Дарующий звезды

София переглянулась с братом:

– Не понимаю, при чем здесь мы.

– Ну, я тут подумала, может, ты приедешь и подсобишь нам. Нам выделили бюджет на пять библиотекарей, и зарплата вполне достойная. За все платит УОР, деньги нам гарантированы по крайней мере на ближайший год. – София молча откинулась на спинку стула, а Марджери продолжила наседать на нее: – Я знаю, тебе нравилось работать в библиотеке в Луисвилле. А после работы ты уже через час будешь дома. Мы были бы рады видеть тебя в своем коллективе.

– Это библиотека для цветных. – В голосе Софии появились жесткие интонации; она выпрямилась и демонстративно сложила руки на коленях. – Библиотека в Луисвилле. Она для чернокожих. И вы, мисс Марджери, должны об этом знать. Я не могу работать в библиотеке для белых. Разве что вы попросите меня скакать вместе с вами на лошади. Но и тогда я, ни секунды не сомневаясь, отвечу вам, что не соглашусь ни за какие коврижки.

– У нас передвижная библиотека. Люди не приходят к нам взять или вернуть книги. Мы развозим их сами.

– И что с того?

– А то, что никто даже не будет знать, что ты у нас работаешь. Послушай, мисс София, мы отчаянно нуждаемся в твоей помощи. Мне нужен свой человек, чтобы чинить и сортировать книги, а ты у нас по любым критериям – лучший библиотекарь трех округов.

– Повторяю еще раз для непонятливых: ваша библиотека для белых.

– Все меняется.

– Скажи это людям в капюшонах, когда они постучатся ко мне в дверь.

– Ну и чем ты здесь занимаешься?

– Ухаживаю за братом.

– Это я уже знаю. Я спрашиваю, как ты зарабатываешь на жизнь?

София и Уильям в очередной раз переглянулись.

– Это никого не касается. Даже тебя.

Уильям тяжело вздохнул:

– Не сказать чтобы мы как сыр в масле катались. Проедаем наши сбережения и то, что оставила мама. Тут особо не разгуляешься.

– Уильям! – одернула брата София.

– Но ведь это чистая правда. Мы знаем мисс Марджери, а она знает нас.

– Неужели ты хочешь, чтобы мне проломили голову за то, что я посмела работать в библиотеке для белых?

– Только через мой труп! – отрезала Марджери.

Впервые за все время София не нашлась что ответить. Быть отпрыском Фрэнка О’Хары невелика радость, но люди, которые его знали, хорошо понимали, что когда Марджери О’Хара что-то обещает, то ее слово точно банковский вексель. Если в детстве вы смогли выжить с таким отцом, как Фрэнк О’Хара, для вас уже не существует преград.

– Кстати, это двадцать восемь долларов в месяц, – сказала Марджери. – Как и у всех нас.

София посмотрела на брата, затем устремила глаза вниз и наконец подняла голову:

– Нам нужно подумать.

– Хорошо.

София поджала губы:

– Ты все такая же неряха, что и раньше?

– Возможно, даже еще бо́льшая.

– Ладно, мы подумаем. – София поднялась с места и разгладила юбку.

Уильям настоял на том, чтобы проводить Марджери. Он с трудом встал с кресла, София протянула ему костыль. Скривившись от невероятных усилий, Уильям проковылял к двери, и Марджери постаралась не подавать виду, что заметила это. Они остановились в дверях, глядя на мирно журчащий ручей.

– Ты знаешь, что они собираются вынуть здоровый кусок из северного склона хребта?

– Что?

– Большой Коул сказал мне. Они собираются пробить в нем шесть шурфов. Считают, там богатые пласты.

– Но ведь эта часть горы заселена. Только на северном склоне живет четырнадцать-пятнадцать семей.

– Мы знаем. И они знают. Думаешь, это их остановит, если они уже чувствуют запах бумажных денег?

– Но… что будет с жителями?

– То, что всегда бывает. – Уильям устало потер лоб. – Это ведь Кентукки. Самое красивое место на земле и самое бесчеловечное. Неисповедимы пути Господни, но иногда мне кажется, Он хотел показать нам их все сразу. – Уильям прислонился к дверной раме, поправляя костыль под мышкой, а Марджери тем временем пыталась осмыслить услышанное. – Был рад повидаться, мисс Марджери. Береги себя.

