территорий, диктаторская власть – это все про людей, а Жителей это не слишком интересует. Во время Дисерея было так: если двое Жителей оказались рядом с людьми, еще неизвестно, объединят ли они силы против людей или предпочтут подраться друг с другом. Но с тех пор Жители мало-помалу стали вести себя иначе. Мы с вами отлично все видели в Битве за Барьер: мы сражались не с разрозненным стадом, а с армией. Однако до сего дня нам не доводилось наблюдать, чтобы Житель командовал пришлецами. То, что ты видела, Радка, – это и есть доказательство. У них имеются настоящие лидеры. Настоящие военачальники.

Не такие уж сенсационные новости. Но я сделала вид, что удивилась. Учителя знали про перемены у Жителей уже в те годы, когда я только стала Охотницей.

– Он вел себя совершенно как военачальник, – поддакнула я, втайне радуясь, что можно уже не разыгрывать неведение. – Для нас не секрет, что Жители владеют псай. Он, скорее всего, отдавал приказы силой мысли. И если он сосредоточился на командовании, то понятно, почему мне удалось к нему подобраться незаметно.

– Мда-а-а… – протянул Молот. – Просто зашибись.

– Это сути не меняет, – заметил Лучник. – Разве что… – Он потер ухо. – Тем из нас, у кого много Гончих или у кого Гончие летают, надо бы отправить кого-нибудь из стаи за военачальником. Пусть Гончая найдет его, а мы его загоним туда, откуда пришел. И тогда все битвы будут заканчиваться гораздо быстрее.

– Ха. И то верно. – Молот немного повеселел. – А ты не так прост, как о тебе болтают.

В этот момент загорелся сигнал тревоги: вызов на отряд из четверых. Кент отправил по вызову нас с Молотом, Гвоздем и Лучником, и мы понеслись к посадочной площадке. Нам сообщили, что будут минотавры и огры, значит, надо прихватить вооружение потяжелее.

Едва мы вернулись, как следующая четверка – Кент, Скарлет, Мей и Пожар – умчалась по новому вызову. А мы на скорую руку затарились боеприпасами – и снова понеслись. Питательными батончиками подкреплялись прямо в винтокрыле. И ждал нас всего-навсего реально большой драккен. Всего-навсего, ага…

Мы притащились в штаб на закате. Драккен решил просто так не сдаваться. Этот паршивец размером был примерно как одна из Асовых «новых Гончих». Остальные из нашей смены уже вернулись, и вид у нас у всех был такой, словно мы сутки разгружали вагоны.

– Кто-нибудь заметил военачальника? – спросил Кент, когда мы подсели к его отряду в столовой.

Мы помотали головами, и Кент вздохнул.

Я случайно подняла взгляд на видэкран – там крутили Охотничий канал. Тобер с Искрой дружно укладывали парочку огров. И я сразу узнала место действия.

– Ого, – сказала я. – Это же штаб псайкорпуса. И чего это ни один Псаймон не выйдет и не поможет?

– А они Охотникам больше не помощники, – ядовито усмехнулась Мей. – Абигайл Дрейф очень не понравилась реакция общественности на самопожертвование ее Псаймонов во время Первой Битвы.

Вот это новости. Но все, что бесит Абигайл Дрейф, уже само по себе интересно.

– Реакция общественности? – переспросила я.

– Скорее недостаток реакции, – фыркнул Пожар. – О, я слышал, кто-то неизвестный оставил на ступенях псаймонского штаба траурный венок с лентой. А на ленте будто бы надпись «Так держать».

Даже не знаю, что об этом думать. Абигайл Дрейф я ненавижу. По-настоящему. Из-за нее нам пришлось расстаться с Джошем, Псаймоном на службе у моего дяди. Дрейф своими Псаймонами крутит и вертит как хочет, и это очень мягко сказано. Она без зазрения совести и вполне осознанно подвергла их смертельной опасности, а кого-то вообще отправила на верную гибель. И вряд ли хоть словечком обмолвилась своим подчиненным, что́ на самом деле им грозит. Вот кого бы сделать наживкой для драккена. Пускай бы драккен ее жевал, а я бы не спешила его укладывать.

Но не отправь она тогда Псаймонов к Барьеру, мы бы полегли как трава в поле, а город был бы во власти пришлецов. Ну ладно… Отправила так отправила. Но бедняги Псаймоны не заслужили всего этого – чтобы валиться замертво от истощения или что там их убило в конце концов. И Дрейф послала их к Барьеру, зная, что их там ждет. Нет, это не в псайкорпусе проблема. Проблема в одной лишь Абигайл Дрейф. Попадись она мне – скормлю драккену.

Судя по лицу Кента, он думал что-то в этом роде. Пожар покосился на него и даже покраснел от гнева.

– Я бы эту Дрейф под поезд кинул и глазом не моргнул, – медленно произнес Кент. – А псайкорпус… тут ни при чем. Уверен, что многие Псаймоны нипочем не станут болтаться у вас в голове по одной лишь прихоти Дрейф. Может, даже и большинство из них. И… не хочу так думать, но сдается мне: те, кого она бросила к Барьеру умирать, не больно-то соглашались быть у нее на побегушках.

Пожар согласно покивал: мол, да, такие дела.

И тут случилось маленькое чудо. Все наши перскомы и сигнализация в столовой хором подали теперь уже знакомый мне сигнал: «штормовое предупреждение». Мы все воззрились на видэкраны – а там показывали великолепную, грандиозную бурю, которая надвигалась на нас. Роскошный густо-красный и фиолетовый грозовой фронт. И шел он не слишком быстро – значит, в этот раз обошлось без гром-птиц, – но очень даже уверенно, обещая нам двенадцать, а то и все двадцать часов передышки. Или еще больше – если буря подкопит по дороге сил и влаги. И у нас у всех вырвался громкий вздох, вернее, даже стон. И это был искренний стон облегчения.