Страница 150 из 312
Влад подбежал к ней, помог подняться.
Оля почесала ссадину. Она была маленькой, однако очень колючей.
Колючая боль.
— Будь осторожнее, ладно?
— Хорошо, постараюсь. — Оля глубоко вздохнула и посмотрела на сундук. — Как ты думаешь, что в сундуке? — С интересом спросила она, совсем забыв о колючей боли, которая причиняла ей ссадина.
— Не знаю. Предположительно в есть что-то, что наконец сможет пролить свет на всё это безумие.
Их руки сплелись воедино. Открыть старинный сундук — задача не из простых. Сначала потянул Влад, затем Оля. Скооперировавшись они потянули за железную ручку сундука вместе и тем самым, приложив большую силу сумели его открыть.
В сундуке как ни странно лежало очень много писем и других листов на которых корявым подчерком было что-то написано.
— Зачем ему так много писем? Может он был сборщиком макулатуры?
Влад усмехнулся:
— Не говори глупостей. Тот человек был лишь психом. Никакой нормальный человек не хранил бы все эти записи. Я уже не говорю о камне, который свёл его с ума.
— Смотри… — Оля достала из сундука старинное письмо. Бумага весьма старая, однако подчерк оказался более свежим. С этим местом действительно происходят такие странности, которые непостижимо уму всего человечества.
Влад взял письмо из рук Оли. Он раскрыл его.
— Сколько же ещё придётся прочесть писем и газетных вырезок? — Влад посмотрел на Олю, затем перевёл взгляд на первую строчку письма.
— Пока не разгадаем все тайны, Влад. Читай.
Влад поднял руки как на расстреле:
— Сдаюсь, я устал читать. Может ты?
— Ай, ну давай сюда! — Нехотя она выхватила письмо из его рук и начала читать.
Читала Оля уже другим голосом. Уставшим и безжизненным.
24 апреля 1962 года
Дорогой Николай!
Прошу прощения за тон, котором написал это письмо. Знаю, должно быть, сейчас я похож на буйного сумасшедшего, но я на самом деле не могу подобрать подходящие слова, чтобы описать то, что не даёт мне спать последние несколько дней. Есть объяснения все тем несчастья, что приключились со мной в последнее время. Всё дело в камне. Николай, это всё камень, о котором я тебе уже рассказывал. Я бы сам ни за что не поверил в это, если бы самостоятельно не изучил его происхождения — именно он является источником всех моих страданий и невзгод, а также изменением особняка и всей его прилагающейся территории. Ты сам неоднократно замечал это, друг. Я должен признаться, что не устоял и похитил камень у того племени, и боюсь, это настроило против меня всех окружающих, вызвав гнев какой-то ужасной, непонятной силы. Прошёл примерно год с тех пор, как я оказался свидетелем самого ужасного проявления жестокости, ничего подобного я не мог себе представить даже в моих самых жутких кошмарах. Камень же был эпицентром всего этого. Даже сейчас не могу понять, о чём я думал, когда забирал его себе. Однако теперь мне стала ясно — камень несёт в себе зло. Я глубоко утверждает, что это зло может каким-то образом принимать форму и наказывать всех, кто посмел пробудить его. Я это сделал, и теперь должен за всё заплатить тем же. Мне потребуется больше времени, чтобы докопаться до сути. Возможно, за помощью мне даже придётся поехать в Южную Африку, хотя что-то мне подсказывает, что одним возвращением камня не обойтись. Ущерб уже нанесён. И я убеждён, что с каждым днём становится всё хуже и хуже. Каждый раз, когда я проходу мимо галереи, я слышу какой-то непрекращающийся странный разговор, как-будто кто-то находится внутри. И эти голоса, Николай, кажется, они сердитые. Пожалуйста, помоги мне, приезжей ко мне как можно скорее.
Михаил
Оля закончила.
— Оля, не останавливайся. Там ещё много писем в сундуке.
Девушка не остановилась и продолжила поиски нужного письма. Среди нужных, также были и письма о предложении написать новые книги. Конечно большинство писем были разорваны и склеены скотчем, а меньшинство это как в раз-таки те, которые порвать Михаил не смог.
