Страница 5 из 9
Один мой друг, усыновивший ребенка, сказал как-то, что приемным детям нравится слушать истории о том, как их приняли в семью. Разумеется, сама мысль о том, почему ты не можешь жить с человеком, который тебя выносил, содержит в себе порцию боли. Легко принимать знание как само собой разумеющееся, но, наверное, лучше так не делать, ведь знание несет с собой успокоение. По его словам, «когда узнаешь, как зародилась связь и как семья стала семьей, это дарит некое космическое ощущение уюта». Он сохранил даже посадочные талоны от билетов на самолет, в котором они впервые летели вместе, чтобы теперь его ребенок мог увидеть их, потрогать, почувствовать ту самую связь.
Я всегда испытывала сомнения при мысли о том, чтобы пройти генетический тест. Насколько знаю, мои предки происходят из Шотландии и Англии. Кто-то из них приехал сюда, когда эта страна только зарождалась, и не исключено, что среди них были и пилигримы. Однажды на канале PBS шло шоу «Колониальный дом» – и я смотрела его, затаив дыхание, как другие смотрят «Голос» или «Игру престолов». Для меня квинтэссенция уюта на скалистой земле Британских островов. Одна мысль о пудинге, рыбном пироге с зеленым горошком, высокогорьях, древних традициях, мультфильме «Храброе сердце», шоу «Лучший пекарь Британии», травяном чае, овцах, дожде, тумане, «Грозовом перевале», ячмене, Англии эпохи Тюдоров, тартане[2] и прогулках в пасмурную погоду наполняет меня силой и энергией. Это часть моей самоидентификации, и неудивительно, что я стараюсь привнести в свою жизнь как можно больше атрибутов британомании. Шоу «Лучший пекарь Британии» для меня как колыбельная: даже в самые тяжелые дни за его просмотром я успокаиваюсь; стоит только вспомнить мелодию из заставки, как мне становится легче. Отчасти мне нравится писать потому, что в эти минуты я представляю себе Джейн Остин, которая, завернувшись в шерстяной плед у панорамного окна, пишет о любовных историях двух сестер в «Чувствах и чувствительности». Я мечтаю о том, чтобы просыпаться каждое утро с замирающим сердцем под звуки волынки, доносящиеся с улицы (эта невероятная роскошь является ежедневным ритуалом для Ее величества королевы Елизаветы II, но я на нее не сержусь – она ведь королева). Зов крови и культурная самоидентификация оказывают огромное влияние на мою личность. Если бы, пройдя генетический тест, я обнаружила, что не имею никакой связи с вышеперечисленными явлениями, это был бы самый настоящий кризис. Хотя, полагаю, оплакав потерю своих британских корней, я надела бы шерстяные носки с ромбиками и с головой ушла бы в исследование своего истинного происхождения. Знание гораздо лучше незнания – всегда.
В конце концов я прошла-таки генетический тест, и выяснилось, что во мне довольно много скандинавской крови. С этим знанием, дрожа от волнения, я отправилась к отцу. Полагаю, он весьма гордился, считая себя чистокровным шотландцем, но в то же время я знала, что ему интересно было бы узнать любые подробности о своем происхождении.
– Ты что, никогда не слышала о викингах? – спросил он, ничуть не удивленный новостью. – О завоевании?
Я понимаю, что поиски истины порой вселяют страх – ведь неведение дарит некое блаженство. Но так ли это? Если принять за аксиому, что поиск себя приближает нас к обретению внутреннего уюта, тогда то, что вы выясните, – что бы это ни было, – поможет вам, ведь в результате вы доберетесь до самых потаенных уголков своей личности. Не бойтесь докопаться до сути!
Неважно, выросли вы с биологическими или приемными родителями, дядей и тетей, дедушкой и бабушкой, в детском доме, или же вас воспитали звери в джунглях, как Маугли, – то, что произошло с вами в процессе взросления, лучше всего определяет вашу личность. Мне больно об этом писать, поскольку я не всегда достойно справляюсь с ролью родителя. Но даже ошибки, совершаемые нашими родителями или нами самими по отношению к своим детям, могут стать источником уюта.
