Контракт на ребёнка

Предводящий больше не сделал ни единой попытки её поддержать или придержать и она отчаянно боялась свалиться: «Вот шлёпнусь, и рашциз переползёт меня, и даже не заметит, и останется в тоннеле планеты Эцишиз немаленькая такая лепёшка», грустно подумала женщина, отчаянно зевая и стараясь при этом не издать ни звука.

До безумия хотелось оплести поручни руками и уложить голову на широкий выступ седла, что поднимался вверх где собственно они и крепились, тогда бы она точно не упала. Только вот когда она примерялась к такой позе, её попа сползала назад, грозя упереться в пах сидящего сзади мужчины, что естественно грозило неприятностями.

Вот и мучилась она, искренне не понимая: как предводящий может вот так спокойно и молча ехать такой долгий отрезок времени и пробуя прислушаться: может он вообще давно спит?

Лиза опять задремала, когда почувствовала, что движение рашциза изменилось, и тут же распахнула глаза. Пару раз моргнув различила еле, еле заметное посветление и с облегчением улыбнулась.

Еще буквально с полчаса и рашциз выполз наконец с другой стороны горной гряды и взгляду Елизаветы открылась такая картина, от которой захватило дух: широкое плато на котором уже собрались пятеро рашцизов и стаявшие рядом с ними наездники, обрывалось, а перед ними раскинулась нескончаемая водная гладь, которая сейчас заметно волновалась, покрываясь белыми пенными барашками.

Едва рашциз остановился, а предводящий помог Лизе спуститься, она потихоньку отойдя на небольшое расстояние и оглянувшись: не смотрят ли на неё? начала потихоньку разминаться. Спина, ноги, шея — всё от долгого сидения болело, и единственное желание сейчас было вытянуться на хоть какой-нибудь вертикальной поверхности и просто полежать. Спать Лизе уже не хотелось.

Подойдя ближе к обрыву, она задрав голову хотела рассмотреть: насколько высоки горные пики, но вершин видно не было, потому что в них упирались сгрудившись огромные тяжёлые тучи которые нависали и над океаном, но ровно до середины. Очень сильный был этот контраст: клубящиеся и тяжёлые от скопившейся влаги тучи и звёздное бархатное небо. Слева горизонт уже начинал окрашиваться в багряно-красный, и путём не хитрых вычислений, Лиза поняла, что наступило время рассвета.

Повертев головою, отметила, что горная гряда тянется настолько далеко в обе стороны, что конца и края ей не видно. «Вот поэтому на той стороне такой засушливый климат», поняла она, смотря на тучи, которые упёрлись в скалы, словно пытались изо всех сил преодолеть их. Только вот она даже не заметила ни дороги, ни пути по которому они продолжили бы движение, но не стала на этом зацикливаться: всё равно узнает куда и как они будут дальше двигаться.

Посмотрев на рашцизов, на отдельно стоявших тоже чуть ли не у самого обрыва мужчин, Елизавета убедившись, что ещё есть немного времени: ведь если он здесь остановились, то значит это некая точка сбора и не хватает ещё семерых воинов с их животными, присела и приложив ладонь к каменистой поверхности, позвала Сицица.

Стоило здраду появится, как он тут же с интересом посмотрел в сторону океана.

— Сициц, ты когда-нибудь видел океан? — Поинтересовалась она, с удовольствием подставляя лицо весьма прохладному ветру, насыщенному влагой, чуть солоноватому.

— Нее, — ответил он негромко и повернувшись посмотрела на малыша, который сейчас заворожено смотрел на волнующуюся водную поверхность с улыбкой и тоскою: как бы она хотела, чтобы здесь с нею стоял и её сынок. — Здесь класиво и очень, очень высоко, а ещё мокло!

— Да, — Лиза ни на что не обращая внимания прикрыла глаза, с наслаждением вдыхая глубже.

— Цисиша, — здрад подёргал её за рукав, привлекая к себе внимание. — Я могу поставить шилму, пока все заняты лашцизами и ждут остальных. Вооон там, — здрад указал в сторону скальных выростов, которые и впрямь образовывали укромное местечко.

