Анестезия

– Помню. Съезди, конечно. Ты их нашла?

– Угу. В комоде валяются. А Саша, между прочим, ими очень интересовался.

Слова прозвучали осуждающе, и Настя, чтобы как-то смягчить эффект, улыбнулась матери, развернулась и помчалась в свою комнату.

Она доехала до загородного дома Зубаревых на автобусе и оставшуюся часть пути прошла пешком, наслаждаясь теплом раннего лета. И чувствовала себя совершенно счастливой. Впереди были чудесные месяцы, отпуск Саши, который они наверняка проведут вместе. Почему-то Настя была в этом уверена на все сто.

– Тётя Наташа! – окликнула она маму Зубарева, завидев её возле магазина. – Давайте помогу.

Она подхватила одну сумку, не дожидаясь, пока тётя Наташа начнёт протестовать.

– Настенька, а ты что здесь делаешь? – удивилась та.

– А я к вам. Карточки Саше привезла, хотела вам отдать.

– Почему мне?

Они зашагали по дороге, ведущей к дому Зубаревых.

– А Саша разве не занят?

– Да вроде нет. С утра был дома, никуда не собирался.

С лица Насти исчезла улыбка. Она-то успела уверить себя в том, что Зубарев просто погружён в свои заботы и именно поэтому не выходит с ней на связь… а на самом деле, всё это время был свободен и не звонил?

– Я к вам ненадолго, только карточки отдам и всё, – как будто имелась необходимость в том, чтобы обезопасить себя таким образом, проговорила Настя.

– Почему ненадолго? – улыбнулась ей тётя Наташа. – Саша будет тебе очень рад.

Насте показалось, или же в голосе мамы Зубарева послышалось сомнение? Оно было похоже на отголосок того чувства, которое испытывала сама Настя.

– Мне на учёбу завтра, поэтому я надолго не задержусь, – решила Настя, кивая сама себе, будто в этом была нужда.

Они дошли до дома Зубаревых. Настя, так и держа сумку в руках, прошла к крыльцу, на которое ей кивнула тётя Наташа.

– Заходи. Я сейчас сок в гараж отнесу, дома жарко, не прокис бы. Саша тебя встретит.

– Хорошо.

Настя натянуто улыбнулась тёте Наташе и, открыв дверь, шагнула в прихожую. То, что в доме кто-то был, она поняла сразу. Прошла в сторону гостиной, заглянула в просторное помещение и застыла на пороге, вцепившись в ручку сумки. Ей открылась та картина, от которой всё внутри похолодело. Саша сидел на диване, а на руках у него примостилась светловолосая короткостриженная девица. Она обнимала его за плечи, склонялась к нему и что-то шептала на ухо, и Зубарев прижимал её к себе и улыбался. А Настя, время для которой словно бы застыло, смотрела на это и чувствовала внутри лишь ледяное ощущение, от которого затошнило.

– А что ты на пороге тут застряла? – мягко проговорила тётя Наташа. – Прохо…

Она увидела то же самое, что и Настя, у которой сил только и хватило, чтобы поставить сумку на пол и, вынув из кармана карточки, всучить их маме Зубарева. Сам Саша, наконец, понял, что их с девицей обжимания стали достоянием общественности. Он замер на месте, глядя на Настю, вцепляясь в её лицо потемневшим взглядом, но что думал в этот момент, Настя не знала. Да и не хотела знать.

– Я поеду. У меня автобус, – выдохнула она и, развернувшись на месте, выбежала из гостиной, а следом – из дома. Помчалась к остановке, слыша только отчаянно колотящееся сердце, которое стучало в висках набатом. И очень надеялась на то, что Саша не побежит следом.

Или побежит…

Впрочем, когда садилась в автобус и когда видела, что двери того закрываются, понимала, что Зубареву на всё случившееся плевать. У него была девушка, а может, и не одна. А она сама… она сама очень сглупила, когда позволила чувствам настолько быстро собой завладеть. Но собиралась это исправить в самом обозримом будущем.

Наши дни

Саша вынырнул из дрёмы и посмотрел за окно. Его кровать стояла так, чтобы он постоянно мог видеть сад и клочок голубого неба над ним. Даже когда была зима, он наблюдал за тем, как небосклон затягивают тучи, или же как по нему летят куда-то белые лёгкие облака.

