Побег

Лорд никогда не приглашал к своей матери никого из дам поместья, и госпожа Ганти пораженно приоткрыла рот, не в силах вымолвить ни слова.

– Непременно, мой лорд, – передразнивая госпожу Ганти, Аури умильно ответила за нее слишком слащавым тоном и добавила уже от себя с некоторым вызовом: – Но не сейчас. Во-первых, у меня еще глубокий траур, не предполагающий светские визиты, во-вторых, мне просто нечего надеть для первого представления моей леди.

Лорд Дроверин покраснел от гнева. Его только что бесцеремонно поставили на место! И кто?! Жалкая дочка фермера!

Глядя в его раздраженно-неверящее лицо, Аури невольно улыбнулась, и Дроверин вдруг забыл обо всем. О своем раздражении, недовольстве и усталости. Ему захотелось подойти к ней вплотную, так, чтоб чувствовать тепло ее тела, взять ее за руки, крепко сжать ладони и внимательно всмотреться в удивительные глаза.

Очнулся он от слов госпожи Ганти:

– …мы с радостью будем ждать вас, мой лорд, в нашем скромном жилище!

Он машинально покачал головой, отказываясь от так и не услышанного им приглашения. Девушка, сделав глубокий грациозный реверанс, повернулась и быстро ушла. Ему даже показалось, что она убежала. Неужели он так ее напугал? От этой мысли стало грустно, и он мысленно укорил себя за свою несдержанность.

Госпожа Ганти говорила еще что-то, такое же глупое и напыщенное, но лорд, не слушая ее, небрежно поклонился и стремительно покинул усадьбу господина Оскари. Выйдя за ограду, повернулся и посмотрел на дом. На втором этаже в окне мелькнул чей-то призрачный силуэт, на миг ему показалось, что из-за шторы на него взглянуло милое девичье личико, и в груди нежно потеплело. Похоже, Даффи не так равнодушна к нему, как хотела показать.

Он пошел дальше, тихонько насвистывая и слегка пьянея от поднявшейся в груди завораживающей волны тепла. Но чем дальше уходил от дома своего секретаря, тем яснее понимал необоснованность этого диковинного настроения.

Чего греха таить, его заинтересовала эта необычная девчонка. Но это ни к чему. У него есть сосватанная королем невеста, у него обязательства и долг. Можно, конечно, взять Даффи в фаворитки, но он был уверен, что леди Доллери такого поступка не одобрит. Да и самой Даффи это вряд ли понравится.

В замок вошел уже в самом дурном расположении духа. Промчавшись на третий этаж в свои апартаменты, без помощи камердинера переоделся в повседневный костюм и спустился на второй, к ожидающей его матери.

Леди Октавия в изящном утреннем платье сидела в своей гостиной у окна в удобном кресле, вышивая накидку серебристым шелком. Увидев сына, отложила пяльцы, поднялась и пошла навстречу.

– Ты чем-то недоволен? Что-то случилось? – беспокойно заглянула она ему в лицо. – Я видела тебя в окно, ты шел по парку.

– Ничего, все в порядке, – Эдмунду не хотелось говорить о выходе из портала вовсе не там, где он наметил, – просто захотелось прогуляться.

Леди Дроверин бросила на него проницательный взгляд. Сын был взволнован, даже взвинчен, хотя и пытался это скрыть. Решила выяснить все исподволь, как делала всегда.

– Как дела, дорогой? – спросила, подавая ему руку для поцелуя.

– Не очень хороши, – ответил он, почтительно целуя ее руку. – Король, как обычно, слишком верит своему братцу, а тот, пользуясь всеобщим попустительством, строит мерзкие козни за его спиной.

– Да, наш король излишне доверчив, – леди Дроверин снова села в кресло и взяла в руки пяльцы. – Но я его понимаю. Это ведь его единственный брат. По сути, Тэллурин вырастил Орритона, когда их отец с матерью погибли в засаде.

– Но Тэллурин ничего не хочет видеть! – лорд Дроверин почти сорвался на крик. – Он игнорирует все предупреждения. Это неосмотрительно и глупо. Более того, он жестоко наказывает предупреждающих!

– Он всегда был благороден, – ровным тоном ответила ему рассудительная мать. – Порой даже чересчур. Для него родная кровь значит очень многое. Впрочем, как и для всех нас.

