Приверженная

– Здесь мило… – прошептала я, когда молчание затянулось. С одной стороны беседки открывался вид на гостиную дома, где все еще сидела Анджела, а с другой – на пляж. Макс засмотрелся на монотонное качание воды в океане, ненадолго выпав из реальности, но мне как никогда хотелось поговорить: – Зачем ты привез Анджелу? Чтобы меня позлить? Увы, позлить не вышло. А вот унизить – пожалуйста.

Абрамов тут же оживился и удивленно посмотрел на меня, словно только сейчас очнулся. Понимание ситуации в его глазах проявлялось все больше, когда тот удивленно воскликнул:

– Черт… Этого я предугадать не мог. Был уверен, что Шакала ты ненавидишь и эгоистичное поведение Энджи тебя не заденет, – услышав из губ мужчины ласковое прозвище девушки, я едва удержалась от того, чтобы не сказать колкость, но Макс тут же пояснил: – Много лет назад мой брат и она были парой. Тогда Анджела была просто бедной студенткой, а Кирилл начинающим бизнесменом. Это Кирилл сделал ее такой, какая она сейчас, только вот он бросил ее. Мы же остались друзьями.

Не понимая, что происходит, я даже привстала с места. Точно ведь помню, что при встрече Кирилл и глазом не моргнул в сторону девушки так, чтобы можно было заподозрить их давнее знакомство. На языке крутился только один вменяемый вопрос:

– Зачем ты вообще притащил ее сюда?!

– Она была его первой любовью, первой девушкой и первой поддержкой. Их отношения были… огненными. То полная ненависть, то любовь до гроба. Не знаю, к чему они придут через столько лет, но… – Макс встал с места и, сделав пару шагов ко мне, загадочно протянул: – Пламя, как известно, отвлекает…

Странное волнение появилось груди. Я хотела пресечь его, положив руку на грудь, но стало только хуже. Воздух словно отказывался поступать в легкие, легкие мурашки покрыли всю кожу.

– Эй, эй, ты чего? – мужчина сделал шаг вперед и взял мою голову в свои руки, заставляя посмотреть ему в глаза. Макс беспокоился. И сильнее, чем стоило. Его ноздри нервно раздувались, а темные глаза покрылись поволокой паники, когда он хрипло отчеканил: – Боже, Кристина! Неужели ты… Неужели ты смогла его полюбить после всего, что произошло? Это безумие!

– Любовь? О чем ты, черт его дери! – я одернула руки мужчины и отступила назад. Чтобы наконец-то произнести то, что так долго держала в себе: – Я больше не хочу бежать, потому что несу ответственность не только за себя, понимаешь? Мои дети заслуживают спокойствия и здоровья! Но жить с человеком, имеющим сотни любовниц и ставящим их выше тебя, не просто безумие. АД! И частично ты создал его для меня, Макс!

Не дав ему сказать и слова, я развернулась и пошла прочь. Ярость… Боже, как же она жгла мне вены! Я буквально чувствовала, как лава из крышесносных эмоций наполняет каждую клеточку, окрыляя и придавая сил.

Раздражение несло меня к Нему, словно фурию, сносившую все на пути. Мне нужно было поговорить и срочно. Как оказалось, найти кабинет Шакалова не составило труда. Дверь оказалась распахнута настежь, а елейный голосок Анджелы отравлял собой весь этаж.

Она стояла возле его стола с подносом всяких сладостей в золотом бикини, не прикрывающим общим счетом ничего. Ни одной загадки не осталось в этой упертой девушке!

Кирилл заметил меня сразу, внимательно пройдясь взглядом по мне с ног до головы. Он уже было открыл рот, чтобы что-то спросить, как я тут же посмотрела на замершую Анджелу и отчеканила так холодно, как могла:

– Вон!

Поистине, злость творит чудеса! Я видела, как на ее коже появились мурашки, поднос в руке дрогнул, а надменный взгляд превратился в неуверенный и испуганный. Но ноги ее были все еще прикованы к полу, посему я внимательно зафиксировала взгляд на ней и повторила с большим нажимом:

– Вышла вон! Взрослым нужно серьезно поговорить.

Анджела убежала из комнаты быстрее, чем я успела сосчитать до трех. Кажется, она что-то причитала на пути, но это было уже не важно. Передо мной был Кирилл, и я была намерена раз и навсегда поговорить с ним о моем положении в нашей «семье». Терпеть вечное унижение его нескончаемых бывших, настоящих и будущих – нет, извольте!

