Страница 4 из 10
Бэтмен посмотрел на свои ладони. На темно-синей перчатке остались полосы белого грима.
Быть того не может. От Джокера не оставались следы.
В глазах Джокера не было прежнего дерзкого блеска.
Бэтмен одним плавным движением перепрыгнул через стол. Джокер не дрогнул. Он просто сидел, почти... В отключке. Его глаза были широко раскрыты.
Страх.
Бэтмен положил руку Джокеру на лицо.
– Не надо, – сказал человек, который не был Джокером, едва различимым монотонным голосом. Не тот голос. Джокер обладал особым ритмом речи. Ошибки быть не могло. Тот голос эхом раздавался в его кошмарах.
– Не прикасайся ко мне! – зашипел человек сквозь стиснутые зубы. – Ты не имеешь права...
Белый грим остался на кончиках пальцев Бэтмена, открыв полоски плоти.
– ...меня трогать.
Он вытащил заключенного в сером на пятно света. На лице человека отразился ужас, когда Бэтмен посмотрел на него с необузданной яростью. Хитрость, безжалостность, извращенное веселье – вот что он видел в глазах Джокера. Но не растерянность. Ни разу. Это был самозванец – но это значило, что его давний противник исчез. Он схватил мужчину за рубашку и притянул к себе. Оказавшись с ним нос к носу, он зарычал:
– Где он ?
– А-а-а-а! Господи, нет... – взмолился человек.
– Ты хоть понимаешь? – спросил Бэтмен, его баритон эхом раздавался в тесном пространстве. – Ты понимаешь, что ты выпустил на свободу?
Сдавленно, едва слышно, он повторил:
– Где он?
– Уберите его от меня! – закричал самозванец. Из его горла вырвалось неразборчивое бульканье. Он оцепенел, почти что впав в ступор.
– Боже милостивый, он озверел, – сказал Гордон, услышав крики в камере. Он удивился тому, как обыденно это прозвучало. Он понял, что в глубине души всегда знал, что человек, облаченный в одеяние летучей мыши, не способен твердо стоять на ногах в нормальном мире.
– Открой дверь, – скомандовал он Бадойе.
Дрожащей рукой, будто это было последнее, что он хотел сделать, офицер вставил ключ в замок и повернул его. Гордон почувствовал прилив адреналина и с легкостью распахнул дверь. В камере летучая мышь нависла над беспомощной добычей.
– Так, хватит! – гаркнул Гордон. – Ты знаешь законы о жестоком обращении с заключенными так же хорошо, как и я! Если с его головы упадет хоть волос... – Он посмотрел на человека, которого держал Темный рыцарь, и проглотил остальные слова. Господи, только не это. Толпы репортеров сами по себе сводили с ума.
Бэтмен выпрямился и повернулся к ним, словно они вторглись в его личную крепость. В поднятой руке он держал зеленый парик.
– Комиссар, – обратился он к потрясенному главному полицейскому, – если вас это беспокоит, тогда сами им и займитесь.
Сжав губы под маской в тонкую линию, он отбросил парик в сторону и вернулся к самозваному Клоуну Хаоса:
– Итак, хнычущий слизняк, я вежливо спрашиваю еще раз... – он сделал паузу, чтобы слова дошли до адресата. – Где он?
ДЕСЯТЬ ДНЕЙ НАЗАД
3
Город залил золотистый полуденный свет. Его теплые лучи освещали кабинет на третьем этаже, принадлежащий Антонио «Питону» Палмаресу. Тот сидел в плюшевом кресле, разглядывая изумительную фигуру женщины, которая смешивала ему на баре водку с тоником. Рядом с креслом лежал металлический кейс.
У женщины, готовившей ему коктейль, были пышные волосы. Она была в комбинезоне с широким поясом и туфлях на высоких каблуках. Можно было подумать, что она собиралась на дискотеку. Этажом ниже за длинными столами множество других женщин в нижнем белье набивали бумажные пакетики новейшим продуктом Палмареса – «Смешной дорожкой». На пакетиках с зеленым мерцающим порошком стоял логотип – черный овал с открытым белым смеющимся ртом.
Женщины были так одеты, чтобы никто не попытался «кинуть» Палмареса, и чтобы они не унесли домой на одежде предательский химический запах. Он впитался в пол, несмотря на то, что лабораторное помещение хорошо проветривалось.
