Страница 11 из 14
Показался посёлок. Зайдя внутрь периметра, он узнал, что караван ушёл шесть часов как, и уже должен быть во втором Горном. Смысла идти к тому ущелью, как хотел раньше, не было, можно срезать по долине. Тем более, что если идти строго на северо-восток, то через километров семьдесят он наткнётся на дорогу к Чёртовому перекрёстку. Это небольшой анклав, через который должен пройти караван, выйдя из Горного-2. По этой дороге на север до него как раз километров десять или пятнадцать останется. Там и спросит. Если караван отправится в Красный металлист, то становится реальным догнать его задолго до Верхнелинейного.
Выйдя из анклава, свернул с дороги в лес на северо-восток, двинулся по прямой, стараясь не ломать лишний раз деревьев. Вспомнилось откуда-то: «В России нет дорог, есть направления» и «танки грязи не боятся». Определённо, что-то в этом есть. Лес сосновый, без подлеска – видно далеко, он любил такие места. Где-то рядом находилась просека для столбов электропередачи, туда периодически наведываются снимать провода. Линия эта разнородная, проваливалась сюда регулярно, несколько состыкованных кряду лоскутов – вдоль неё он и пойдёт, пока она не закончится. Или пробежаться? Почему бы нет? Пара часов – и Ломак пересечёт дорогу на Чёртов.
Так и получилось. Вынырнув из леса, махин не стал топтаться по дороге, чтоб не портить полотно, а побежал по обочине. Ещё немного – и оставшийся путь, считай, преодолён.
Анклав был нежилым, и как большинство подобных анклавов, использовался под склады стратегического резерва. Бывало, что одно и то же нужное предприятие или склад жизненно необходимых материалов на обновляемом фрагменте появлялись не один раз. Почти всегда, когда возможно, всё эвакуировали. Оборудование демонтировали, перевозили на такой вот «ненужный» анклав, надёжно консервировали для долгого хранения в подготовленном имеющемся или построенном махинами помещении, сырьё аккуратно складывали, обеспечивая условия сохранности. После чего замуровывали строение герметично и принимались строить аналогичное для следующей копии нужного имущества, но уже в другом анклаве, подальше от предыдущего. Так и выходило, что неиспользованных анклавов тут почти не встречалось. Такой порядок позволял иметь по нескольку резервных копий необходимого и полезного. Всё отработано за много лет.
Казалось бы, ненужная работа в богатом на подарки мире – всё же и так сыплется даром. Однако не всё так просто. Кто сказал, что анклав не может обновиться? Некоторые люди тоже считают, что анклавы – фрагменты с очень долгим сроком обновления. Да и подарки сыпались нерегулярно, и непростая история человеческого Центрального уезда – тому наглядный пример. А Уклад прямо говорит, что должно готовиться к тяжёлым испытаниям и утратам, морально и материально. И предусматривать возможные проблемы, не закрывая на них глаза, и даже свою гибель встречать достойно, ибо ничто не вечно.
Самое тяжёлое в своё время было убедить союзников придерживаться подобной же системы. И лишь когда один из анклавов на востоке вдруг обновился, превратив один из укреплённых районов в кусок леса, люди согласились с доводами.
И даже сделали систему учёта имеющегося. Если не считать патронной фабрики, что пока в единственном экземпляре, то теперь даже обновление Заводского и Столичного анклавов одновременно не приведёт к фатальным последствиям. Мастера расконсервируют новое оборудование, перевезут, установят, настроят, и дело возобновится. Пусть с затратами времени и сил, но без невосполнимых утрат дефицитного оборудования и без ожидания милости от внешних обстоятельств, а сразу после катастрофы. Хотя, если посмотреть шире, то весь этот мир – непрекращающаяся катастрофа вселенского масштаба.
В чём-то это походило на то, как люди потом убеждали его сородичей, что заимствовать технические решения и изучать знания с проваливающихся фрагментов не является чем-то плохим и соответствует духу Уклада. Упрямцы ещё те, почище людей, спор вышел знатный. Одна сторона считала, что надо доходить до всего самим без посторонней помощи, другая – что всё, что приносит пользу махинам и не несёт вреда союзникам, имеет право на существование. Потом пришёл лесник в лице Академии и всех разогнал. Тогдашний глава научников сказал, что это «воровство» во всеобщих интересах и процитировал один из пунктов их же Уклада, где предписывалось «постоянно тренировать ум, постигать опыт творцов, изучать науки, открывающие путь к познанию мира, ибо только так можно прийти к истине и справедливости».
