Страница 15 из 19
Есть такая «шпионская» истина – «Кто владеет информацией, тот владеет миром». Но сегодня важнее новая управленческая истина – «Управляя коммуникацией, мы управляем миром». Давая массовому сознанию те или иные факты и интерпретации, отбирая одни и откидывая другие, мы создаем для него конкретную модель мира. Получив и приняв ее, массовое сознание легко обойдется без пропаганды и внешней цензуры, поскольку теперь оно сможет само определять, что есть правда, а что есть ложь, хотя и в соответствии с введенной кем-то моделью.
Информация и коммуникация носят базовый характер для структурирования мира, поскольку между ними есть прямая корреляция. Отклонения, конечно, бывают, когда цензура или пропаганда требует говорить одно, а в реальности есть или должно быть другое. Религия или идеология в истории всегда жестко защищаются от посягательств на их истинность.
Структура мира подвержена разрушению, когда мы имеем не один, а несколько доминирующих центров коммуникации, и базовая картина мира начинает подвергаться сомнению. Революции призывают изменить структуру мира сначала с помощью слов, то есть в основе снова лежат коммуникации с массовым сознанием. Правда, известно, что Троцкий был хорошим оратором, а Сталин – плохим. Поэтому ему пришлось применить аппарат репрессий, чтобы победить коммуникации Троцкого. И этот другой «инструментарий» Сталина догнал Троцкого даже в Мексике.
Религию и идеологию как чисто нематериальные конструкты защищают с помощью жесткого материального инструментария в виде ограничений свободы слова сегодня и репрессий вчера. Пропаганда и цензура являются реализацией материального инструментария: они чисто физически расширяют возможности одних текстов и запрещают распространение других.
Интернет изменил эти правила игры, дав индивидуальному пользователю право на собственные медиа. По этой причине для противодействия были придуманы правила пропаганды и цензуры нового века. Это, к примеру, информационные интервенции в выборы и референдумы, когда передаваемое индивидуальное сообщение строилось на базе лайков «Фейсбука», что, в свою очередь, дает государствам силу воздействия твоего собственного друга в соцсети. Если государственную коммуникацию можно отвергнуть как пропагандистскую, то сообщение друга или знакомого, наоборот, получает распространение, поскольку это мнение близкого по духу человека. Но и в том, и в другом случае исходный источник сообщения один и тот же, как и те последствия вашего поведения, которые таким образом программируются.
Искажения в сегодняшних коммуникациях в виде фейков и постправды приходят именно за счет усиления источников альтернативных картин мира. Это результат демократизации, пришедшей с интернетом, когда стало возможным порождать альтернативные картины мира с помощью социальных медиа. До этого доминирования своей картины мира добивались государственные или религиозные источники, делая свои ценности обязательными для всех и наказывая несогласных.
И это не только политически чувствительные сферы бытия, где играют роль какие-нибудь высшие ценности, – ментальные картины мира предопределяют наше самое простое бытовое поведение. Можно вспомнить «всенародное счастье» от появления бутылочек пепси-колы в Крыму или открытия первого МакДональдса в Киеве, где посетитель, занявший очередь с ночи, говорил, что он пришел отведать вкус американской культуры. То есть даже бытовые предметы типа джинсов того же периода начинают действовать не как материальные предметы, а как объекты из мира символов, получая даже политическую нагрузку.
Перед нами бесконечный процесс больших и малых воздействий. Интересный термин употреблен в недавнем исследовании корпорации РЭНД, проанализировавшей враждебные действия России [1]. Они назвали это термином мягкая стратегия, вложив в него такой смысл. Россия делает множество шагов, не думая, что они стандартно приведут к победе. Но эти шаги открывают новые окна возможностей, которые в дальнейшем можно использовать.
Кто и почему управляет нами? Нам кажется, что мы это знаем, но мы знаем далеко не все. Выборы и политтехнологии привлекают много внимания, но это не основной массив воздействия. Более мощные заказчики «ментальных операций» над нами другие.
На первом месте стоит, конечно, большой бизнес, поскольку программирование нашего поведения приносит ему миллиарды. Это гиганты, производящие продукты питания, алкоголь, сигареты, сладкую газированную воду. Эти продукты не только несут в себе многие вредные для нашего организма вещества, они еще и конструируются так, чтобы у нас возникала любовь/зависимость к ним, аналогичная наркозависимости.
Долгие десятилетия ученые-одиночки пытались пробиться сквозь стену молчания, рассказывая о вреде, к примеру, сахара для детей и взрослых [2]. Но многих из них даже не пускали на большие конференции, поскольку спонсорами таких конференций являлись продуктовые гиганты. В ответ производители создают свои исследовательские фонды, которые продуцируют в массовом сознании сомнения во вредности своих продуктов. Например, производители сладких газированных продуктов доказывают, что не сахар ведет к ожирению населения мира, а отсутствие физических упражнений. Породив сомнение и выстроив ложную причинно-следственную цепочку для массового сознания, можно удерживать зависимость и к газировке, и к алкоголю, и к сигаретам.
Когда в такой стране, как Чили количество население с ожирением достигло уровня выше 60 %, то есть больше половины взрослых и детей стали толстяками, страна запретила продавать возле школ и в школах продукты с превышением норм сахара, жиров и т. п. Эти продукты должны маркироваться предупреждающей черной надписью, как на сигаретах. Если производители убирали эти опасные объемы, предупреждение снималось. Так, известная фирма «Нестле», например, пошла по этому пути, уменьшив дозу опасных ингредиентов. Когда же Чили попыталась добиться распространения своего опыта на весь американский континент, производители заблокировали эту инициативу.
Кстати, современный либеральный капитализм пришел в мир также с помощью массированной атаки на массовое сознание. Фридрих Хайек привлек людей, которые создали первые в мире think tank’и. Их было несколько сотен. Он же предложил цепочку, по которой следует разговаривать с населением. Его должен был убеждать не сам think tank, а публичные интеллектуалы (писатели, журналисты и др.), которых он считал любителями секонд-хенд идей. Они должны были агитировать против государственного капитализма (главного на тот момент) в пользу либерального. И титаны западного мира – Рейган и Тэтчер – положили свои страны к его ногам, приняв его идеологию. Базой его рассуждений было то, что есть не только общие знания, но и знания уникального момента, характерного для этой точки пространства и времени. По этой причине на общих знаниях нельзя построить эффективно работающую систему, отрицательным примером такого неудачного функционирования на базе общей информации для него был СССР. Кстати, и сам Хайек не проиграл, он стал в результате лауреатом Нобелевской премии по экономике.
Еще одним прорывным направлением в сфере государственного управления стала концепция подталкивания Р. Талера и К.Санстейна, которая даже привела к Нобелевской премии по экономике первого из соавторов. Они называют себя еще архитекторами выбора, а саму сферу – архитектурой выбора. При этом система построена так, чтобы выбор «подталкивал» человека к более правильному с точки зрения здоровья поведению.
Пик интереса к этому инструментарию возник на фоне экономического кризиса 2008 года, когда денег на медицину стало меньше, а следовало выполнять те же функции, что и в более «жирные» годы. Тогда обнаружилось, что на болезни, возникающие от неправильного поведения, тратится 50 % медицинского бюджета, а на рассказ об их неправильности только 0,5 %. Это были ожирение, курение и болезни, передаваемые половым путем. Сегодня это прочно стоящая на ногах сфера управления человеческим поведением [3–6].