Накаленный воздух

– Ну? С главбухом встречался?

Константин подошел к столу, неспешно сел, отозвался загадочно:

– Пускай пока деньги считает. Это ее работа. А моя профессия – кроссворды разгадывать. Живем среди ребусов. Короче, у Магдалины проблема с памятью, у тебя чехарда с деньгами, а я ищу буквы и слова, чтобы в строчки вставлять. – Помедлил и закончил серьезным тоном: – Странно, но деньги стали сыпаться к тебе, когда твоими компьютерами занялся Василий.

Пантарчук вскинул брови, запыхтел, отодвинул бумаги, грузно навалился грудью на крышку стола:

– Прослеживаешь связь? Думаешь, что он хакер?

– Думать можно, что угодно. Я предпочитаю работать с фактами, – шевельнулся Грушинин и погрузился в паузу.

Весь следующий день Петр по делам, как заведенный, мотался по городу на машине, топал по тротуарам, по лестничным маршам, по коридорам, по кабинетам, договаривался, ворчал, хлопал дверями. Лишь в конце дня появился в своем офисе. И не успел еще расположиться за рабочим столом, как в дверь нетерпеливо влетела главбух. Глаза с тарелку, как будто уносила ноги от привидения. Толком ничего не могла произнести, но подхватила Пантарчука под руку и потащила в свой кабинет. Его пронзила мысль, что снова на счет фирмы поступили деньги. Если так, то это уже не ошибка банковской системы.

– Сколько на этот раз? – глухо пробасил, не сомневаясь, что догадка подтвердится.

Но главный бухгалтер усадила его на стул и только после этого заговорщически зашептала:

– Чудеса, чудеса, Петр Петрович, сплошные чудеса. Дело совсем не в деньгах. У меня голова идет кругом, – и начала частить, жестикулируя руками.

С утра у нее разламывалась спина, ни сесть, ни встать, ни повернуться. Несла свое тело на работу, как хрустальную вазу, в гадком настроении. Работницы дали какую-то таблетку, выпила, но ничего не изменилось, от боли в позвоночнике скулы сводило. Все раздражало, глядеть ни на кого не хотелось.

Подчиненные боялись заходить к ней в кабинет. Отыгрывалась на них во всю Ивановскую. Щипала, как куриц. Хотя они были ни при чем. Однако спине не становилось легче. Наоборот, как будто гвозди забили в позвоночник, хоть «скорую» вызывай.

И в этот миг в кабинет вошел Василий. Не вовремя. Его еще не хватало. Не до него теперь, совсем не до него. Убирался бы подальше, чтобы пятки сверкали. Смотрит сочувственно. Только больше злит своей жалостью. Ведь сочувствие это не укол, боль не снимет. Хотела выставить его за дверь, как он неожиданно произнес:

– Я знаю об этом.

Она не сообразила, о чем он.

– Знаю, что вы хотите турнуть меня за дверь, – добавил Василий.

Откуда он мог знать ее мысли, что за маразм?

– Я могу вам помочь, – сказал он.

И чем же он мог помочь, укол сделать или таблетку сунуть?

– Нет, вы не хотите таблеток, – проговорил он.

Конечно, она не хотела больше таблеток, толку никакого. Но откуда он-то знал об этом, ведь не читал же мысли?

– У вас была отвратительная ночь, – произнес он.

Что за черт, не ослышалась ли она? Вроде бы в голове у нее были другие мысли, к тому же ночь давно прошла. Чего о ней помнить, с чего бы он вдруг?

А между тем у нее действительно ночь была ужасная, и причин много, если разбирать по косточкам, пальцев не хватит. Но Магдалина об этом знать не мог.

– Знаю, – вставил Василий. – Из-за этого вас часто мучают нервные срывы, и теперь – тоже.

Она вытаращила глаза. Странно все. Между ними как будто происходил диалог, хотя она еще ни одного слова вслух не произнесла. Язык набух и стал неповоротливым. Чертовски захотелось знать, что Магдалина имел в виду. А тот помялся смущенно и продолжил:

– Вы не достигли оргазма с мужем, не могли заснуть, хотели продолжить, но он захрапел. Вы три раза поднимались с кровати, ходили в кухню, пили воду, хотя пить совсем не хотели. Заснуть удалось под утро с тяжелой головой и в нервном напряжении. А проснулись от боли в спине.

