Страница 6 из 13
________________
Слухи при Петлюре приобрели характер стихийного, почти космического явления, похожего на моровое поветрие. Это был повальный гипноз.
Слухи эти потеряли свое прямое назначение – сообщать вымышленные факты. Слухи приобрели новую сущность, как бы иную субстанцию. Они превратились в средство самоуспокоения, в сильнейшее наркотическое лекарство. Люди обретали надежду на будущее только в слухах. Даже внешне киевляне стали похожи на морфинистов.
При каждом новом слухе у них загорались до тех пор мутные глаза, исчезала обычная вялость, речь из косноязычной превращалась в оживленную и даже остроумную.
Были слухи мимолетные и слухи долго действующие. Они держали людей в обманчивом возбуждении по два-три дня.
Даже самые матерые скептики верили всему, вплоть до того, что Украина будет объявлена одним из департаментов Франции и для торжественного провозглашения этого государственного акта в Киев едет сам президент Пуанкаре или что киноактриса Вера Холодная собрала свою армию и, как Жанна д'Арк, вошла на белом коне во главе своего бесшабашного войска в город Прилуки, где и объявила себя украинской императрицей.
Одно время я записывал все эти слухи, но потом бросил. От этого занятия или смертельно разбаливалась голова, или наступало тихое бешенство. Тогда хотелось уничтожить всех, начиная с Пуанкаре и президента Вильсона и кончая Махно и знаменитым атаманом Зеленым, державшим свою резиденцию в селе Триполье около Киева.
Эти записи я, к сожалению, уничтожил. По существу это был чудовищный апокриф лжи и неудержимой фантазии беспомощных, растерявшихся людей.
________________
Главное в этом отрывке – три последних слова, если кто не понял.
Поэт и ватник Тютчев о Западе и России
Давно уже можно было предугадать, что эта бешеная ненависть, которая тридцать лет, с каждым годом все сильнее и сильнее, разжигалась на Западе против России, сорвется же когда-нибудь с цепи. Этот миг и настал.
России просто-напросто предложили самоубийство, отречение от самой основы своего бытия, торжественного признания, что она не что иное в мире, как дикое и безобразное явление, как зло, требующее исправления».
Ф. Тютчев, поэт, дипломат и "ватник".
21 апреля 1854 года, накануне Крымской войны.
Царь Иван Грозный про накосячившего Васю
"…таких, как ты, Вася"
Первый русский царь Иван Васильевич Грозный, несмотря на все свои минусы – безмерно обаятельный тип. По крайней мере, в текстах. "Прозванный за жестокость Васильевичем", в отличие от многих других самодержцев, никогда не пользовался спичрайтерами, и это очень видно. Когда человек говорит сам, за строчками проступает живой, настоящий человек, что в истории бывает довольно редко – все сильные мира сего обычно умело шифруются и шлифуются.
Для примера приведу только одно его письмо. Предыстория вкратце такова – в плен крымским татарам попал известный опричник Василий Грязной. Жить ему, судя по всему, очень хотелось, поэтому он в красках расписывал везде, где только можно, какой он важный перец, и как близок к царю. В итоге хан запросил за него выкуп в 100 тысяч рублей (гигантская по тем временам сумма), либо, в качестве альтернативы, предложил поменять опричника на попавшего в плен к русским Дивея-мурзу, главу рода Мангитов, второго по знатности в Крыму после правящих Гиреев.
Василий Грязной написал письмо царю, в котором объяснил ситуацию. Вот как начинался ответ царя:
____________
От царя и великого князя Ивана Васильевича всея Руси Василию Григорьевичу Грязному-Ильину
Писал ты, что за грехи взяли тебя в плен, так надо было, Васюшка, без пути средь крымских улусов не разъезжать; а уж как заехал, надо было не по-объездному спать: ты думал, что в объезд приехал с собаками и зайцами, а крымцы самого тебя к седлу и привязали. Или ты думал, что и в Крыму можно так же, как у меня, стоя за кушаньем, шутить? Крымцы так не спят, как вы, да вас, неженок, умеют ловить; они не говорят, дойдя до чужой земли: «Пора домой!» Если бы крымцы были такими бабами, как вы, то им бы и за рекой не бывать, не только что в Москве.
