Страница 20 из 27
– Здорово, лебедь белая, будь жива! – сказал кто-то рядом с ней. – Рад, что скоро прибыла. Ступай отдыхать, завтра и свадьба.
Ее провели в избу, выстроенную когда-то перед первой женитьбой молодого еще Етона. В последние лет двадцать здесь жили только челядинки, но теперь тут все вычистили, перестелили старые полы, покрыли все лавки новыми пушистыми овчинами, а на полках расставили цветную моравскую и греческую посуду – подарки жениха невесте. Лежанка осталась старая – широкая, с резными звериными головами на высоких столбах над изголовьем. Первая Етонова жена, как говорили, была варяжского рода, а отец ее в ту пору был у молодого Етона воеводой – вот и устроил для дочери все по своим привычкам. И вот она, уже четвертая супруга проклятого князя, стелит новые перины из своего приданого на старые дубовые доски.
Всю эту ночь в чужом незнакомом доме Величана едва сомкнула глаза, горячо моля судьбу и богов о счастливом случае. Разве не может такой дряхлый старец умереть во сне этой самой ночью? Почему не может, просто должен! Уже пора вмешаться богам! Зачем им губить ее молодую жизнь заодно с его непомерно затянувшимся, всем опостылевшим веком?
С нею вместе, по бокам, легли Тишана и молодая челядинка – Душарка. Так обычай велит – чтобы змей-летавец невесту не уволок. Ах, появись перед ней во тьме сыплющий искрами удалец с огнем на зубах и змеиным хвостом – и ему бы Величана обрадовалась как избавителю. Никто не мог быть ужаснее, чем тот старик, которому ее отдавали!
– Вот еще что, – шептала ей Тишана. – Я в палате старика-то нашего хорошо разглядела. Совсем дурной старик – еле ноги таскает…
– Да не рви ты моего сердца, – шепотом стонала Величана. Как будто без того ей горя мало!
– Ты послушай меня! – Тишана придвинулась к самому ее уху. – Вот положат вас на перину пуховую… чтобы сотворили что надо, а старичок-то с делом не справится. А не было дела – и свадьбы, считай, не было! Куда ему на жену молодую!
– Да ведь тогда… – Величана задумалась, – дружку позовут. Будто мало мне позора…
– Какого тебе дружку? Дружку зовут, когда жених больно молод, вот и помогает отец его, или стрый, или вуй – кто-то из старших родичей. А у нашего-то молодца – кто старше? Перунов дуб на поляне разве что!
Как ни была Величана убита, а тут почти рассмеялась. Человека старше князя Етона нет на свете, а значит, и дружки для его свадьбы не сыскать. Бывает, что юные женихи, утомленный долгими свадебными обрядами, уже не в силах бывают исполнить свое дело с молодой женой и тем завершить свадебное действо. Но где же видано, чтобы в такой подмоге нуждался зрелый муж? Молодой оправится – а старому время доброй службы не сослужит.
– Ты только не бойся и не теряйся, – наставляла ее Тишана. – Как утром придут вас будить, ты и скажи: так, мол, и так, мужи и жены плеснецкие, нет в моем муже силы, девицей я осталась, и свадьбы признать нельзя.
– Отец меня не похвалит! – Величана испугалась. – Он же хочет… ради киевских…
– А жить ты хочешь или на краду жаркую пойти за стариком? Уж Сварожич-то обнимет жену молодую, так обнимет – ни одной косточки целой не оставит!
Унемыслова княгиня кормила свою дочь сама, и ей лишь выбрали из челяди толковую и честную девку в няньки. Тишане самой было в ту пору лет шестнадцать, а сейчас она едва вступила в четвертый десяток. Величана не расставалась с ней всю жизнь и взяла с собой в дом будущего мужа, чтобы иметь рядом родное лицо и надежную помощь. На четвертом десятке лет Тишанка сделалась худа и костлява; на костистом лице еще не было морщин, но уже казалось, будто кожи на нем слишком много и излишек бродит по нему, ищет место, где бы залечь в складки: то на щеке, то на скуле. Яркое, полное жизни, но опечаленное личико будущей княгини рядом с ней было как свежий цветок, прибитый дождем к земле.
