Жизнь после

Последние минуты боя напоминали конец света. Стражи Шпиля накинулись на оставшуюся оборону, став её рвать в рукопашной с таким остервенением и злобой, что никто не мог их остановить, ибо этих рыцарей апокалипсиса вела месть за своих павших собратьев. Вскоре изуродованная земля обагрилась алой кровью канализационных мятежников, бесславно погибавших под напором противника.

Их златой командир за считанные мгновения оказался рядом с Титом, желая привнести сладкое возмездье. Он подобен сверкающей золотой лавине, которую никто не может остановить. Брат-лейтенант метнул в него самодельную электромагнитную гранату, но она тут, же попалась на острие алебарды и разлетелась на части – «Страж» впитал уроки прошлого.

Оружие врага рассекло воздух и разрезало всех, кто стоял возле Тита, обратив их в кровавые подёргивающиеся ошмётки мяса, а сама главная цель успела нагнуться и утий от «правосудия». Брат-лейтенант поднял автомат и приготовился дать залп прямо в бронированное лицо, сделанное на подобии маски ангела, но воитель ударил своей алебардой по автомату и разрубил его.

Тит, изнеможённый, усталый и обессиливший попятился назад. Командир Стражей Шпиля, уже предвкушая победу, вознёс потрескивающее от энергии оружие и пошёл к Титу, но брат-лейтенант не думал так просто умирать. Он резким движением достал пистолет и сделал залп. Пламя и дым охватили великолепного воина, его нагрудник обратился в расплавленный почерневший металл, и вся электроника заискрила, словно бенгальский огонь. Но всё же «Страж» смог его достать обухом алебарды, что угодил в лицо.

Флоренций, практический потеряв сознание, начал падать на землю, но внезапно его подхватили крепкие руки и он за пару секунд был заброшен на чьи-то плечи. Страж Шпиля, исчез в вихре воины и Тит Флоренций, потеряв всякую способность к сознанию, провалился во тьму.

Глава третья. Магистр Данте

Этим временем в Адриатическом море.

Стоит прекрасная погода. Шум прибоя наполняет всё пространство, даруя прекрасные слуховые ощущения, которые запалили разум, поднося спокойствие и сосредоточение. Шорох надвигающихся волн и их шелест, когда они разбиваются о песчаные берега, уносят сознание человека до невозможности далеко, словно песни сказителя-барда о далёких сказочных странах.

Лёгкий северный бриз, подобно благому поветрию, дует по всему побережью, преподнося лёгкую прохладу и ещё больше унося любого человека в мир его собственных грёз. Ветра четырёх сторон света сходятся тут, чтобы сплестись в восхитительном вихре и неся с собой лёгкий и приятный холодок, которого так не хватает по всеми миру и вместо него либо жуткий холод или же испепеляющий жар.

На берегу, который без дефицита усеян золотистым песком, что на лёгком ветру отпускает в свободный полёт малое количество песчинок, стоит человек, с жадностью взирающий на уходящее солнце, будто бы для него это последний закат в истории мира. Он облачён в длинный чёрный камзол, белую рубаху, штаны и длительные кожаные сапоги, доходившие практически до колен. Человек занял место на фоне заходящего солнца и всматривается в закат, будто бы ища в нём нечто таинственное и прекрасное, известное лишь ему одному. На широком полотнище алого и раздутого светила, простирающего в поднебесье свечение цвета крови делая свои габариты ещё внушительнее, этот мужчина мог показаться чёрным угольком, на полотне красного огневища, что похоже на разрыв между действительностью и параллельным миром, откуда в поднебесье сочиться небесная кровь.

Но, несмотря на всяческое предположение о его цели нахождения он просто стоит и завлечено смотрит вдаль, словно высматривая там некое явление, что обязательно должно вот-вот грянет на берег или же мужчине просто нравится наблюдать за таким сочетанием красок, что разлились по небу, как по полотну художника. Но ничего даже и не думало случаться, а человек всё продолжал смотреть в горизонт.

