Сказки Вильгельма Гауфа

— Я желал знать, где сокровища погибшего корабля?

— На дне морском.

— Но где именно?

— В Стинфольской пещере.

— Как достать?

— Нырнуть.

— Много ли я найду?

— Больше, чем тебе когда-нибудь понадобится.

Старик зашипел, и все громко рассмеялись.

— Все ли? — спросил капитан.

— Все, мне больше ничего не нужно, — отвечал Вильм.

— Ну так прощай, да свиданья! — сказал голландец, и все собрались снова в путь. Музыканты выстроились впереди, и шествие двинулось в том же порядке и с тем же торжественным пением, как и пришло. Музыка становилась все тише и тише, и наконец вдали вовсе умолкла, заглушенная шумом и плеском волн.

Теперь Вильм собрал все свои силы, чтобы вырваться из оков. После долгого труда ему удалось вытащить одну руку, тогда он ею свободно распутал веревки и вылез вон. Без оглядки побежал он домой; там Каспар в забытьи лежал на полу. С трудом Вильм привел его в себя; Каспар опомнился и, узнав своего друга, заплакал от радости. Но не долго пришлось ему радоваться: Вильм опять затевал что-то недоброе.

— Я лучше живым пойду в ад, чем сидеть в этих голых стенах, — в отчаянии говорил Вильм, — ты меня ничем здесь не удержишь, и он схватил лучину, огниво и кремень и бросился из дому. Каспар пошел за ним и застал его уже на той скале, где Вильм намедни укрывался от бури. Он был уже готов спуститься на веревке в пропасть. Видя, что никакие доводы не помогают, Каспар и сам хотел лезть за ним, но Вильм велел ему держать верхний конец веревки, а другим опутав себя, стал спускаться. С трудом и большими усилиями добрался Вильм до скалистого выступа над самой водой, которая шумно плескалась, вздымаясь белою пеною. Жадно озирался Вильм, ища своей добычи, как вдруг увидел прямо под собою что-то блестящее. Он нырнул и выхватил оттуда тяжелый железный ларчик, полный золотых. Он поделился с товарищем радостною вестью о такой находке, но не удовольствовался ею, как убеждал его Каспар: он был жаден и ненасытен. Ему казалось, что это лишь начало его долгих поисков, он снова нырнул — в воде раздался громкий хохот, и Вильм Фальке пропал на веки. Каспар один вернулся домой, но уже не тем, каким вышел: его слабый ум не перенес таких потрясений, он бродил как помешанный, покинув дом свой и забыв работу. Какой-то рыбак говорил будто видел в бурную ночь, блуждавшего по берегу с прочею командою «Кармилана» и Вильма Фальке. В ту же ночь пропал и Каспар.

Не смотря на все розыски, его и след простил. Предание гласит, будто с тех пор в известные сроки в Стинфольскую пещеру приходит вся команда погибшего судна, а с нею и оба рыбака.

— А уж время за полночь зашло, — сказал студент, когда золотовщик кончил рассказ свой. — Я думаю, главная опасность миновала и нам можно спокойно спать; я по крайней мере не прочь от этого.

— Ну, до двух часов еще следовало бы посидеть, — заметил охотник, — это самое воровское время.

— Да, — подтвердил механик, — лучше еще посидеть. Вот бы нашему ученому барину и досказать нам, чего не докончил.

— Я не прочь, но ведь сосед мой, охотник, не знает начала.

— Это ничего, я воображу, что знаю, — весело сказал охотник, — начинайте.

Студент только что хотел начать, как послышался лай собак. Все притаили дыхание. В комнату вбежал лакей графини, с известием, что к харчевне приближаются десять или двенадцать вооруженных людей.

Охотник схватил ружье, студент пистолет, извощик вытащил из кармана нож, остальные взяли дубины и в немом отчаянии глядели друг на друга.

— На лестницу! — первый закричал студент. — Мы не сдадимся! Наперед положим хоть двоих или троих из них. — И он подал механику другой пистолет, сказав при этом, чтобы отнюдь не стрелять разом. Все стали у лестницы. Трое вооруженных шли впереди, остальные сзади. Прошло несколько минут. Дверь легонько скрипнула, послышался шепот, затем шаги, все ближе и ближе и наконец на лестнице показалось несколько человек, видимо не ожидавших такой встречи. Едва они показались, как охотник закричал:

— Стой! Еще шаг — и вы убиты. Прицеливай, ребята!