Да, все было именно так. Магдалина как будто присутствовал при этом.

Главный бухгалтер на мгновение забыла о боли в позвоночнике. Поразительно. Откуда Василий все знал? Но он в ответ пожал плечами. У нее запотели ладони. Что еще ему известно о ней? Василий наморщил лоб, напряг память:

– Двадцать четвертого числа у вашего сына был день рождения, вы произносили тост, и в этот миг один из гостей опрокинул рюмку, вино разлилось по столу. Вы засмеялись, но смеяться вам совсем не хотелось.

Так и было. Тост пришлось скомкать.

Главный бухгалтер смотрела на Василия, и ей становилось страшно: попала в переделку, из какой трудно выбраться. Но любопытство брало верх. И Магдалина снова натужил мозг:

– Год назад, на южном отдыхе, вы познакомились с Антоном. Надеялись, что связь продлится. Антон понравился вам в постели. Но он обокрал вас и скрылся. Чтобы вернуться домой, вы занимали деньги на билет. Все это до сих пор крутится у вас в голове, вы не можете простить себе доверчивость.

Главный бухгалтер, заикаясь, выпихнула кое-как:

– Ты знаешь Антона? Нет? Но тогда кто тебе рассказал?

– Вы.

– Я? – У нее вытянулось лицо.

– Ваш мозг. Я читаю его.

– Это гипноз? Нет? Но тогда как? – В ее глазах распластался испуг, она забыла о боли, какая к черту боль, когда ее сокровенное полощется на ветру, того гляди, этот ветер подхватит и разнесет по всем углам. Многие начнут сплетничать о ее сексуальной озабоченности. Не хватало еще этого. Дойдет до мужа. Тогда – кошмар.

Но Магдалина успокоил: от него никто ничего не узнает. От напряжения он почувствовал слабость, опустился на стул.

На лице у женщины застыл вопрос, она не могла понять, как он проникал в ее мысли.

Однако это было загадкой и для Василия. Он просто напрягал мозг и заглядывал внутрь женщины, как в книгу, и перелистывал страницы. А память воспроизводила ее прошлое. Это получилось само собой, когда он, войдя в кабинет, вгляделся в измученное ее лицо.

Василий достал носовой платок и вытер крупные капли пота со лба:

– Вам сейчас станет легче, – сказал он. – Свяжитесь с мужем, используйте время обеда для оргазма, это вам необходимо, уберется нервная озабоченность, и боль пройдет. – Магдалина поднялся и вышел из кабинета.

Главный бухгалтер схватила трубку телефона, и муж примчался на обед. Совет Магдалины помог, она почувствовала себя другим человеком. После обеда была в прекрасном расположении духа. Но в результате изумление перед Магдалиной неимоверно возросло.

Конечно, сейчас она не проговорила Пантарчуку всех подробностей, но этого и не требовалось. Он и без того вышел от нее в замешательстве. Странные дела происходили. Любопытно, какие сюрпризы еще приготовил Магдалина?

Главный бухгалтер еще долго молча смотрела на дверь, закрытую Пантарчуком.

Выйдя от главного бухгалтера, Петр направился к Василию. Но, пройдя несколько шагов по длинному коридору, услышал шум за спиной. Это из приемной выскочила секретарь и вдогонку ему почему-то шепотом сообщила, что в приемной Пантарчука ожидает важный господин. Петр обернулся:

– Почему шепчешь? Как зовут его?

Секретарь изобразила на лице нелепую улыбку, провела руками по бедрам, будто вытерла вспотевшие ладони:

– Господин архидем Прондопул.

– Это что, церковный служитель, что ли? – Пантарчуку было незнакомо это имя. Но он развернулся и пошел на зов секретаря.

В приемной навстречу поднялся посетитель с волевыми чертами лица и протянул руку. Больше никого в секретарской не было. И это странно, обычно, когда он был в офисе, здесь всегда кто-нибудь толпился.

Посетитель протягивал руку и въедливо смотрел Петру в глаза. Тому этот взгляд не пришелся по душе: холодный и размытый, по нему нельзя было определить настроения и эмоций гостя. А посетитель произнес:

– Я – архидем Прондопул.

– Мне доложили, – буркнул Петр. Его рука потянулась к ладони архидема, как намагниченная, как будто она существовала независимой от Пантарчука жизнью. Сознание еще не созрело, а рука уже сама пожимала холодную ладонь. И он также представился гостю.