Страница 3 из 3
Вышел за деревню, леском обогнул её, прокрался к разведчикам. Лейтенант Соломин похвалил и с двумя бойцами отправил обратно в часть. Оставшиеся трое вернулись под утро следующего дня с языком. Отчаянные были ребята. Им по восемнадцать-двадцать, а мне девять-десять. Любили и уважали меня. На местности я хорошо ориентировался, немецкий язык на бытовом уровне понимал отлично. Конечно, случись что, помощи ждать неоткуда, положили бы немцы всех, малолетнего разведчика не пощадили. Рисковые были ребята, самоуверенные. Молодость…
Последний раз в разведке меня чуть не подстрелили. С языком переходили ночью линию фронта, немцы засекли, открыли пулемётный и автоматный огонь. Двоих разведчиков тяжело ранило, мы их вытащили. А мне только рубашку прострелили. С правой стороны пуля прошла впритык к туловищу.
Везло мне на войне. В Западной Украине в Дубно, это неподалёку от Почаевского монастыря, отправили из штаба полка с поручением. Городок наполовину разрушенный, иду по улице, справа и слева развалины, всего несколько домов целых. И вдруг нарастающий гул – немецкие бомбардировщики вдоль улицы понеслись, бомбят, из пулемётов поливают. Первое желание – под крышу укрыться. Самолёты застали у ворот, за которыми двухэтажный дом. Он и сейчас пред глазами. Добротный, каменный. Ворота открываю, за ними сразу лестница на второй этаж – широкая, однопролётная, налево от ворот вход в подъезд первого этажа. Что меня остановило? Не могу объяснить. Ворота открыл, сделал шаг на лестницу и вдруг развернулся и побежал в проулок за угол дома. Рядом ухнул взрыв, самолёты ушли. Я вернулся к воротам, открываю, они совершенно целые, а дома за ними нет. Одна лестница торчит. Прямое попадание. Крышу, потолки снесло, стены наполовину разрушены, пустые окна и целёхонькая лестница в небо…
Последним моим боевым выходом оказался тот, когда мою рубашку при возвращении с разведзадания пробила пуля. Нельзя было сыну полка ходить за линию фронта. О самоуправстве разведчиков, моём участии в операциях, выше лейтенантов никто из командиров не знал. Месяца два я провёл на передовой. Часть двигалась с боями вперёд, я с ней. В конце концов дошло до начальства. Лейтенанту Соломину крепко попало. Последовал приказ: отправить меня в запасной полк, это километров за пять-десять от линии фронта. Запасной полк пополнял боевые дивизии. Там таких, как я, человек десять набралось.
На передовой было интереснее, несколько раз срывался к своим разведчикам, где пешком, где на попутках. Остановишь, а солдаты есть солдаты, подвезут в кабине или кузове. То снаряды везут на передовую, то продукты. Дороги чаще грунтовые. Части не по номерам, хозяйство, скажем, Федотова, это значит, командир полка Федотов. Регулировщики знали, где такое хозяйство. Так и добирался. Поживу несколько дней у разведчиков. Командир полка узнает или на глаза ему попадусь, отправит обратно в запасной полк.
Эвакопункт. Германия
В запасном полку майор медицинской службы хотел усыновить меня. Семья его погибла в Минске под бомбёжкой в самый первый день войны. Относился ко мне тепло, подкармливал, заботился. А во мне волчонок сидел. Я не понимал, что такое родители. Чувствовал себя самостоятельным, вольным. Сам за себя в ответе, и вдруг кто-то у меня станет отцом. Не хотел этого. Майор командовал эвакопунктом. Медсанбаты располагались у линии фронта, раненых с поля боя туда доставляли. С лёгкими ранениями лечились в медсанбате, остальных отправляли на лошадях или машинах за пять или десять километров в тыл, в эвакопункты. Это была 13-я армия 1-го Украинского фронта. Фронт движется, эвакопункт следом. В одних палатках жили, в других хирурги делали операции. В эвакопункте я был до конца войны. Майора месяца за два до Победы куда-то перевели, звал с собой, я отказался.
Мы долго стояли на Сандомирском плацдарме, а потом началось наступление. Как немецкую границу перешли, я опять разведчиком стал. Не фронтовым – квартирным. Передовые части с боями идут, следом – тылы с боеприпасами, снабженцами, складами, кухнями, продовольствием, госпиталями, ветеринарным лазаретом, полевой почтой. Боеспособность армии зависит от расторопности тылов. Штаб наметит следующее место базирования госпиталя, тут же начинается подготовка к отправке, а мы, разведчики-квартирьеры, прыгаем на велосипеды и крутим педали, только свист в ушах. Пока колонна движется, мы в пункте назначения рекогносцировку проведем, определимся, в каких домах госпиталю лучше остановиться, приготовим дома. При госпитале всегда были молодые крепкие ребята, которых начальник придерживал из выздоравливающих для переноски тяжелораненых, помощи им, охраны. Человек пять таких посылали квартирьерами, они брали меня. Велосипедом в Германии обзавестись было проще простого, в Польше редкость, в Германии – полно двухколёсной техники. Для многих солдат в диковинку поначалу было, учились кататься…
Первый немецкий населённый пункт поразил марсианской пустотой. Наши передовые части шли с одной задачей – не давать отступающим немцам передышки, догонять и уничтожать. Городок они взяли и ушли, мы на велосипедах прикатили, и никого. Меня ещё и потому брали – язык знал. А тут ни одной живой души, познания применять не к кому.
Пропаганда Геббельса запугала мирное население. Дескать, Красная Армия чикаться не будет. Русские звери только и ждут немок насиловать, жителей старых да малых поголовно истреблять. Побежишь от такой перспективы, бросая кастрюли… Немцы подгоняли машины, всех до единого эвакуировали. Они прекрасно знали наш лозунг: «Добьем врага в его логове». А так как сами лютовали на нашей территории, ожидали ответной мести. В Харькове, когда его освободили, на площади Дзержинского, на этой самой большой в Европе площади, поставили виселицы и всех предателей и полицаев повесили на глазах города. Было за что…
Первый немецкий городок, в который залетели на велосипедах, был типа нашего районного центра – небольшой. Аккуратные улочки, двухэтажные домики, как нарисованные. И ни живой души. До жути пусто. В дом заходишь, а на плите кастрюльки с варевом… Хозяйка готовила обед, вдруг всё бросила… В магазинах пустые полки, товар на полу валяется, ходишь по нему…
Так встречали первые городки, потом стали люди появляться. В основном старики. В глазах испуг. Больные старые люди. Может быть, махнули рукой, как будет, так и пусть. Или просто не успели, кто помоложе удрали, а эти… Мирное население считало, что американцы и англичане будут лояльнее к ним относиться. Однажды в домик заскакиваем, старик со старушкой, древние оба, перепуганные, смотрят на нас. Думали – всё, сейчас русские начнут резать, убивать. Никого мы не трогали. Я ни разу не был свидетелем издевательств или убийств. В девяностые годы что только не писали о наших войсках в Германии, но я не видел ничего такого.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.