Страница 15 из 20
Ознакомившись с результатами переговоров Остермана в Берлине, Петр приказывает руководителю российской дипломатической службы графу Головкину заключить с Остерманом долгосрочный договор. Документ гласил:
«Понеже секретарь Остерман обязался до окончания Шведской войны в его Царского величества службе пробыть, того ради я ему сим именем Его Царского Величества обещаю:
1) что ежели по окончании помянутой войны он с состоянии не будет службу свою продолжать, тогда оного или где инде в службы Его Царского Величества употребить, или вовсе уволить и с милостивейшим абшитом[10] отпустит;
2) такоже в бытность его в службе Его Царского Величества везде свободную и пристойную квартиру или на то деньги дать, чтобы оную сам искать себе мог;
3) и понеже он, что до сего жалования надлежит, как прежде сего, так и ныне, себя единой милости Его Царского Величества предает, того ради я ему обещаю, что он в бытность его в России, всегда таким жалованием снабжен будет, которым он честно пропитаться может;
4) и обнадеживаю я его впрочем о Его Царского Величества милости и защищении во всяком случае.
В Ганновере февраль 20 дня 1713 года граф Гаврило Головкин».
В 1715 году Остерман получил звание Канцелярии Советника и отправился в Голландию, выполняя тайные поручения уже знакомого нам князя А.В. Куракина, руководившего внешней политикой России.
А в 1718 году уже самостоятельно вел переговоры со Швецией на Аланском конгрессе.
Со времен полного разгрома шведской армии под Полтавой прошло уже почти десять лет. Карл XII укрылся в Турции, но вскоре султан, приютивший беглеца, попытался продать его голову России и Польше. Карлу снова пришлось бежать и очень быстро – всего через две недели он уже в Померании, а потом вернулся в Швецию и теперь пытался хотя бы отчасти вернуть утраченное положение своей страны на европейской арене.
Со стороны России на Аланские острова прибыли уже знакомый нам Яков Виллимович Брюс, Павел Иванович Ягужинский и наш герой, со стороны Швеции – Георг Генрих фон Герц, барон фон Шлитц и Карл Юлленборг.
Карл XII
Переговоры начались 12 мая и тянулись до конца года. Судьба Карелии и Ингерманландии по сути была уже решена, теперь обеим странам важно оставить за собой Эстляндию, Лифляндию и южное побережье Финляндии с Гельсингфорсом. По этому поводу Отсерман писал Петру: «Мы удивляемся, как он, Герц, и мыслить может, что ваше величество такой мир учинит, когда вы чрез XVIII лет счастьем и славою войну вели и оную с Божьей помощью и далее с меньшею силою вести можете, понеже, великая честь тех провинций всегда к российской стороне принадлежала и вашего величества наследные земли суть. И для того ваше величество причины имели назад возвратить искать: но ежели ныне вашему величеству теми одними провинциями удовольствоваться, то какое вам из сей долгой войны за такие великие иждивения награждение было и Санкт-Петербург вашему величеству никакой или весьма малой пользы будет, ежели Ревель и все другие провинции за вами останутся; но когда Ревель и Гельсингфорс в шведском владении останутся, то и весь фарватер от Санкт-Петербурга у них же в руках будет, и таким образом вам весьма полезнее в войне остаться, нежели такой неприемлемый мир учинить».
Кроме того, Карл стремился снова «протащить» на Польский престол Станислава Лещинского. Через своих послов король даже предлагал Петру вместе выступить против Дании. Но Петр, хоть был и не в восторге от датского короля, это предложение отверг. Курьеры так и сновали между Петербургом и Стокгольмом, возвращались в столицы и послы, для переговоров со своими правителями, но компромисс так и не нашли. В конце концов Остерман предложил Петру: «Король шведский, – человек, по-видимому, в несовершенном разуме; ему – лишь бы с кем-нибудь драться. Швеция вся разорена, и народ хочет мира. Королю придется с войском куда-нибудь выступить, чтоб за чужой счет его кормить; он собирается в Норвегию. Ничто так не принудит Швецию к миру, как разорение, которое причинило бы русское войско около Стокгольма. Король шведский, судя по его отваге, должен быть скоро убит; детей у него нет, престол сделается спорным между партиями двух германских принцев: гессен-кассельского и голштинского; чья бы сторона ни одержала верх, она будет искать мира с вашим величеством, потому что ни та, ни другая не захочет ради Лифляндии или Эстляндии потерять своих немецких владений».
