Ненависная зависимость

— Я дала тебе снотворное час назад, — с улыбкой шепчет девушка. — Оно должно скоро начать действовать. Поэтому иди спать или же спи здесь, упав лицом на клавиатуру.

Сегодня я осталась на работе дольше обычного. Брюсу пришлось срочно надевать костюм летучей мыши, ведь в банке Джокер держит людей в заложниках.

«Ещё пять минут и вызываю такси» — приказываю сама себе. На моём этаже уже час, как никого нет, ниже тоже спорю, что осталась пара десятков.

За спиной звучит до дрожи знакомый смех, и я резко встаю, тяжело дыша. Я прикусываю щеку внутри до еле терпимой боли, чтобы заглушить страх и найти в себе силы повернуться с достойным лицом. Смеха больше нет, лишь тяжёлое дыхание, что еле слышно из-за бешеного стука моего сердца. В тот момент, когда я поворачиваюсь, он уже почти подошёл ко мне.

Ещё шаг и он стоит вплотную, отчего я вжимаюсь в стол.

— Нас так некрасиво прервали при прошлой встрече, — он проводит согнутыми пальцами по моё щеке, наблюдая за вздрогнувшими в шумном вдохе губами. — Тебе понравилась моя работа? А история?

— История была крайне занимательной. А убийство… Мне кажется, на жертву потратили больше сил, чем она того заслужила.

Похоже я где-то допустила ошибку с ответом, потому что мой рот вновь закрыли тряпкой, пропитанной уже знакомым веществом.

— Не волнуйся, — горячее дыхание опаляет ушную раковину. — У нас с тобой будет занимательная прогулка, но прежде у меня есть для тебя подарок.

Проснувшись, я ощутила дискомфорт от сна в неудобной позе, а ещё прохладу. Возвращение в реальность было болезненным, как удар в голову. А может, меня и бросили на пол, на котором я и проснулась. Отсюда и боль в голове, и лёгкая слабость в теле. Хотя, скорее всего, это побочный эффект от препарата, которым меня усыпляли. Интересно, как правильно сказать психопату, что он должен заменить препарат прежде, чем вновь использовать его на мне?

И стоило мне только вспомнить о Джероме, как он появился, словно из ниоткуда.

По мере того, как он подходил ко мне, я все больше ощущала необходимость в побеге. Куда-нибудь, лишь бы расстояние между нами не уменьшалось. Но это был бы слишком глупый шаг. Я не знаю где нахожусь, не факт, что вообще смогла бы выйти с этой комнаты. Да и он не очень-то волнуется о сохранности моего тела, поэтому я рискую получить пулю в ногу или что-нибудь похуже.

— Как спалось? — он слегка наклонился и схватил меня за подбородок.

— Как убитая, — и судя по тому, какой широкой становится его улыбка, я абсолютно точно подобрала неправильные слова.

Он подаёт мне руку, и я сразу же встаю, не заставляя его ждать. Но это было немного глупым решением, так как меня сразу же начинает водить, и, если бы не рука Джокера, я бы точно упала. А он сам наблюдает за моим состоянием с ухмылкой, и как только видит, что я более-менее пришла в себя — толкает меня к двери.

— Как ты думаешь, что в этом мире обладает наибольшей силой? У денег и власти нет такой силы, хоть они и заставляют человека пойти на всё, что угодно. Но всегда останутся те, кто к ним равнодушны, — слушая его, я параллельно осматриваю здание. Как я и думала, слишком много людей, убежать будет сложно. — Есть только одна сила, перед которой все люди равны — это страх. Страхи бывают разные, например, страх смерти.

Я перевела на него взгляд. Нет, не от страха, а скорее, от любопытства. Крайне редко выпадает шанс рассмотреть его так близко и без лезвия у твоего лица. Он не был монстром или убийцей. Лишь заложником времени и собственного разума.

Жажды крови не было и нет, несмотря на общепринятое мнение, также, как и причин, потребностей убивать. Он не повернут на убийствах, и это никогда не было его самой главной целью. Иначе бы все эти планы, которые, казалось бы, не имели никакой логики и последовательности, постоянно бы срывались, а не были бы безупречно выполнены.

Просто ему хоть раз в жизни хочется, чтобы его услышали и поняли.

Мы останавливаемся возле какой-то двери.