– Магистр Данте! – послышалось воззвание сзади, из глубин острова, и чувствовались постепенно приближающиеся шаги, шуршание которых сменилось на обращение. – Магистр Данте, возведение передового наблюдательного пункта закончено. Ваши дальнейшие приказы.

Мужчина медленно обернулся. Его белоснежное лицо резко контрастирует с золотистым берегом, а чёрные длинноватые волосы слегка развиваются на лёгком ветерке. Он всмотрелся холодными изумрудными, как поля старой Швейцарии глазами в человека, который его позвал, обдав того волной хлада. Там стоит невысокий мужчина, на котором слегка подёргивалось лёгкое кожаное пальто, покрывавшее броневую пластину.

– Гранд-капитан, – зазвучала речь, лишённая всякой жизни, – отправляйтесь на запад и возведите там несколько авгурных систем. Этому посту не нужно быть застигнутым врасплох, – холодно дал следующий указ Магистр.

– Так точно, – ответил командующий первой ротой ордена и отправился собирать своих бойцов.

Данте напряг взгляд и узрел тот самый пост, на который и пришёл сюда посмотреть, оставив крепость и все дела в ней. Высокая наблюдательная башня, от ока которой не сможет уйти в неизвестность не одно передвижение. Этот пост не должен быть застигнут в окружение со стороны Турецкого Султаната и Автократорства Рейх, поэтому обнесён камерами и датчиками.

К башне примыкает небольшое коробкообразное строение, ставшее казармой и столовой для разместившегося там гарнизона, а в его подвалах хранится тяжёлое вооружение, способное дать отпор любому врагу. Сам пост окружён сетчатым забором, что находится под напряжением, укреплённый мешками с песком со всех сторон на случай внезапного нападения. Внутри, за забором, выстроена небольшая площадка, на которой стоит пара одноствольных зенитных установок, заперших небеса. Сам пост снабжён средствами радиопередачи и наблюдения, чтобы вовремя узреть и передать об угрозе в центр и поднять славное воинство. На этой небольшой территории находится около тридцати солдат ордена Лампады, готовых вступить в первый бой и дать отпор противнику на первых парах битвы, но не более того.

Данте слегка ухмыльнулся. Он захотел улыбнуться, но края его губ не смогли раздвинуться на достаточное расстояние, словно нет сил на улыбку, будто бы плоть омертвела для улыбок. В его душе должна была возникнуть радость от успехов собственных солдат, но всё очень быстро погасло, даже не начавшись, остаётся лишь одно-единственное ледяное поветрие, которое дикими завываниями множество неисчислимых лет терзает душу Данте. Что ж, такова была его расплата за жизнь верную и службу стране…

Бывший Консул вспомнил, что теперь таких наблюдательных постов не менее десяти и все они стали неусыпным оком, что бдит за главной крепостью ордена, получившей название «Прибой Спокойствия». Но больше название его интерес подогревает тот титул, которым наделили его собственные воины.

– Магистр, – шёпотом сорвалось с губ Данте, и тут же потерялось среди шороха морского прибоя.

Человек, переставший быть Консулом, взял на себя почётную должность Магистра той организации, великого ордена, что стремится к сохранению мира. И с тем самым Данте в один момент взял на себя огромную и неограниченную власть, которая была сильно обрезана при прошлом посту. Ему было вверено решать чужие судьбы и фатуму самого Автократорства, пускай он ополчился на нового правителя, спустившего псов войны с поводка. Именно от решений Данте теперь зависит ход самой истории, его холодным рассудком определяется следующий день.

И такой собранной мощи была своя причина, кроющаяся в переплетениях политики и теней придворных интриг. Новый орден Лампады проник практически во все сферы Автократорства, почти полностью вплетясь в большинство ключевых узловых систем, начиная от мелких уровней Все-Министерства и заканчивая Имперским Буле, в котором они были и раньше. Ещё на посту Консула Данте решил перестраховаться и отправил своих агентов во все структуры, завязав на них работу и приложившись к пульсу государственной машины. Если Магистр того захочет, то по его воле парализуется часть Автократорства, что приведёт к падению целых структур управления и создаст гигантский коллапс, а это последний козырь в игре, развязанной Архиканцлером и Данте.