– Ты тоже, Уильям. И скажи своей сестре, чтобы шла работать к нам в библиотеку.

Он выразительно поднял бровь:

– Ха! Вы с ней из одного теста. Ни один мужчина ей не указ.

Марджери слышала, как Уильям, хмыкнув, закрыл за собой сетчатую дверь.

Глава 6

Моя мать никогда не держала в доме приготовленные сутки назад пироги, если только начинку. Она обычно вставала на час раньше, чтобы испечь к завтраку пирог, однако она никогда не пекла пироги с заварным кремом, или с фруктами, или с тыквой за день до того, как их должны были употребить, а если бы она так сделала, мой отец отказался бы их есть.

В первые месяцы своей жизни в Бейливилле Элис даже получала удовольствие от еженедельных обедов после службы в церкви. Присутствие четвертого или пятого человека за столом оживляло атмосферу их мрачного дома, да и еда была гораздо лучше обычной жирной стряпни Энни. Мистер Ван Клив вел себя наилучшим образом, а пастор Макинтош, пожалуй самый частый гость в доме, был милейшим человеком, разве что любил повторяться. Непременной – самой приятной – составляющей светских мероприятий в Кентукки были бесконечные рассказы о семейных неприятностях, сплетни о соседях, причем каждая история подавалась прекрасно оформленной, непременно с изюминкой, после которой все гости разражались громовым хохотом. А если за столом оказывалось больше одного рассказчика, то обед тотчас же превращался в состязание в остроумии. Но что самое главное, все эти байки позволяли Элис спокойно поесть, не находясь под прицелом неодобрительных взглядов.

По крайней мере, до поры до времени.

– Итак, когда наши молодые осчастливят моего старого друга внуком или двумя?

– Вот и я их об этом постоянно спрашиваю! – Мистер Ван Клив нацелил свой нож на Беннетта и Элис. – Дом не может быть настоящим домом, пока там не бегает карапуз.

«Возможно, если бы наша спальня не находилась настолько близко от вашей, что я слышу, как вы пердите, – мысленно парировала Элис, зачерпывая пюре с тарелки. – Возможно, если бы я могла отправляться в ванную, не закутываясь до лодыжек. Возможно, если бы мне не пришлось выслушивать эти разговоры по крайней мере дважды в неделю».

Памела, сестра пастора Макинтоша, приехавшая к нему из Ноксвилла, заметила, как это неизменно делал кто-нибудь из гостей, что ее сын сделал своей молодой жене ребенка прямо в день бракосочетания.

– И ровно через девять месяцев на свет появились близнецы. Вы не поверите! Представьте, у нее все работает как часы. Только представьте, не успела она отнять этих двоих от груди, как уже на следующий день снова понесла.

– Элис, ты ведь одна из этих конных библиотекарей, да? – Муж Памелы подозрительно смотрел на мир из-под кустистых бровей.

– Да, так и есть.

– Девушка уезжает из дому на целый день! – воскликнул мистер Ван Клив. – А вечером иногда возвращается такой усталой, что у нее нет сил держать глаза открытыми.

– Иметь в мужьях такого здоровяка, как наш Беннетт! Черт побери, да по утрам у юной Элис не должно оставаться сил садиться на лошадь!

– Она должна ходить враскорячку, словно ковбой!

Оба мужчины покатились от хохота. Элис выдавила бледную улыбку и покосилась на Беннетта, сосредоточенно гонявшего по тарелке черную фасоль, а когда подняла глаза на Энни, которая держала блюдо с бататом, то, к своему смущению, заметила на лице экономки нечто крайне похожее на злорадство. Уязвленная до глубины души, Элис смерила Энни холодным взглядом, заставив ее отвернуться.

«У вас на бриджах осталось пятно от месячных, – сообщила Энни, когда накануне вечером принесла Элис стопку сложенного белья. – Мне не удалось вывести его до конца. – Она сделала паузу и добавила: – Совсем как в прошлом месяце».

Элис претила сама мысль о том, что другая женщина отслеживает ее месячные. Внезапно у нее возникло такое чувство, будто весь город судачит о ее неспособности забеременеть. Конечно, Беннетт был не виноват. Только не их бейсболист-чемпион! Не их золотой мальчик!