А ведь речь идет об их общей судьбе, сообразила Величана. Знатный муж не идет на краду без жены, а знатная жена – без прислуги. Если Етон уведет за Сварожичем Величану, то и Тишане не миновать идти следом за госпожой. И если они вдвоем смогут спастись, пусть даже ценой срама и пересудов… Не она же окажется бессильной, а муж – трухлявый гриб! О чем думал, мухомор, когда девку сватал?
Эта надежда подбодрила Величану и позволила наконец заснуть хоть ненадолго.
Но того, что на самом деле произошло следующей ночью, ни служанка, ни госпожа предвидеть не могли.
Первую ночь после свадьбы молодые проводят не в своем жилье, а в овине, где воздвигают им ради будущей плодовитости и здоровья ложе на сорока ржаных снопах. Овина у Етона на дворе не было, и ради такого случая приготовили клеть – вынесли все, что в ней обычно хранилось, вымели, вычистили, на стенах развесили тканые ковры и медвежьи шкуры. Возле ложа поставили ларь, покрытый шитым рушником, а на него кринку стоялого меда и масляный светильник. Света он давал немного, но позволял супругу новобрачному не заблудиться во мраке.
Когда плеснецкие боярыни привели Величану и уложили, ненадолго она испытала прилив облегчения. Страшно устала за долгий день – с утра баня, неумолчное пение, обряды, где надо помнить каждый шаг, сидение на долгом пиру рядом с мужем. Она была голодна, весь день не евши, и от утомления не чувствовала собственного тела. А ведь впереди оставалось самое важное. Каждый миг покоя сейчас был драгоценностью. Всякая невеста волнуется перед тем, как стать женой; мало радости цветущей девушке принадлежать кряхтящему старику. Но Величана даже не знала, чего ей сейчас желать: чтобы все получилось или нет! На свадьбе, после того как их обвели вокруг очага, она сидела уже с открытым лицом и видела, кого судички послали ей в мужья. Если бы сухой вяз вдруг вздумал протянуть к ней ветки, чтоб заключить в объятия, она и удивилась бы, и испугалась бы не меньше.
Если ее старый муж справится, она станет плеснецкой княгиней. Все пойдет, как задумал ее отец – и очень скоро приведет ее на краду. А если не справится…
Со скрипом открылась дверь, стали слышнее крики, смех и нестройные песни снаружи: гулянкой по случаю княжьей свадьбы был охвачен весь городец. Величану обдало дрожью – начинается! Но она не шевельнулась, а так и лежала на спине, в белой сорочке, и глядя в дощатую кровлю клети. На миг закрыла глаза, потом вновь открыла – только пеленошные младенцы думают спрятаться под опущенными ресницами. Пришла ее судьба, нужно ее принять. Она ведь из рода древних князей дулебских, правнучка Дажьбога.
Долетали напутственные крики – на русском языке, непонятные Величане. К двери клети Етона провожали любимые его соратники из дружины. Все моложе престарелого жениха… Может, он все же позовет на подмогу кого-то из тех, кто пьяными голосами хвалил красоту невесты? Величана содрогнулась. Нет, он не решится покрыть себя таким позором в их же глазах…
– О! – раздался чей-то вопль: похоже, кто-то из провожающих заглянул в дверь.
Потом донесся хлопок и легкий шум борьбы. Величана зажмурилась от стыда. Вот она и замужем – чужие мужчины теперь могут пялить на нее глаза в самый миг жизненного перелома, батюшка с матушкой больше ей не защита, и вся честь ее – в руках мужа.
Она ждала, что дверь закроется, но услышала звуки иного рода – шум шагов нескольких человек. Подняла голову и вздрогнула: в клеть входили мужчины, целой ватагой. Величана подтянула одеяло и прижала к груди, в изумлении взглянула на ковылявшего впереди Етона.
Он шел, опираясь на клюку и волоча ноги. Уж куда такому на брачное ложе! Мелькнула дикая мысль, что при таком-то бессилии ему требуется помощь не одного, а семерых более молодых мужчин, но Величана отогнала ее – так недолго совсем ума лишиться.
Но что это значит?
Князь сделал ей успокаивающий знак рукой. Теперь наконец закрылась дверь, шум со двора приутих. Величана мельком оглядела вошедших – это те же ближние бояре Етона, что занимали почтенные места на свадебном пиру. Вон тот рослый, кажется, Семирад, Етонов воевода и глава его отроков, за ним невысокий круглоголовый Стеги – этих двоих Величана помнила по прежним годам, когда они же приезжали в Луческ ее сватать.