Сегодня ему снился удивительный сон. Он бегал по лужайке за смеющейся рыжеволосой девочкой, в которой с удивлением узнавал Глашу, и когда та падала, испытывал ужасающий страх. Но Аглая и не думала расстраиваться – вскакивала на ноги, отряхивала коленки и, дразнясь, бежала дальше.

– Саш, скоро Настя приедет?

Это было первым, что спросил Влас, когда зашёл в его комнату после стука.

– Не знаю, приедет ли вообще, – буркнул он, глянув на Власа и вновь переводя взгляд за окно. – А что?

– Мне по делам скататься надо. Потом может в сад выйдем?

– Не хочу.

– Зря. Погода кайфовая.

– Кайфовая, – хмыкнул Саша с презрением. Как будто ему вообще было дело до того, что происходит на улице. И Влас ведь об этом знал.

– Ладно, – кивнул его помощник, подходя ближе. – Давай уже в кресло пересядешь.

Саша всё же поддался уговорам и они с Власом почти час просидели на скамейке под кустом жасмина, который источал удивительный аромат. Зубарев никогда не был поклонником всяких цветущих штуковин, а тут, кажется, проникся.

– О, Настя приехала. С Глашей, – произнёс Влас, и Саша встрепенулся. Улыбка, помимо воли, скользнула по губам – к нему бежала Аглая.

– Привет! – выдохнула она, порядком запыхавшись. – Я маму меня с собой уговорила взять.

– Привет. А она сопротивлялась? – понизив голос до шёпота, уточнил Саша, чуть подаваясь к девочке, как будто у них был общий секрет.

– Ещё как! – округлила глаза Глаша и отстранилась, сделав вид, что они вообще ни о чём не говорили.

– Доброе утро, – поздоровалась подошедшая Настя. – Глаш… о чём мы с тобой дома договаривались?

– О том, чтобы я никому не надоедала.

Аглая выразительно посмотрела на Сашу, намекая на то, что всё сказанное ею до этого момента, – чистая правда.

– А она никому и не надоедает.

Зубарев вдруг сделал то, чего и сам от себя не ожидал – притянул девочку к себе за запястье и когда она с удивлённым возгласом очутилась у него на коленях, поехал в сторону дома.

Настя переглянулась с Власом, на лице которого появилась улыбка.

– Мелкая крутая у тебя, я сразу это ему сказал, – проговорил Влас и, поднявшись со скамейки, направился следом за Сашей и Глашей, оставив Настю наедине со своими мыслями.

Когда эти двое успели настолько «спеться»? Ведь вроде провели друг с другом всего ничего… Настя пожала плечами и последовала за остальными, мысленно поставив себе галочку приглядывать за Сашей и Аглаей.

Ближе к обеду приехала тётя Наташа, и дом превратился в самый настоящий балаган. Наверное, так весело тут не было уже очень давно. Зубарев с Глашей и Власом развлекались игрой в мяч в саду, мать Саши беспрестанно шутила и чувствовала себя, судя по всему, совершенно счастливой. В отличие от Насти. Нет, она, конечно, тоже была рада за то, что все кругом настолько увлеклись какими-то своими делами, что окружающая действительность была забыта, но… Но Настя отдавала себе отчёт, насколько всё зыбкое.

– Я хочу оливье ещё сделать к вечеру. Глаша у тебя ест оливье? – спросила тётя Наташа, уже успевшая сварить борщ и взявшаяся за тесто для пампушек с чесноком.

– Глаша у меня ест всё, но не стоит так переусердствовать.

– Ну что ты? Какие переусердствования? Мне всё это за счастье.

– Давайте помогу.

– Не надо. Ты отдыхай иди с остальными. Вон как веселятся.

Мама Зубарева счастливо улыбнулась, кивая на сад, который было видно в окно.

– Пусть веселятся, – пожала плечами Настя.

– Саша тебе что-то сказал? Вы с ним не сработались?

Сработались… какое странное слово, совершенно к ним не применимое. Они не нашли общего языка ещё тогда, семь лет назад, и почему должны были «сработаться» сейчас, Насте себе не представляла.

– Да нет. Нормально всё, – соврала Настя. Вытерла руки полотенцем и, кивнув тёте Наташе, вышла из кухни.