Разбойники отступили и, потолковав между собою, выслали переговорщика. Он подошел к лестнице.

— Эй вы, господа! — крикнул он, — оставьте-ка свои ружья да выслушайте нас. Мы вас не тронем и добра вашего нам не нужно, пустите нас только пройти. Вы нас все равно не одолеете, нас ведь много.

— А зачем же вам сюда? — вскричал студент, — или вы думаете, что мы вам на слово поверим? Нет! Вздор, нас не надуешь! Троньтесь только, так мы вас угостим!

— Выдайте нам барыню, нам больше никого не нужно, — продолжал разбойник, — мы ее пальцем не тронем, пусть ее люди едут к графу и привезут нам за нее выкупу 15 тысяч.

— Это что за уговоры? — в бешенстве вскричал охотник. — Прочь отсюда, не то я выстрелю!

— Стой! — закричал разбойник громовым голосом, — разве можно стрелять в безоружного человека, который идет на мирные переговоры. Ну и убьешь меня, что же из этого? За мною еще двадцать человек нашей братии; небось уж от них не уйдешь! Всех переколотят да и барыню возьмут. Если охотою не пойдет, так ей же хуже будет; а вот если ты сейчас же не бросишь ружья своего, то мы ей и за это отомстим.

— Собаки! С ними не шути! — пробормотал охотник. И правда, что толку в том, хот я и убью одного из них, графине же хуже будет, — продолжал он и, затем обращаясь снова к разбойнику, закричал: — Дайте нам сроку полчаса, я приготовлю графиню, она вед умрет со страха.

Разбойники согласились и ушли, оставив лестницу под караулом. Все в смятении пошли за охотником в комнату графини. Но там все было слышно, и графиня, бледная как полотно, дрожа от страха, в ужасе отворила дверь. Выслушав все, она твердо решилась перенести свое несчастье.

— Мне ничего больше не остается делать как отдаться им; я не желаю и не имею на то права, подвергать вас опасности из-за своего спокойствия.

Но все были тронуты несчастным положением графини и каждый старался высказать к ней участие.

— Я не могу пережить такого позора! — горячился охотник, — как я явлюсь к графу? Что скажу ему? Нет! Я пойду всюду за вами!

— Я также вас не покину, — говорил студент, проклиная при этом свой огромный рост, усы и бороду, которые мешали ему, как бы он желал, одеться в платье графини и, вместо ней, идти за разбойниками.

— О если только за этим дело, — вскричал молодой золотовщик, очарованный графинею, — если за этим дело, то надеюсь, что я могу служить графине.

И как она ни отказывалась, ее заставили принять это предложение; охотник и студент решились идти в виде спутников за графинею самозванкою. Началось переодевание. Кроме платья графини мальчику прикололи под шляпу несколько локонов с головы горничной, надели вуаль, опустили ее — и никто бы не заподозрил в ней мастерового.

Графиня же, с помощью служанки, облачилась в платье золотовщика, надвинула шапку на самый лоб, надела котомку, взяла посох, и в этом виде узнать ее было невозможно. Со слезами на глазах благодарила она новую графиню за ее великодушие, обещав ей самую быструю помощь.

— У меня к вам будет одна только просьба, — робко сказал переодетый мальчик, — в моей котомке есть небольшая коробочка, очень для меня ценная; спрячьте ее пожалуйста до моего возвращения.

— Непременно, и надеюсь, что вы сами за нею зайдете и этим дадите мне возможность хорошенько отблагодарить вас за ваше великодушие.

Мальчик не успел ответить, как внизу раздались голоса разбойников. Срок переговоров истек, все было готово к отъезду. Охотник сошел вниз и объявил, что не покинет графини и желает следовать за нею куда бы то ни было. Студент с своей стороны прибавил то же. Разбойники согласились, но с условием, чтобы провожатые были обезоружены. Остальные же проезжие должны были смирно выжидать отъезда графини.

Переодетый мальчик с опущенною вуалью сел в комнату графини, грустно подперши голову рукою. Охотник сидел в другом углу, остальное же общество в соседней комнате ожидало развязки.