Ненависная зависимость

Впервые в жизни я делаю что-то настолько необдуманное, в основном в моей голове появляется хоть какой-то план. Даже когда я тянула к себе домой раненого Джокера, то всё равно придумала пару вариантов, как избавится от тела в случаи неудачи, или как обезвредить мужчину, если тот будет угрожать моей жизни. А сейчас работали только инстинкты самосохранения, которые в один голос орали – БЕГИ.

Но я и впрямь отключила мозги, раз посмела мечтать, что всё будет настолько просто. За следующим поворотом меня уже ждал Джокер с точно направленным на меня дулом пистолета.

К горлу подкатывает страх, пячусь назад, но сразу же упираюсь спиной в дверь и начинаю судорожно шарить по ней руками в поисках ручки. Возможно мне повезет, и комната окажется не запертой, и я смогу выиграть пару секунд. Джокер, внимательно следя за моими действиями, открыто посмеивался, и постепенно его смех разнесся по коридору, отбиваясь от бетонных стен.

Он медленно подходит, кладет ладонь мне на плечи и резко дёргает на себя, а затем грубо швыряет в дверь. Мой организм и без того за эти пару дней был истощен до предела, а сильный удар по голове стал последней каплей. Я проваливаюсь во мрак.

Просыпаюсь я от головной боли, чувствуя, как по затылку течет теплая загустевшая жидкость. Кровь. С такими темпами я долго не протяну. За четыре дня мне пару раз дали попить и один раз поесть в миске с регулярными эмоциональными потрясениями; это привило к истощению организма. Если Джером хочет меня таким образом убить, то ещё два-три дня, и он получит желаемое.

Если раньше мне хотелось кричать от накатившего страха, то сейчас я более-менее спокойна. Я резко распахиваю глаза с такой скоростью, что мрак вокруг ещё на какие-то секунды задерживается перед глазами, а когда он, наконец, отступает, я осознаю, что вновь в своей камере. Напротив меня стоит Джокер и довольно облизывается, как кот, перед которым поставили долгожданный обед. Его зеленые глаза в хитром прищуре и при данном освещении будто светятся, и становится страшно. Ведь в лучшем случае он вновь вонзит в себя нож, а в худшем... хотя, зная его, ни одно из моих предположений не будет достаточно худшим для него.

Я вздрагиваю, когда холодные, жилистые руки проходят по моим плечам, затем рывком заставляют встать на табуретку, и только сейчас я поняла, что у меня связаны руки.

На мою шею опускается веревка и сразу же затягивается в петлю.

— Убьёшь или это очередная игра? – требовательным тоном спрашиваю я.

- Не знаю...- довольно тянет псих. – Твои варианты? – его клоунский грим в уголках рта предательски подрагивал, выдавая абсолютно маниакальную улыбку.

- Я хочу выбраться от сюда, Джером,- жалобно заканчиваю я, сведя брови домиком.

Вот только во время моей мольбы я немного качнулась и точно бы свалилась вниз, если бы не его руки.

– Тш-ш-ш, тш-ш-ш. Не верти своей прелестной головкой, – почти урчит клоун, и делает шаг назад.

- Ты злишься из-за того, что я убила одного из твоих людей? – я отворачиваюсь, смотря на труп, что все ещё был в моей “комнате”.

До меня будто только сейчас доходит, что я убила человека, и Джокер, будто прочитав мои мысли, начинает задиристо хохотать. Кровь стынет везде, куда дотягивается по венам, и я на пару секунд пытаюсь задержать дыхание, чтобы приостановить приближающийся приступ паники. И страшно мне не от того, что я убила человека, страшно из-за обстановки вокруг, из-за последствий принятого решения.

- Смотри на меня! – но я будто не слышу опасного тона, и всё так же не могу оторваться от трупа. Он рывком приближается ко мне, ставит ещё одну табуретку и встает на неё, хватает за волосы, вплетая в них собственные пальцы. – Я. Сказал. Смотри. На. Меня! – дышит он реже, стараясь делать это крайне тяжело и пугающе, и к слову, у него это вышло. – По правде говоря, мне даже понравилось, – и от резкой смены злости на искреннее заботу становится страшнее обычного. Особенно, если одновременно с нежностью во взгляде, к шее прикладывают нож – холодная сталь пугает не на шутку.

- Тогда к чему весь этот цирк?

