Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 2 из 18

В ее руках болталась тушка второго кролика, устремившего на меня свой застывший глаз. Его шкурка испачкалась в крови. На земле, рядом с подолом юбки, лежал открытый, грубо сшитый мешок. Девушка встала. Ветер шелестел листьями и травой вокруг нас, но она застыла в неподвижности с непроницаемым выражением лица. Только мертвая тушка слегка покачивалась в руке.

– Кто ты? – спросила я. – Что здесь делаешь?

Ничего не ответив, она принялась складывать тушки в свой мешок. Мое скомканное письмо ярко белело на фоне кровавой резни, и она помедлила, увидев его; ее длинные, испачканные в крови пальцы застыли в воздухе.

– Подай его мне, – отрывисто приказала я.

Взяв письмо, она протянула его, не сходя с места, и я, сделав пару широких шагов, выхватила листок. Она не сводила с меня своих золотистых глаз, и я подумала, что никто из незнакомцев еще не смотрел на меня с таким упорством. На мгновение я представила, как странно, должно быть, выгляжу, без уличных башмаков, с застрявшей в грязи туфелькой. Мое лицо, наверное, пылало после приступов тошноты, и белки глаз могли покраснеть. А от едкого и кислого привкуса у меня все еще саднило язык.

– Как тебя зовут?

Она молчала.

– Ты нищенствуешь?

Она покачала головой.

– Это мои владения. Ты незаконно убила кроликов в моем лесу?

– Ваши владения?

Звук ее голоса разрушил несуразность этой сцены, точно галька, брошенная в пруд. До меня наконец дошло, что она просто обычная деревенская девушка.

– Меня зовут Флитвуд Шаттлворт, я – владелица Готорп-холла. Это усадьба моего мужа; если ты из Падихама, то должна знать его.

– Не из Падихама, – коротко ответила она.

– Тебе известно, какое наказание полагается за охоту в чужих владениях?

Она оценивающе глянула на мой плотный черный плащ, на выглядывающее из-под него платье из бронзовой тафты. Я понимала, что мои черные волосы усугубляют и без того болезненную бледность моего лица, однако не желала, чтобы мне напоминала об этом какая-то незнакомка. На вид она выглядела старше меня, но я не смогла сообразить, сколько же ей на самом деле лет. Ее грязное платье, похоже, давно не чистили и не проветривали, как и чепец сероватого цвета пыльной овечьей шерсти. Но тут наши взгляды встретились, и я осознала, с каким спокойствием и гордостью она взирает на меня. Нахмурившись, я вздернула подбородок. Учитывая, что рост мой составлял всего лишь четыре фута и одиннадцать дюймов[3], в любом обществе я вечно оставалась самой маленькой, однако напугать меня было совсем нелегко.

– Мой муж привяжет тебя за руки к своей лошади и оттащит к судье, – заявила я с самоуверенностью, хотя вовсе ее не испытывала.

Она не произнесла ни слова, тишину нарушили лишь шелест веток да трепет листвы.

– Так ты – нищая? – снова спросила я.

– Нет. – Она протянула мне мешок. – Заберите их. Я не знала, что забрела в ваши владения.

Ответ прозвучал странно, и я подумала, что смогу рассказать об этом Ричарду. Потом, вспомнив о письме, я сжала его покрепче.

– Как ты убила их?

– Я не убивала. – Она шмыгнула носом. – Просто нашла их уже убитыми.

– У тебя странная манера разговора. Ты можешь назвать мне свое имя?

Едва договорив, я успела лишь заметить золотисто-коричневый промельк развернувшейся и убежавшей в лес девушки. Ее светлый чепец мелькал между стволами деревьев, мешок подскакивал на боку. Она бежала уверенно и проворно, словно молодая олениха, и быстро скрылась из виду.

Глава 2

Звук кошелька на ремне Ричарда сопутствовал ему повсюду. По-моему, это придавало ему ощущение могущества – звон его денег слышался до того, как вы лицезрели их хозяина. Вот и сейчас, услышав знакомое позвякивание и поступь его лайковых башмаков по ступеням, я глубоко вздохнула и смахнула воображаемую пылинку с рукава. Я поднялась с кресла, когда он вошел в комнату, бодрый и воодушевленный своей деловой поездкой в Манчестер. Его золотая серьга блеснула в луче солнечного света, серые глаза озарились радостью.

– Флитвуд, – приветливо произнес он, обнимая ладонями мою голову.