Должно быть, кому-то нелегко читать подобное, поскольку семейная жизнь состоит из нелегких ситуаций, которые могут начисто лишить ощущения уюта. В этом нет ничего страшного. Только вы знаете, что и как можно исправить. Нам могут не нравиться наши родственники, но мы все равно должны постараться повернуть ситуацию в свою пользу. Было бы неправильно пренебрегать родственными узами, даже если в этой сфере все сложно. Я испытываю трудности в обучении, и именно борьба с препятствиями, которые чинил мне мой мозг, помогла в конечном итоге найти опору и обеспечить себе нормальную жизнь. Очень часто, особенно в десятом классе, я попросту не могла делать уроки. Казалось, будто бы задания были написаны на другом языке, и в какой-то момент мне стало стыдно от того, что я все время обращалась за помощью. В итоге я перестала это делать. Осознание того, что я не в состоянии справиться с задачами, которые легко давались моим сверстникам, было невероятно унизительным. К тому же мне часто было ужасно одиноко. Иногда казалось, что единственный выход – лечь на пол, и я часто ложилась там, где придется. Теперь, вспоминая об этом, я думаю, что, наверное, моя мама, видя меня на полу, испытывала огромное огорчение. Мы не знали, что делать, поэтому кричали и плакали, и в конце концов преодолели этот период, хотя у каждой остались на сердце шрамы. Спустя много лет я воспринимаю деревянный пол, согретый солнечными лучами, как убежище от того, что меня пугает. Столкнувшись с чем-то, что мне не под силу, я нахожу утешение на полу.
Хотите верьте, хотите – нет, но у моего сына тоже проблемы с обучением. Думаете, собственный опыт сделал меня суперродителем? Как бы не так. Когда у него возникают трудности, я просто не понимаю, что делать. Беспокойство во мне сильнее эмпатии, оно мешает видеть картинку целиком. То, чего боялась мама в период моего взросления, теперь боюсь и я. И тревога, вызванная чувством, что сын просто не в состоянии с чем-то справиться, сильнее меня. Я виню себя за то, что причиняю ему эти страдания, и за то, что не сочувствую ему в должной мере, хотя, казалось бы, именно я должна понимать его, как никто другой. Где же он находит утешение, когда я не могу ему помочь? Может быть, в прикосновении к шерстяному берберскому ковру у себя в спальне? Или в гуле сушильной машинки, доносящемся до него, когда он занят уроками? Или в игрушке йо-йо, которую он постоянно крутит в руках, когда не может прочесть очередную страницу? Я не знаю. Но, надеюсь, он научится находить его в простых мелочах в те моменты, когда я не могу ему помочь.
Счищая слой за слоем, чтобы разобраться в процессе собственного взросления, я вспоминаю своих родителей. Не думаю, что в юности я задумывалась о связи между ощущением уюта и внешним миром, – в отличие от моей матери. Подобно выдре, которая учит своего детеныша плавать, моя мама постоянно подчеркивала, насколько то, что я в тот момент делала, способно помочь мне обрести внутренний уют.
– Разве не замечательно, что в этом ресторане есть специальный крючок, на который можно повесить плащ?
Или в машине:
– Взгляни-ка на этих коров. Когда они ложатся вот так вместе, это к дождю.
Она всеми силами вытягивала меня из банальной невнимательности, напоминая о вещах, в которых позже я могла бы найти утешение. Если докопаться до того, что дарит нам наивысшее ощущение уюта, мы заметим, что почти все подобные вещи появились в нашей жизни во время взросления: сначала о тебе заботились, а потом ты стал заботиться о себе сам. Хотя научиться «включать уют» никогда не поздно. Одна моя подруга, у которой в юности умерла мама, как-то сказала, что даже не задумывалась о необходимости делать это до тех пор, пока ее не научила этому мама молодого человека, с которым она встречалась в колледже. Теперь это ее стиль жизни. Я вижу, как она учит свою дочь «настраиваться на уют» всякий раз, когда они вместе.
2
Тартан (англ. tartan) – особая клетчатая ткань, из которой в Шотландии делают килты.