– Сядь, Черничка, – вместо меня начал Шакалова, а затем сам встал и буквально за руку подвел меня к стоящему около стола креслу. Такое поведение поставило в тупик и заставило немного поумерить пыл. Он протянул мне стакан воды и заставил выпить всю. Пусть она была горькой, но почему-то спорить я не решилась. Тогда мужчина отошел к окну и, сложив руки за спиной, тяжело выдохнул: – Кое-что случилось, и вот уже неделю я не знаю, как тебе сказать. В общем-то, и не собирался. Но сегодня случилось кое-что более вопиющее… Так что выбора у меня не осталось.

Кирилл стоял у окна в белой футболке, плотно облегающей тело. Тонкая ткань просвечивалась, давая возможность наблюдать игру мышц его спины. Одной рукой Шакалов сжал свое запястье, словно позабыв, что не с часами и далеко не в рубашке, а затем резко повернулся, отодвинул кресло ногой и сел напротив.

– Твои родители отправились в путешествие по Европе. Они сами выбрали этот тур, я выделил им охрану, предоставил все условия и оплатил, – серьезно отчеканил Шакалов, ни на секунду не выпуская меня из своего поля зрения. Его темные глаза поглощали, заставляли смотреть, не моргая, парализовали, а я и не замечала, как поддаюсь влиянию.

Внезапно дышать стало тяжело, испарина пота прошла по лбу, а странное покалывание в конечностях заставило сжать руки в кулаки.

– При чем тут мои родители? Разве ты не хотел рассказать что-то… – я оборвала себя на полуслове… Часть фразы разбилась в воздухе, словно стекло, заставляя осколки разлететься по комнате, раня всех на пути. Я слышала свой всхлип, больше похожий на хриплый вой сирены, а затем прошептала онемевшими губами: – Прошу, не говори что…

В тот момент я умоляла Шакалова. Глазами. Просила его солгать, показывая секундную слабость. Мои ноющие пальцы сжали края кресла, словно заставляя найти равновесие и выдержать то, что он может сказать. Наверное, так страшно мне не было никогда в жизни. Никогда…

Но он не замолчал, позволяя холодному лезвию снова и снова врезаться в сердце:

– Но твои родители такие же бунтари, как и ты. Они сбежали ночью от охраны через окно, купили бутылку виски и гуляли пьяные по мостам, путям, дорогам… – бескомпромиссно продолжил рассказ Шакалов, делая вид, что говорит ни о чем-то, что разделит жизнь мою на «до» и «после», а обсуждает новости бизнеса. Но в один момент что-то человеческое в нем все же проскользнуло… Как бы банально это звучало, но я видела, как нервно дернулся его кадык, пока ровный голос произнес: – Их нашли на рассвете. Видимо, какая-то машина переехала их, и, боясь ответственности, водитель просто скрылся. Его ищут, но виновниками произошедшего были пешеходы, переходящие дорогу в неположенном месте на красный свет.

И все. Как вспышка сверхновой в моей голове в секунду пролетели все кадры жизни. Словно безумно длинный фильм с грустным концом. Папа и мама, два главных человека в моей жизни. Единственные родственники…

Я медленно встала с кресла, потому что оно словно начало затягивать меня в воронку. Странное чувство, когда тело совсем не ощущается, словно идешь не ты, а твоя проекция парит над землей. Вдох, выдох… Но дойти до стойки с книгами все равно удалось. Отвернувшись от Шакалова, я повалилась на нее, пытаясь скинуть первый приступ. Новость едким табаком проникла в легкие, голову, разум… Лишая трезвости и оглушая.

– Но они ведь живы, так? – прошептал незнакомый мне голос, и я с ужасом поняла, что звук исходит из моих губ. Мертвый, пустой, потерянный, пьяный. – Мы так много не успели… Я так много не сказала и… И вообще… Это просто не может быть правдой!

Внезапно чьи-то руки осторожно упали мне на плечи, и я вздрогнула, получая разряд электричества от Шакалова. Двести двадцать вольт. Странное ощущение, но это придало хоть немного сил на диалог.

– Мне жаль, Черничка. Они умерли быстро и вряд ли смогли что-то понять с таким количеством алкоголя в крови… – услышала я голос Шакалова за спиной и снова вздрогнула. Разряд!