В данный момент анклав не пустовал, радар помог это заметить, ещё когда трусил вдоль дороги. Когда стали просматриваться отметки характерных типов, перешёл на шаг – лёгкая усталость дала о себе знать, да и проголодался.
Трое цифр за день расчистили и подготовили площадку для пристройки нового хранилища к уже имеющимся и сейчас готовили ужин. В притащенный большой котёл из нержавейки налили воды из пары припасённых емкостей, соорудили очаг из бетонных блоков, зажгли костёр и ждали, пока вода вскипит. Ломака оповестили, что караван проходил, свернул на дорогу к Красному металлисту и скорее всего, уже там. Они же готовятся к ночёвке, чего и ему советуют, тем более, ужина хватит на всех. Человека, что привёз провизию из близко расположенного Горного-2, тоже упросили присоединиться к трапезе и остаться с ночевкой. Видя это, Ломак решил задержаться на несколько часов. Караваны ночами не ходят, а вот махины вполне могут. Ночью он проснётся и срежет кусок пути, встретив караван утром.
Водила кроме нескольких мешков гречки привёз на заправку для каши пять ящиков тушёнки и металлическую ёмкость подсолнечного масла. Не такое, как рапсовое на вкус, но тоже неплохо. Махины взялись заниматься кашей, а он принялся открывать банки и сваливать содержимое в синюю ёмкость из-под рапса, у которой обрезали верхнюю треть. Работка нетяжёлая, но оказалась той ещё нудятиной, даже несмотря на то, что банки были с ключом и не требовали консервного ножа. Вроде просто всё, но в каждом ящике полукилограммовых банок было сорок пять штук, а увесистых ящиков, у которых цифры когтями отодрали дощатые крышки, было пять.
Костёр в очаге сложили так, что к моменту его прогорания каша практически подошла. Вся тушёнка, пять килограммов соли и содержимое бочонка масла оказались в котле, перемешаны с кашей, и блюдо теперь настаивалось.
Ломак достал сетку с ручками, сложил туда всю пустую тару кроме деревянных коробок: те годились на топливо, и пошёл полоскать их в пруду, что видел в паре километров от анклава. Металла и пластика набралось нормально, пруд обновится через пару дней, вода станет как прежде, а сырьё будет всё же почище.
Возвращался уже в серых сумерках, под светом звёзд. Издали услышал мелодию, пригляделся – человек достал гитару и сейчас перебирал струны, крутил что-то, видимо, занимался настройкой инструмента. Вот один из цифр легонько постучал его когтем по плечу, протягивая дымящуюся кашу на большой деревянной ложке, вырезанной из ближайшей к анклаву берёзки. Тот отложил гитару, сходил за посудой, отгрёб себе половину от предлагаемого.
– Спасибо, браток. Сейчас перекусим, сыграю вам что-нибудь из наших, земных бардов.
Ломак тоже вырезал себе ложку аналогично тем, что у остальных, и присоединился к ужинающим. Если человек ел молча, то свежаки общаться за едой были те ещё мастаки, ничто не мешало им одновременно и поглощать горячее, постукивая ложками о котёл в полной тишине, и расспрашивать Ломака о делах в центральном уезде, о Чёрном Камне, о людях и вообще обо всём на свете. Хорошо, что человек их не слышал, некоторые вопросы можно было счесть некорректными, а после некоторых тот бы не смог есть из-за приступов гомерического хохота. Было видно, что это новички, каких мало. Только базовый образовательный курс закончить успели и не обжились толком.
После ужина все достали фляжки с эликсиром, чтобы сделать по глотку. Махинская рецептура была чуть другой, нежели у людей: сладкой на вкус, даже приторной, как люди говорят. А ещё чёрного цвета, густой и с уменьшенным количеством спирта, но увеличенной концентрацией виноградин. Предложили налить человеку в пустую ёмкость, но он отказался – слишком ядрёным был напиток.