Страница 14 из 15
Мы медленно выезжали с поляны. Это место и это событие навсегда запечатлелись в памяти, стали частью меня, застыв словно в янтаре.
Машина двигалась на запад. Мысленно я развернула карту. В том направлении перед Государственным Заповедником Тилламук, осталось не так уж много мест, куда бы мы могли поехать — Бэнкс, Хейуорд, возможно, Гленвуд.
Я размышляла как себя вести, но Рейнер молчал, не давая подсказок, и я решилась.
— Куда мы едем?
Он не отрывал взгляда от дороги.
— Я подготовил безопасное место, оно совсем рядом.
— Безопасное? — я пыталась понять, вкладывает ли он тот же смысл, что и я.
Он кивнул:
— Дом оформлен на человека, с которым меня нельзя связать, и там работают надежные люди. — И тихо добавил, словно разговаривал сам с собой: — Нет явных следов.
Его ответ привел меня в замешательство. Мы думали о разном, когда употребляли слово «безопасность». Впечатление, что он рассуждал об уликах, словно полицейский, тогда как я надеялась на безлюдное и удаленное место. Я озадаченно молчала. Открыла было рот, чтобы спросить, что он имеет в виду, говоря о следах, но вспомнила, как Келли отчитывала меня, когда я начинала серьезные разговоры в машине. Она говорила, что собеседники должны смотреть друг другу в глаза, а не в разные стороны. Я поразмыслила и решила, что сейчас такая тактика подходит как нельзя лучше. Не готова начинать самый важный разговор в жизни, пялясь на деревья за окном.
Рейнер больше не заговаривал, и я пыталась понять, что кроется в этом молчании. Наблюдала украдкой за человеком по имени Шон Рейнер, по совместительству моим отцом. Было катастрофически мало информации для анализа — движения казались небрежными, поза расслабленной, мимика скупой. Что же он сейчас чувствовал?
Очень скоро мы свернули под указатель Хейуорд, проехали через небольшой городок и минут через десять подъехали к уютному, как на картинке, двухэтажному дому с большой террасой наверху и цветочными клумбами у крыльца. На общем зеленом фоне они казались разноцветными кляксами, отчего создавалось впечатление, что смотришь на детский рисунок.
Рейнер подошел, когда я захлопнула дверцу машины, начал говорить и осекся, и начал снова:
— Пойдем, нужно тебя устроить. Но сначала познакомлю с персоналом и покажу комнаты.
Он поднялся по ступенькам, приглашая за собой. Распахнул дверь и замер в ожидании, адресуя мне собранный и спокойный взгляд. Переступая порог домика в местечке Хэйуорд, тридцать миль от Портленда, я буквально физически чувствовала, как переступаю порог новой жизни. Делаю шаг, который изменит всё.
Оторвавшись от рассматривания наличника входной двери, который теперь тоже стал частью моей жизни, я заметила двух людей, терпеливо ожидающих в холле. Мужчина и женщина, на вид обоим за пятьдесят. Оба казались серьезными и сосредоточенными.
— Тереза, это Грета — экономка, повар и ключница.
— Мисс, — Грета кивнула, сохраняя на лице отстраненное выражение.
— А это Герман, — продолжал Рейнер, — слесарь, охранник и садовник.
Герман улыбнулся, но в его улыбке я не увидела искренности. Она была пустой и формальной. Я абсолютно ничего не знала о домашнем персонале, и их манерах, не считая информации, которую почерпнула из книг. Но там такие люди назывались прислугой и, судя по романам, они либо были безмерно преданы хозяину, либо предавали его при первом удобном случае. И какими окажутся эти двое? Что-то особого раболепия не заметно. Я в замешательстве взглянула на Рейнера. Он смотрел на меня, как и Герман, и Грета. В его взгляде, в отличие от вежливого равнодушия персонала, отражалась пытливая настойчивость. Хорошо, что они не лезут ко мне с рукопожатиями. Я ощутила неловкость от того, что являюсь предметом пристального внимания трех человек и растерялась. Мне следует что-то сказать?
— Здравствуйте, — пролепетала я.
— Можешь обращаться к ним, когда тебе что-то понадобится, — Рейнер словно выдохнул, услышав мой голос. — Грета отвечает за порядок в доме, еду, одежду, ванные комнаты. Зови Германа, если что-то сломается, или если захочешь выйти в сад.
Сомневаюсь, что решусь попросить Германа составить мне компанию на прогулке или смогу предъявить ему претензию по поводу неисправности.
— Грета, как скоро ты сможешь накрыть нам поздний завтрак? — осведомился Рейнер у экономки.
В голове возникло именно слово «осведомился». Оно как нельзя лучше подходило к ситуации.
Я живо представила картинку из старой книги, когда монарх осведомляется у мажордома о меню на обед.
— Через тридцать минут вы сможете позавтракать в большой гостиной, — отчеканила Грета и протянула руку. — Мисс, позвольте, я возьму ваши вещи.
О чем она говорит? Я в ужасе уставилась на ее пальцы, похожие на когтистую воронью лапу. Грета вежливо прокашлялась и ухватила кончик моей старой рубашки, которую я так и прижимала к себе. Я взглянула на отца, он еле заметно кивнул.
— Она порвана, — пролепетала я в растерянности. Зачем ей мои вещи?
— Посмотрю, что с этим можно сделать, — Грета, наконец, заполучила рубашку и удовлетворенно застыла.
— Спасибо. Вы свободны. — Рейнер повернулся ко мне, а Грета и Герман мгновенно испарились.
В этот момент отец показался мне великим полководцем, мановением руки указывающий людям, что и как им следует делать, а я чувствовала себя маленькой птичкой, выпавшей из гнезда. Надеюсь, мне повезет, и я когда-нибудь снова смогу взлететь.
Так я и стояла посреди коридора, смущенная и растерянная. Нужно время на принятие нового.
Рейнер наблюдал за мной с тенью улыбки на лице, и я была безмерно благодарна ему за отсутствие снисходительности или пренебрежения. Наверное, он пытался меня поддержать, но терялся в догадках, как это сделать. Честно говоря, я и сама не очень-то понимала, что для этого нужно. Тяжело обрести равновесие, однажды утратив его. Вдруг и у него аналогичное затруднение?
Мучительно захотелось дотронуться до него, чтобы перестать строить пустые предположения, Мучительно захотелось дотронуться до него, чтобы перестать строить пустые предположения, а просто понять. Какой он? Что я значу для него? Есть ли между нами что-то общее? Знает ли он о моих способностях: чувствовать эмоции при прикосновении и фотографической памяти? Вдруг сам такой же? Тогда это явно пошло ему на пользу: он выглядел уверенным и успешным человеком.
Этот высокий галантный мужчина, говорящий на литературном английском, отдающий приказы как монарх, и обращающийся со мной бережно и деликатно, словно с хрупкой вещью, просто не может быть моим отцом. Рука дернулась, но застыла, так и не решившись. Вдруг он просто вежлив, а я отрываю его от важных дел? Даже не знаю, какой тогда реакции ожидать от себя.
— Тебе нужна экскурсия, — тепло сказал он. Вряд ли он вкладывал в эту фразу особый смысл, но я вспомнила, что вчера именно такими же словами меня приветствовала Саманта и не сдержала улыбку. Сравнивать моего отца и школьницу казалось нелепым.