— Ты должна его оценить, — с сумасшедшим восторгом начинает он, медленно проводя ножом по бледной коже. На секунду перед глазами проносится картина: Джером вонзает холодное лезвие в мой живот. Грубо, беспощадно и быстро, а затем повторяет это действие ещё пару раз.

Но вместо этого передо мной открывается дверь. Нет, сначала подарок, а потом уже смерть, у него всё по сценарию. Как у опытных убийц, но всё же по-другому, ведь у него нет определенного выбора жертв, оружия, мест и способа убийств. Он подбирает всё индивидуально. Интересно, что предназначено для меня? Нож или пистолет? А может, меня убьют как-то по-другому, не банально? Это никто не может знать, даже сам Джокер, он — механизм, не подвластный даже самому себе. Жертва безумия и одиночества. Жертва самого себя.

Пройдя немного вперёд, я понимаю, что нахожусь за кулисами, и судя по сцене — это заброшенный театр. Посередине, согнувшись, кто-то сидит. Я уже сделала первый шаг, чтобы подойти к бедняге, но меня резко останавливают, хватая за руку. Джокер без каких-либо объяснений вкладывает мне в руку пистолет.

— Он заряжен, там пять пуль, но, если надо, дам ещё.

И прежде чем я успеваю спросить, с какой это стати он мне настолько доверяет, что даёт пистолет, мужчина грубо разворачивает меня к сцене и толкает вперёд.

Что же, дальнейший сценарий понятен: есть жертва, я его убиваю, и клоун радуется. И в этой ситуации, прежде всего, меня волнует не то, что я должна забрать чью-то жизнь. Да хрен с ним, если я так смогу прожить по дольше, то ладно, вопрос в том: насколько дольше?

Если я его убью, то рискую стать неинтересной, а значит, мертвой. Не убью — могу навлечь на себя его гнев.

Но увидев лицо выбранной Джеромом жертвы, я замерла на месте.

— Папа…- лишь одно тихое слово слетело с моих губ.

Он не мог мне ответить, ведь в его рту был кляп, а лишь поднял на меня злые глаза.

Я думала, что смогу простить отца, после его смерти. Но ненависть была так сильна, что хотелось разрушить все вокруг. Сердце не слышит доводы разума, не хочет принимать правильное решение.

— Вот именно! — театрально потянув гласные, на сцену по-хозяйски зашёл Джокер. — Разве это не волнующе, убить отца? — я так и стояла, не в состоянии пошевелиться, пока он буквально плясал вокруг нас. — Редко кому везет убить его дважды.

Я представляю, как пуля разносит его мозги по когда-то идеальному паркету. Я представляю, как смотрю на дыру в его голове, прижжённую раскалённым порохом, на стекающую по лицу струю сворачивающейся крови.

Резко повернувшись к Джерому, я со всех силы швыряю пистолет в сторону кресел. Он мне не нужен. Если выстрелю в Джокера, то меня убьют его люди, а стрелять в отца я не собираюсь.

— Ты разочаровываешь меня, дорогая, — в его голосе стали появляться злость и раздражение.

— Дай мне нож, — это первый раз, когда я допускаю командный тон по отношению к Джокеру. Но самого мужчину это не разозлило, а напротив, вернуло на его лицо ту самую безумную улыбку.

Он буквально подлетает ко мне и аккуратно протягивает нож, будто это что-то сверхценное.

Я сажусь перед отцом на колени и вонзаю нож в его сердце, приходится приложить силу, ведь это не так легко, но я справляюсь под одобрительные комментарии Джокера. Закрыв глаза, и наплевав на те взгляды, которые сейчас бросает на меня клоун, я наклоняюсь вперед, чтобы то, что я скажу слышал только папа.

— Мне кажется, это закономерно, ты вырвал моё сердце, а я пронзила твоё.

Кровь попадает на руки, и от этого ощущения сразу же начинаешь чувствовать себя грязной. И вместо того чтобы прекратить, я вынимаю лезвие и перерезаю ему глотку, чтобы точно быть уверенной в том, что он не проснется.

И только теперь рука начинает труситься, как на операции у Брюса. Только тогда я спасала жизнь, а теперь забрала.

Лезвие падает, как в замедленной съёмке вместе с телом отца, которое я опустила на пол. Джокер что-то мне говорит, но я не слышу, лишь вдыхаю полные лёгкие воздуха. Алая жидкость размазалась по руках, а её вкус почему-то остро ощущается во рту.