После его поцелуя я сразу прикусила губу. Не подведет ли меня голос? Мы стояли в гардеробной, он знал, естественно, что именно здесь сможет найти меня. Только в этой комнате я чувствовала себя хозяйкой, хотя мы стали первыми новоселами Готорпа. На мой взгляд, проектируя этот особняк, дядя Ричарда избрал на редкость современный подход, придумав и помещение для нарядов, хотя сам жил холостяком. Разумеется, если бы дома придумывали женщины, они уделили бы также особое внимание планированию кухонных помещений. Угольно-черный каменный дом моих родителей высился под тоскливыми серыми небесами, поэтому, приехав сюда, в Готорп-холл, построенный из теплого желтоватого камня, словно вечно озаренного солнцем, с тремя этажами, поблескивающими стеклами окон, и с возвышающейся посередине башней, я почувствовала себя скорее заезжей принцессой, чем хозяйкой. Ричард провел меня через лабиринт комнат и узких коридоров и от изобилия полированных панелей, свежей штукатурки и толп декораторов, плотников и прочих слуг я пришла в такое потрясение, что у меня даже голова закружилась. Я предпочла жить под самой крышей, чтобы никому не мешать. Если бы у меня появился малыш, или мне приходилось спускаться с ребенком к завтраку, я выбрала бы другие покои, но пока детей у нас нет, я продолжаю жить в своих верхних комнатах с гардеробной, откуда открывается красивый вид на быстротекущие воды реки Колдер и Пендл- хилл.

– Опять беседовала со своими нарядами? – шутливо спросил он.

– Они мои постоянные спутники.

Пак, мой здоровенный бордоский дог, поднялся с турецкого ковра, потягиваясь и зевая во всю пасть, такую большую, что в нее могла поместиться моя голова.

– Привет, грозный страж, – сказал Ричард, присев на корточки рядом с собакой, – недолго тебе осталось быть единственным объектом нашей любви. Скоро придется поделиться. – Он вздохнул и опустился на колени, уставший от долгой скачки. – Как вы себя чувствуете? Хорошо ли отдохнули?

Я кивнула, заправив под капор выбившуюся прядь волос. Последнее время, причесываясь, я стала замечать, что мои черные волосы выпадают целыми клоками.

– Вы беспокоитесь. Не надо… Не о чем…

– Да, все хорошо.

«Письмо. Спросить ли его о том письме?» Эти слова вибрировали у меня в горле, точно стрела, удерживаемая в натянутом луке, однако на красивом лице Ричарда не отразилось ничего, кроме облегчения. Я слишком долго удерживала его взгляд, осознавая, как благоприятная возможность для вопроса исчезает, просачивась, точно песок сквозь пальцы.

– Вот и славно, и в Манчестер я съездил удачно. Джеймс обычно полагает, что в таких поездках ему следует сопровождать меня, но я вполне успешно обхожусь и без него. Вероятно, его расстраивает только то, что я забываю записывать денежные поступления; но я заверил его, что они так же надежно, как и в кошельке, хранятся и в моей голове. – Он помедлил, не обращая внимания на обнюхивающего его Пака. – Так у вас нынче все спокойно?

– Ричард, я прочитала сегодняшнее письмо от повитухи. И последнее послание от врача.

– О, как хорошо, что вы напомнили мне.

Он порылся за пазухой своего изумрудного бархатного дублета, его лицо озарилось каким-то мальчишеским волнением. Я ждала, и вот, вытащив руку, он положил мне на ладонь странный сувенир. Маленькая, длинная, как нож для открывания писем, серебряная шпага с блестящим золотым эфесом. Но кончик ее был тупым, с него на крючочках свисали крошечные шарики. Подняв красивую безделушку, я услышала тихий мелодичный перезвон.

– Это ведь детская погремушка. – Лицо его озарилось сияющей улыбкой, он встряхнул игрушку, и она зазвенела, словно упряжка лошадей, подбегающая к конюшне. – Взгляните на колокольчики. Будут веселить нашего сына.

Он даже не пытался приглушить прозвучавшее в голосе страстное желание. Я вспомнила о запертом на ключ ящике в комоде одной из спален. Там хранились полдюжины вещиц, купленных им в других поездках – шелковый кошелек с нашими инициалами, умещающаяся на ладони лошадка из слоновой кости. В большой галерее появились новые доспехи, приобретенные Ричардом для празднования того дня, когда впервые мы осознали, что у меня начал расти животик. Его вера в рождение нашего ребенка была светлой и мощной, как полноводный речной поток. Даже торгуя шерстью в Престоне, он заезжал к торговцу, продававшему миниатюрные фигурки животных, а в лавке нашего портного приглядел рулон шелка жемчужного оттенка. В последнем случае он просто не знал, родится ли у нас сын или дочь, и я ни о чем, естественно, его не просила, поскольку пока еще не стала матерью. Каждый его подарок становился напоминанием о моих выкидышах, и мне порой хотелось бросить все эти вещи в горящий камин и смотреть, как дым исчезает в дымоходе и рассеивается в небе. В то же время я задумывалась и о том, где могла бы оказаться без моего супруга, и сердце мое переполняла печаль, ведь он подарил мне новую счастливую жизнь, а я потеряла уже трех нерожденных детей, их души исчезли, развеялись в воздухе.

3

Около 125 см.