— Вот. Ещё одно письмо! — Оля раскрыла письмо. — Кажется, оно адресовано Надежде от Николая, тот же самый стиль.
— Не обращай внимания на стили, — найдя в себе силы читать, Влад вежливо попросил у Оли отдать письмо ему. Она отдала. — Нам нужно узнать, чем всё это закончилось. Мне кажется, что мы совсем близко к разгадке.
21 марта 1963 года
Дорогая Надежда!
Прежде всего, я умоляю вас хорошенько позаботиться от том, чтобы это письмо ни при каких условиях не попало в руки Михаила. Мне не хочется думать о том, какой удар ему придётся перенести, если он это прочитано. Вы знаете Михаила намного лучше, чем я, поэтому вы должны подтвердить мою уверенность в том, что он никогда и никому не причинит вреда. Но всё же, я прошу вас быть очень осторожной, когда он рядом, по крайне мере, до тех пор, пока мы не разберёмся с этой ситуацией. С недавних пор Михаил находится в очень нестабильном состоянии, особенно если говорить о его намерениях избавится от этого, так называемого, «проклятия». Я очень боюсь за него и за его рассудок. Я пока не считаю, что он опасен для вас, но тем не менее, будьте осторожны. Я играю роль союзника, верящего Михаила, и до сих пор, как мне кажется, у меня хорошо получается убеждать его в этом, но боюсь, что это не продлится долго. Я не могу выполнять всё то, о чём он меня сейчас просит! В последнее время он тщательно изучает какие-то совсем уж тёмные учения, и то, что не так давно было обычным хобби, теперь стало опасной одержимостью. Он хочет, чтобы я провёл африканский ритуал над этим отвратительным чёрным камнем, который он привёз из Африки. Михаил убеждён, что выпустил древнего духа на волю, и теперь дух причинит вред всем, кого он любит и о ком заботится. Всё это до того бессмысленно, что мне стыдно приводить его слова. Я очень опасаясь, что сам в конце концов сойду с ума, как и он. Мне нужно положить всему этому конец… Ну, а что касается того вопроса, вы должны знать, что я с этим справился. Надежда, то, что мы все сделали два года назад — решение, которое мы приняли, зная, как оно повлияет на ход наших жизней, всё это с тех пор мешает мне спокойно спать. Знаю, вы больше всех от этого пострадали, но и вам не понять, что творится в моей голове… Сейчас больше, чем раньше, я задумываюсь — было ли принятое решение правильным? Но пути назад нет, и мы должны за всё заплатить. Единственное, что хочется сказать по этому поводу — мне очень жаль, в последние дни я очень нервничал, вёл себя непоследовательно и совсем лишил вас силы духа… Даю вам слово — больше я вас не потревожу. Что бы вы ни делали с этим письмом, убедитесь, что Михаил ни о чём не узнает. Я даже хочу, чтобы вы разорвали его на части. Что делать, исключительные ситуации требуют исключительных мер.
Николай
После очередного прочитанного письма у Влада создалось ощущение некого присутствия в этом особняке. Ему казалось что он теперь тоже начал слышать голоса, но вот только он никак не мог понять откуда они доносятся.
— Видимо, Николай также начал сходить с ума.
— И что нам остаётся, Влад? — Оля посмотрела на него.
Валд подумал, ответил.
— Искать дальше. Здесь осталось совсем немного.
Они продолжили рассматривать ненужные им газетные вырезки и письма. Последнее письмо которое им удалось найти, было написано Михаилом.
— Вот, последнее письмо! — Оля схватила его и показала Владу, тот прочёл вслух.
Что ж, если вы читаете этого письмо, значит меня уже давно не в живых. Я не знаю что и делать! Мне нужно уходить, уходить туда, где меня никто не достанет. Я сошёл с ума и больше не могу выйти в общество. Всё что мне остаётся, так это спуститься в подвал, где мне самое место. Может, моё тело до сих пор валяется там. В подвале.
— Ясно.
— Что тебе ясно? — Оля недоумевающе посмотрела на него.
— Оля, именно Шер стал всему виной. Только он и этот чёртов камень виноваты в том, что всё что окружает нас, меняет свою форму. Меняет всё.
Оля отошла на шаг назад.
— Влад, ты говоришь настоящую чушь.