Остерман как в воду глядел: 30 ноября (11 декабря) 1718 года Карла убили во время похода в Норвегию, бывшую тогда под протекторатом Дании. Он погиб от шальной пули при осаде крепости Фредрикстен, а возможно стал жертвой заговора шведской аристократии, недовольной продолжением войны. После его гибели министры новой королевы Ульрики-Элеоноры пытались возобновить переговоры, но они оказались не готовы идти на уступки. Остерман в Стокгольме был на личной аудиенции королевы и после этого заявил шведским министрам, что «они будут тужить о том, что нынешние добрые диспозиции[11] его царского величества к миру пропустили и на предложенных от него резонабельных[12] кондициях[13] миру не учинили». В итоге «побряцав оружием» стороны разошлись, так и не достигнув соглашения.
И снова пророчество Остермана сбылось.
Петр твердо решил, дождаться, когда его старые враги станут сговорчивее. 20 сентября 1719 года царь писал князю Куракину: «Ныне на Аланд к нашим министрам прислали агличане посол, который в Швеции, и Норрис ко мне письма по обычаю их варварской гордости с угрозами, с которых наши министры просили копии, и когда получили и видя такую мерзость, не приняли… Того ради накрепко можешь обнадежить, что мы ни на какие их угрозы не посмотрим и неполезного миру не учиним, но, что бы ни было, будем продолжать войну, возлагая надежду на правосудца бога против таких проклятых обманщиков».
Менее, чем через год русский шхерный флот высадился в Вестерботнии у города Умеа и сжег его. 17 мая 1721 года еще один десант сжег соседний с Умеа город Гефле.
И наконец 27 июля (7 августа) 1720 года в Балтийском море около острова Гренгам (южная группа Аландских островов) вновь сошлись два флота – русский и шведский. Это было последнее крупное сражение Северной войны.
Русский флот под командованием Михаила Михайловича Голицына в составе 61 галеры и 29 лодок столкнулся со шведской эскадрой, в которую входили 52-пушечный линейный корабль, 4 фрегата и 9 малых судов. Обладая большей маневренностью и меньшей осадкой, галеры отступили на мелководье, заманили туда же шведские корабли и взяли на абордаж все четыре фрегата, после чего оставшаяся часть эскадры бежала с поля боя. Эта победа поставила выразительную точку в истории безраздельного шведского влияния на Балтийском море.
Теперь у шведов не оставалось выбора, и в мае 1721 года в финском городе Ништадте (современный Уусикаупунки) возобновить переговоры.
Со стороны России в них участвовали Яков Брюс и Остерман, со стороны Швеции – Юхан Лилльенстедт и Отто Стремфельд.
Хотя исход переговоров стал ясен с самого начала, каждая страна стремилась заключить договор на самых выгодных для себя условиях и выкладывала на стол все явные и скрытые козыри, которые у нее были. Со стороны России таким козырем являлось, разумеется, «право победителя», со стороны Швеции – негласная поддержка Англии, Нидерландов и Дании, стремившихся не допустить новых игроков на Балтийскую арену. Воевать со всей Европой Петр был не готов, поэтому обеим сторонам пришлось идти на уступки, чтобы договор стал в самом деле «договором о мире», а не началом новой войны. Обе страны воевали уже более 20 лет и изрядно истощили свои ресурсы. В большей мере это касалось, разумеется, Швеции, где царил настоящий голод, так как все работоспособные мужчины были мобилизованы, но и Россия не могла бесконечно продолжать войну.
10
Die Abschichtung – зд. вознаграждение.
11
От лат. dispositio – расположение, здесь – предложения.
12
Reasonable (англ.) – разумных.
13
Лат. conditio – условие, требование, обязательство договаривающихся сторон.