Благодаря прибыли от наркотиков, которые он продавал Готэму, подающий надежды гангстер платил приличную зарплату. Он придерживался мнения, что строить преданность лучше на деньгах, а не на страхе, – хотя и не стеснялся призывать к порядку, когда в этом была необходимость.
У Палмареса были высокие скулы и черные волосы, зачесанные назад и длинные на затылке. Он был одет в шелковые серые брюки, итальянские мокасины, без носков, рубашка пастельного цвета была расстегнута на три верхние пуговицы. На шее болтался медальон – сердечко на серебряной цепочке, инкрустированное слоновой костью. Щетина на подбородке была безукоризненно подстрижена и имела естественный вид трехдневного роста. Если приглядеться, был заметен фрагмент его татуировки – питона. Часть торса спереди и всю спину оплетала искусно выполненная графика в стиле японских гравюр.
В двойные двери кабинета осторожно постучали.
– Войдите, – ответил он.
Вошла еще одна женщина. Темно-серый деловой костюм от «Шанель» и очки придавали ей официальный вид. Ее волосы были коротко подстрижены, очки подчеркивали тонкие черты лица. Модельные губы были сжаты в тонкую линию.
– Добрый день, – сказала она.
Девушка с пышными волосами окинула ее взглядом, но ничего не ответила.
– Проходи, Ванда, – сказал Палмарес вставая.
Ванда Вашавски взяла алюминиевый кейс и коротко кивнула в сторону главаря банды. В чемодане лежало полмиллиона долларов сотнями.
– Замечательно, мистер Палмарес.
– До скорого.
– Буду ждать с нетерпением.
Она развернулась и вышла.
Палмарес жадно наблюдал, как её подтянутый зад покачивался под одеждой, пока она выходила из кабинета. Какой популярный бухгалтер по отмыванию денег, довольно подумал он.
Девушка с пышной прической принесла ему коктейль: сперва отпила сама, а после передала ему. Она присела к нему на колени и рукою с красными ногтями начала массировать его мускулистую грудь. Даже когда Палмарес начал расстегивать блузку на ней, она не изменилась в лице.
Двери с грохотом распахнулись.
– Фрэнки, что я тебе говорил насчет того, чтобы сначала стучать? – заорал Палмарес. Это был Фрэнки Боунс, урожденный Фрэнклин Маррис.
– Дело срочное, босс, – ответил Боунс. – Одна из лабораторных крыс проглотила порошок и вот-вот слетит с катушек. Я подумал, что вам надо об этом доложить.
Палмарес подскочил, огорчив женщину. Она протянула руку как раз вовремя, чтобы не упасть на пол. Она была профессионалкой и не стала жаловаться. Палмарес платил за ее время более чем щедро.
К тому времени, как она поднялась на ноги, он уже подошел к двери.
– Ты ведь уже кому-нибудь поручил с этим разобраться, да? – требовательно спросил Палмарес. – Пацан пробовал чистый яд?
– Не, – ответил Боунс, – разбавленный, но он чихнул, когда смешивал партию, и вдохнул слишком много.
– Тогда уйми его к хренам собачьим или дай загнуться, сделай что-нибудь, – приказал Палмарес. Он взял себя в руки и направился к двери. – Нельзя, чтобы он бегал по улице и привлекал к нам внимание.
– Ясно, – сказал Боунс, когда они вышли.
– Скоро вернусь, – бросил через плечо Палмарес. – Угощайся чем хочешь, Сьюзи.
Стоя под мансардным окном, грязным от городской сажи и голубиного помета, пышноволосая Сьюзан Клосмейер, выходившая на сцену под именем Сьюзи Мустанг, застегнула блузку. Здесь было прохладно, несмотря на солнечный свет.
Вернувшись к бару, она налила себе выпить и подошла к окну, надеясь, что солнце согреет ее. Она наблюдала, как далеко в небе небольшой реактивный самолет накренился и направился к воде.
Когда Палмарес вернется, ей придется вернуть прежнее настроение. Нужно стараться делать его счастливым и довольным. Быть конфеткой у гангстера тяжелее, чем трясти задницей ради свиста и долларовых купюр в «Кобылке в кружевах» или сниматься голой для журнала. Она должна была воспользоваться возможностью торговать «Смешной дорожкой». Все это – часть ее плана самосовершенствования, напомнила она себе.