Но сын с ней не согласился:

– Своим безрассудным поведением он ставит под удар не только себя и верных ему людей, но и собственного сына. Как ты думаешь, что будет с наследным принцем, если Орритону удастся переворот? Ему соперник не нужен.

Леди Дроверин еще ниже склонила покрытую кружевной накидкой голову.

– Я надеюсь, что до этого не дойдет. У короля много преданных ему людей.

– Их становится все меньше и меньше, матушка, – с горечью заметил сын. – После того, как он выслал из страны предупредившего его о заговоре лорда Анникса, все, дружившие с Анниксом, отвернулись от недальновидного короля. И если я скажу королю о том же, неизвестно, что предпримет он. Не стану ли я следующим изгнанником? И хорошо, если только изгнанником…

Рука леди Оливии, держащая иголку, дрогнула.

– Я на твоем месте оставила бы все так, как есть, мой дорогой, – поспешно предупредила она сына. – Предоставь короля его судьбе, если он столь упорно не желает видеть очевидного. Поговорим лучше о наших собственных делах. Как продвигается твоя свадьба?

Лорд Дроверин недовольно поморщился.

– Эту свадьбу не хотим ни я, ни моя невеста. Но противиться воле короля никто из нас не станет. На кону слишком многое. Но она поставила мне условие: не препятствовать ее свободе.

– Как это? – от удивления леди Дроверин выронила из рук пяльцы, и они покатились по гладкому полу.

Дроверин поймал потерю и учтиво вернул матери. И только потом ответил на ее вопрос:

– Не знаю. Единственное, что она мне твердо пообещала: сохранение верности. На этом все.

Взяв пяльцы, леди Оливия воткнула иглу в шелк и недоуменно пожала плечами.

– Какая странная особа! Но род Ринорди всегда славился своими чудачествами. Взять хотя бы мать Доллери, леди Ринорди. Боевой маг, это ж надо! Даже не знаю, позор это или честь!

Лорд Дроверин предпочел не обсуждать своих будущих родственников и перевел разговор на дела поместья в тайной надежде выяснить хоть что-то о заинтересовавшей его девушке.

Поговорив с матерью еще несколько минут, но так и не решившись спросить у нее о племяннице господина Оскари, Дроверин пошел в свой кабинет, по дороге приказав подать себе легкий перекус. После мотания по границе с Разломом он устал. Гарнизоны, стоявшие там, встретили его настороженно и не спешили выполнять его приказы. Он не мог понять, в чем дело. Это снова происки Орритона, и дело пахнет изменой, или что-то другое?

Господин Оскари поднялся при его появлении из-за своего стола, отложил перо и учтиво поклонился. Лорд суховато поздоровался в ответ. Не сдержавшись, выпалил:

– Что за племянница оказалась в твоем доме? – и вдруг понял, что спрашивать было нельзя. Как он объяснит свое появление там, где ему быть вовсе не следовало?

– Она что, вышла за пределы усадьбы? – недоуменно осведомился Оскари. Он не верил в неблагоразумные поступки леди Аури.

– Нет, это я промахнулся с порталом, – нехотя признался Дроверин, напрасно пытаясь скрыть выступившую на скулах досадливую краску, – вышел прямо в твоем саду, напротив нее.

– Промахнулись с порталом? – неверяще уточнил господин Оскари и чуть склонил голову набок, выражая удивление. – Это так?

Лорду стало стыдно. В самом деле, что произошло? Почему портал открылся вовсе не там, где должен? Вдруг это будет не единственный прецедент? Представил свою комнату, открыл портал, вышел там, где и задумал. Потом повторил обратный маневр.

Господин Оскари ждал его все в той же задумчиво-вопросительной позе.

– Я не знаю, что это было, – вынужден был признать лорд. – Возможно, я плохо сосредоточился.

Оскари напрягся еще сильнее. Никогда, даже после тяжелого ранения, будучи в полубессознательном состоянии, Дроверин не промахивался мимо цели. Так что причина явно была не в этом. А в чем же тогда?

Неужели его притянула леди Аури? Вернее, не она сама, а ее кровь? Ведь она потомок магов, а, значит, носительница магии, хотя сама ею и не обладает. Если она и вправду непроизвольно изменила портал Дроверина, то это ужасно. Потому что лорд Дроверин непременно дознается до правды, и как он поступит дальше, одному демону ведомо.