Не став отказываться и поблагодарив здрада, от чего он безумно мило засмущался, Лиза на пару минут скрылась за ширмой, умылась и даже успела выпить кружку ароматного травяного чая с ароматной выпечкой, чем-то напоминающей земную восточную лепёшку заботливо предложенных здрадом и только к этому времени подтянулись те, кто следовал за ними.

Небольшой отдых и разминка после того как из тоннеля показался последний рашциз у некоторых и перекус и их небольшой отряд вновь выдвинулся в путь. Лиза с замиранием сердца смотрела на то, как впереди ползущие рашзизы огибая скальный выступ, исчезают за ним. Как только их зверь подполз к нему же, она увидела, что за ним скрывается извилистый путь вверх.

Чуть больше часа спустя, Елизавета старалась смотреть только на макушку рашциза, которыйе полз по узкой петляющей тропе. Сначала она была довольно широкой и Лиза с интересом осматривалась, но чем выше они поднимались, тем уже она становилась и бросив один только взгляд вниз, у неё закружилась голова, сердце бешено застучало и инстинктивно вцепившись в ручки седла, она зажмурилась. Буквально пара минут и она всё же распахнула глаза, потому что ехать и не видеть куда — ещё страшнее. Что самое интересное, так это то, что предводящий, на которого она пару раз искоса успела посмотреть, сидел совершенно спокойно и по отсутствующему виду, ей даже подумалось, что он настолько погрузился в свои размышления, что совершенно не обращает внимания на происходящее вокруг.

Спустя ещё некоторое время предводящий, словно очнувшись от размышлений, встрепенулся и чем-то зашуршал сзади, а через минуту Лизе на плечи опустился плащ очень знакомого цвета и покроя. Обернувшись, удивлённо посмотрела на мужчину, который с непроницаемым выражением лица накидывал такой же плащ.

— Спасибо, — тихо проговорила Елизавета, отворачиваясь, затягивая тесёмки под горлом и накидывая капюшон.

Плащ был как нельзя кстати, продвинувшись ещё немного выше и воздух настолько насытился влагой, что сейчас стекал струйками по пропитанной ткани, да и прохлада сменилась промозглым холодом, а ткань очень хорошо сохраняла тепло.

Столько вопросов крутились в её голове, страхов, тревог, но стоило ей бросить взгляд на предводящего, как тут же всё желание спрашивать о чём-либо пропадало: уж с больно задумчивым и неприступным видом он сидел. Но пару раз Лиза отворачивалась с улыбкой, невзначай отмечая, что когда предводящий уж сильно погружается в размышления, перестаёт контролировать свои уши, кончики которых начинают непроизвольно подрагивать и сгибаться.

Ещё в начале пути она заметила эту странность эцишизцев: стоило кому-либо отвлечься, то вытянутые по лисьи уши начинали жить своей жизнью — у кого-то подрагивали, у других пригибались, причём каждое отдельно от другого, а вот предводящий видимо лучше всех контролировал их или свои эмоции. Во всяком случае, до сегодняшнего дня Лиза только один раз видела как одно из его ушей пригнулось, но стоило ей бросить взгляд на него, тут же выпрямилось.

Вокруг их окутывал очень плотный туман, и Лиза тряслась от ужаса при одной мысли, что рашциз может просто соскользнуть с узкой тропы в пропасть. Но метр, за метром вверх и вот едва миновав завесу туч, они выехали на ещё одно широкое плато, где чуть дальше виднелась пещера, куда тут же поползли рашцизы направляемые наездниками, но едва достигнув входа останавливались.

Стоило их рашцизу выползти на плато, он вопреки ожиданиям Лизы, повинуясь короткой команде-свисту предводящего, остановился. Тут же спешившись, мужчина направился навстречу уже спешившим к нему двум воинам, о чём-то с ними быстро переговорив вернулся обратно. Подойдя к левому боку рашциза, достал из притороченной большой седельной сумки чёрные цепи, которые к удивлённо следящей за ним Елизаветы накинул кольцом на морду животного и в итоге вывел к седлу три удерживающих ряда: с каждого бока и с середины головы зверя. Закончив и удерживая их в руке, посмотрел на Лизу:

— Цишисса, вам придётся пересесть назад, в дальнейшем потребуется управление ращцизом.

— Хорошо, — кивнула Елизавета отодвигаясь и перекидывая ногу села как впрочем и положено сидеть наезднику.