- Скажем так, принимай меня таким, какой я есть, – он заметно расслабляется и вновь спускается на пол.

- Принять тебя таким, какой ты есть , может только земля.

- Угроза, – кивает Джокер, ведя острием ножа по шее прямо к ключицам. – Мне вот интересно, чтобы подобраться к Чипу, – теперь я хотя бы знаю, как зовут мою жертву. – Ты его соблазнила, и, как результат, получила на пару минут долгожданную свободу, почему же ты ни разу не провернула этот трюк со мной? – задумчиво протянул Джокер, облизывая накрашенные губы.

- А это имело бы смысл? – я жмурюсь, ожидая худшего. – Что ты хочешь от меня услышать?

- Что с тобой случилось в тринадцать лет? – я была уверена, что он уже забыл.

- Я не понимаю? – я решила прикинуться дурочкой, надеясь, что хоть так смогу обойти ненавистный рассказ. Бровь Джерома нервно дергается, похоже, кто-то вновь теряет терпение.

- Что случилось в тринадцать лет?!

- Мой отец часто напивается до бессознательного состояния, поэтому мама его и бросила. А меня оставила ему, ведь я мешала её карьере модели, – я нервно выдыхаю.

Историю, которую я похоронила за семью замками и глубоко закопала теперь приходится рассказывать психу просто, чтобы его позабавить. – Поэтому папа всегда смотрел на меня с ненавистью, – сладко шепчу я, пытаясь таким образом показать, что воспоминания о прошлом меня ничуть не задевает. – Когда мне было тринадцать отец завалился в квартиру со своим дружком, а потом...

Я закрыла глаза, пытаясь успокоиться, ведь слёзы уже подступают к глазам, а я не хочу плакать при нем, только не при этом человеке.

- Продолжай, – мурлычет Джером, прикрывая глаза.

- Отец вырубился почти сразу, – голос предательски дрожит, а перед глазами вспыхивают картинки того злополучного вечера. – А его друг изнасиловал меня в собственной комнате, – ядовито выплевываю я, заканчивая свой рассказ. Во мне сейчас бушует, исключительно злость, злость к преступнику, что заставил меня произнести это в слух.

- Я хочу детали, – шепчет Джером, даже не пытаясь скрыть, что получает от происходящего удовольствие.

- Ты ахренел! – зло вскликиваю я, совершенно забыв, что еле стою на табуретке с петлей на шее.

- Да! – восклицает он, нервно раскрывая глаза. – И я хочу детали.

- Он без жалости вколачивался в моё тело, пока я орала на всю квартиру умоляя о помощи отца, что дрых, через стенку! Теперь ты доволен, больной ублюдок, или мне ещё и крики воспроизвести?!!- последние слова я уже просто проорала ему в лицо, стало абсолютно похер, что он со мной сделает, абсолютно на всё стало наплевать.

Но на моё огромное удивление Джокер лишь ухмыляется своей фирменной маниакальной улыбкой и встает на табуретку прямо перед мной. Он дышит в мою шею, хватает за неё и прикидывает к себе, скаля ровные белые зубы. На секунду мне показалось, что клоун решил, что вместо веревки мою жизнь должны прервать его руки. Но долгожданная смерть никак не наступает, а вместо этого его шершавые ладони гуляют моей шее, время от времени задевая ключицы.

- Хватит уже меня мучить, делай то, что хочешь, и закончим.

А потом он спускается вниз и тянет меня за собой, и как я черт побери не заметила, что, петля исчезла с моей шеи? Но мысли об этом тоже уходят на второй план, ведь он – Джокер, самый опасный преступник Готэма целует и причем так неистово, что я на секунду вылетаю из реальности.

Я не отвечаю, но похоже ему это и не нужно. Джокер сам в состоянии вести и нападать, и если по началу я как-то пыталась вырваться, то вскоре мне пришлось позорно признать, что я сдалась убаюкивающим движениям его яростных холодных губ.

- Я решил, – оторвавшись от моих губ, начал Джером. – Что слишком долго ты была одна, – тыльной стороной ладони он обтирает линию своих губ и скалится в какой-то омерзительно восхитительной улыбке. – Поэтому наш общий друг, – он на секунду бросает взгляд на труп. – Будет охранять твой сон этой ночью, надеюсь, ты не увлекаешься некрофилией?