Страница 57 из 116
Уже все гости разошлись, когда в палату стремительно ворвалась невысокая девушка.
- Санька! - закричала девушка, бросаясь к кровати. Саня отложила книгу... - Не узнаешь? - Девушка с некоторым испугом остановилась. - А я тебе... это... плюшек купила...
- Я... почти помню, - сказала Саня мучительно. Мне бы разрезать вот тут... - Она потерла левую бровь.
- Валя, - сказала девушка. - Чижик. Ну? Вспомнила?
- Валя... Чижик... - Саня поднялась с кровати. Мы с тобой... подожди... учились...
- И?!. - вопросительно-торжествующе пригласила к воспоминаниям Валя. - Что еще?
- Жили вместе... - Саня не то догадалась, не то и на самом деле вспомнила.
- Точно! А мне говорят - память, мол, потеряла! Имя, говорит, долго не могла вспомнить - а помнит только, что общага сгорела. А вы тогда как пропали теперь только про то и разговоры. Ну, мне Марь Семенна и говорит: махни, посмотри, что за Алексеева Александра такая... Так ты что, не помнишь совсемсовсем ничего? И меня, значит...
- Почти ничего. Все... как будто не в фокусе... или как будто в книжке страницы выдернуты...
Саня взглянула вниз, будто там могла быть какаято иллюстрация состояния ее памяти, и вдруг увидела, что гостья ее каким-то чудом балансирует на самом краю перекладины. Одна нога ее уже соскользнула, вторая - готова была соскользнуть...
- Осторожно, - сказала Саня тихо, чтобы не напугать. - Дай руку. Теперь встань сюда. Сюдасюда... Вот. Ну, все.
Чижик вдруг руку отдернула.
- Ты что?
Саня пожала плечами:
- Плохое место.
Она вдруг поняла, что на них смотрят. Лежащие женщины приподнялись и смотрели очень настороженно.
- Слушай, - сказала одна, - а ты почем знаешь?
- Что?
- Ну... что плохое.
- Вижу... чувствую... А оно действительно?..
- Там третьего дня Дарья Теплакова померла. На поправку уже шла, а тут - хлоп на пол, и все - не дышит... А ты к нам только вчера попала, знать не можешь...
- Да я и правда не знала. Валя, а...
- Пойдем в коридор. - Чижик как-то подобралась и напряглась.
Это было разумно. Но все же и в коридоре Саня дважды обводила Валю вокруг незримо зияющих дыр.
- Понимаешь, я вроде бы в уме. Но вычеркнуты все имена и почти все события, которые со мной происходили. Вот тебя в лицо узнала... и вообще просачивается что-то... Но все равно это - ничего. Вот помню: ездили в деревню... в какую, зачем?.. потом возвращались поездом, потом на машине... пожар не помню, но откуда-то знаю, что все, что у меня было, сгорело. Потом... какой-то ужас, помню чувство ужаса, но не знаю, из-за чего. И все: очнулась на скамейке в сквере, вся грязная, оборванная... и узнала, что прошло два с лишним месяца. И что теперь делать? Даже из больницы выпишут - куда пойти?
- Ой, за это не переживай, мы тебя устроим! И в училище восстановят - ну, на второй год оставят, подумаешь, компот. Паспорт мы. твой вытащили, успели, и вещи какие-то... ну, это у Сороки, она все в гнездо, все в гнездо. Слушай, а с кем ты ездила - не помнишь?
- Нет. Помню, что кто-то был...
- С братом ты ездила, он у нас военруком работал. Алексеем его звали. Ты, может, поэтому так и назвалась, а?
- Не знаю. Я вдруг чего-то испугалась... надо было сказать имя, и я сказала - первое попавшееся. Постой, Валя. А кто тебе позвонил?
- Не мне. Мне куда звонить, без пейджера прозябаю... мы же сейчас, кто бесхозные, в классах и спим, и занимаемся... А в училище позвонил врач из травмпункта, сказал, что вот, мол, вроде бы ваша погорелица... в больницу отправили. Сразу про вас с Алексеем и вспомнили. Шуму-то - ой, много было-после того, как вы пропали. А главное - в общаге же на чердаке сгорел кто-то, кости там нашли... В общем, весело мы без тебя жили, хохотунчики хоть по пальмам развешивай. Ну, ты вообще-то... что-нибудь вспоминаешь, когда я говорю?
- Да... Только это не складывается пока. Не стыкуется.
- Ой-ма... Ну, ладно. Я тебе сейчас все методически выкладывать буду, а ты слушай и наматывай...
Вторжение началось утром девятого апреля, а уже к вечеру двенадцатого можно было сказать, что высадка десанта прошла успешно. И севернее, и южнее порта Ирин возникли плацдармы, с которых началось продвижение легкой пехоты в глубь территории и навстречу друг другу; порт оказался взят в клещи. Если он падет - а это представлялось весьма вероятным, - то уже ничто не помешает прямо у глубоководных причалов разгружаться тяжелым баргам и левиатонам, доставляющим передвижные башни и метательные машины - средства боя, без которых конкордийцы воевать не любили.
Только маленький отряд гвардии Паригория под командованием внучатого племянника Вандо, акрита Артемона Протасия, - меньше тысячи мечей противостоял сейчас десанту. Остальные силы северян вынужденно были растянуты вдоль побережья, отражая все новые и новые попытки высадки. Флот, видимый с откосов и тем более с маяков как темный остров, смещался то к северу, то к югу, прощупывая легкими судами наличие и доблесть береговых патрулей.
Силентий собрался в родовом поместье Рогдая Анемподиста под названием Лучина, большом мрачноватом доме, выстроенном ступенчато на крутом склоне горы. Из окон дома виден был залив, а дальше, в зеленоватой туманной дымке, - Фелитополь, древняя столица, город, забытый всеми и всеми заброшенный...
Рогдай стоял на высоком крыльце, встречая прибывающих.
Кесаревич Войдан оказался первым - верхом на коне в сопровождении девяти стражников. На нем был легкий кожаный панцирь с решетчатыми заплетками на груди и плечах; светлые волосы свободно раскинулись. Рогдай отметил про себя, что за последний месяц кесаревич заметно возмужал - будто стал старше сразу на десять лет.
- Привет тебе, стратиг. - Он спрыгнул с коня.
- Привет и тебе, Войдан. Ладно ли доехал?
- Могло быть хуже. Двое ранены у меня, распорядись, чтоб в стражницкую лекаря прислали.
Рогдай жестом подозвал домоправителя, шепнул на ухо приказ; домоправитель, подобрав полы, рысью бросился исполнять. Наметанным глазом Рогдай определил раненых: вот этот, слишком бледный, и вон тот, опустивший плечо. Не дай Бог показать им, что ты разглядел их немочь... Войдан махнул рукой старшине конвоя: свободны. Им уже отворили стражницкие ворота. Въезжая туда, раненный в плечо оглянулся будто бы в тревоге.