Ты объявил себя великим человеком, …а вспомнил бы ты свое и отца своего величие в Алексине: такие там в станицах езжали, а ты в станице у Пенинского был чуть ли не в псарях с собаками, а предки твои у ростовских архиепископов служили. И мы не запираемся, что ты у нас в приближенье был; и ради приближенья твоего тысячи две рублей дадим, а до сих пор такие и по пятьдесят рублей бывали.
А сто тысяч выкупа ни за кого, кроме государей, не берут, и не дают такого выкупа ни за кого, кроме государей. А если б ты объявил себя маленьким человеком, за то тебя бы в обмен Дивея не просили. Про Дивея хоть хан и говорит, что он человек маленький, да не хочет взять за тебя ста тысяч рублей вместо Дивея: Дивей ему ста тысяч рублей дороже; за сына Дивеева он дочь свою выдал; а нагайский князь и мурзы – все ему братья.
У Дивея своих таких полно было, как ты, Вася. Кроме как на князя Семена Пункова не на кого было менять Дивея; разве что, если бы надо было доставать князя Михайла Васильевича Глинского, можно было его выменять; а в нынешнее время некого на Дивея менять. Тебе, выйдя из плена, столько не привести татар и не захватить, сколько Дивей христиан пленит. И тебя ведь на Дивея выменять не на пользу христианству – во вред христианству: ты один свободен будешь да, приехав, лежать станешь из-за своего увечия, а Дивей, приехав, станет воевать, да несколько сот христиан получше тебя пленит. Какая в том будет польза?
Если ты обещал не по себе и ценил себя выше меры, как же можно столько дать? Мерять такой неправильной мерой – значит не пособить христианству, а разорить христианство. А если будет мена или выкуп по твоей мере, и мы тебя тогда пожалуем. Если же из гордости ты станешь против христианства, то Христос тебе противник!
__________
Упреждая вопросы – потом выкупил все-таки. За две тыщи. Но карьера "Васи" на этом закончилась – больше его фамилия в документах не встречается, и дальнейшая судьба неизвестна.
Борис Годунов об освобождении латышей и кучеров
Начитавшись в Сети споров о Прибалтике, вспомнил, как Борис Годунов, принимая затравленных поляками беженцев из Лифляндии, утешал их, аки как отец родной:
"Добро пожаловать в нашу страну. Мы рады, что вы после столь долгого пути прибыли к нам в нашу царскую столицу Москву в добром здравии. Ваши бедствия и то, что вам пришлось бежать, покинув своих родных, и все оставить, мы принимаем близко к сердцу. Но не горюйте, мы дадим вам снова втрое больше того, что вы там имели. Вас, дворяне, мы сделаем князьями, а вас, мещане и дети служилых людей, – боярами.
И ваши латыши и кучера будут в нашей стране тоже свободными людьми".
Комментарии к всегдашнему статусу латышей на исторической родине нужны? Всегдашнему – потому что и на исходе XIX века Достоевский в «Преступлении и наказании» писал:
«Тяжело за двести рублей всю жизнь в гувернантках по губерниям шляться, но я все-таки знаю, что сестра моя скорее в негры пойдет к плантатору или в латыши к остзейскому немцу, чем оподлит дух свой и нравственное чувство …».
Действительно, во всех нынешних прибалтийских странах испокон веков всегда и всем рулили немцы. Именно они всегда занимали все более-менее приличные должности и места. Самые удачливые латыши и эсты – и впрямь в лучшем случае пребывали на должности кучера. А в подавляющем большинстве случаев – крестьяне или рыбаки какие. Вертикальная мобильность у них была, конечно, но тут вот какая закавыка – любой мало-мальски приподнявшийся латыш тут же становился немцем. Чтобы не отрываться от коллектива.