Страница 4 из 20
Что я помню об Авроре? Она очень любила своего отца. Любила еду, которую любил он, и смотрела все, нравившиеся ему передачи. Аврора часто говорила фразы, вроде: «у меня самый красивый папа на свете» или «правда, мой папа очень умный?».
Аврора часто смеялась, хотела, чтобы вокруг нее всем было весело. Любила есть снег; играть сухими ветками, будто это маленькие человечки; цитировать рекламные слоганы и обсуждать вещи, о которых не имеет никакого понятия. Давала всему и вся разные, чудаковатые имена. Меня, например, обозвала снежным комом, а себя чайкой. Все в Авроре было красивым, каждое движение, каждое сказанное ею слово. Такая энергичная и громкая. Она настолько сильно отличалась от меня… Я любил ее, я говорил?
После нашего знакомства прошло чуть больше месяца, когда моя мама сказала, что мы больше не будем ездить к Авроре и Виниру в гости, и вообще с ними видеться. Я недоумевал, а причины объяснять никто не собирался. Поэтому, я решил приехать к Авроре один, пока мама на работе, чтобы, не знаю… попрощаться.
Двенадцать остановок на автобусе, и полчаса пешком.
Я постучался в дверь их дома, Аврора быстро открыла мне и увела подальше от крыльца, объяснив тем, что ее папа спит и будить его нельзя. Потом спросила, зачем я приехал. Я все рассказал и мы пошли к обрыву, где случилось то, что случилось…
Я прыгнул за Авророй так быстро, как мог, всем сердцем надеясь, что у меня получится. И сам, не меньше Авроры удивился положительному результату. Я порхал, хотя мама говорила, что крылья крепнут лишь к четырнадцати годам (с этих лет их и начинают подрезать). Мне казалось, что я бессмертен, что все могу… Если бы я поставил Аврору на землю сразу же, как поймал, все бы закончилось хорошо. Но нет. Мне ведь так нужно было растянуть тот величественный момент – я спас любовь всей своей жизни!
Винир выбежал из дома на пронзительный крик Авроры, прихватив с собой пистолет. Как позже оказалось, папа Авроры ненавидел крылатых, а еще, в тот день он много выпил. Кто знает, что творилось у него в голове… Я знаю только, что он выстрелил в меня не задумываясь, машинально.
Мимо леса в тот день проезжал мэр. Он услышал выстрел и каким-то чудесным образом быстро обнаружил нас и спас.
Отца Авроры нашли спустя день. Винир слонялся по окраине города, с жутким похмельем и нес какой-то бред про то, что его дочь похитил демон…
Я переломал с десяток костей, и провел в коме, кажется, шесть дней. Аврора же впала в глубокую кому.
Возненавидел ли я Винира из-за случившегося? Конечно. Люто! В какой-то момент я даже думал, что во мне нет ничего, кроме этого самого чувства. Но, со временем ненависть к Виниру ослабла; устала наверное… и стала для меня чем-то бытовым; само собой разумеющимся, как чистить зубы по утрам.
Как-то я возвращался домой из бара, и встретил Винира на улице. Я крикнул ему: «Ты выстрелил в меня! Я спас твою дочь, а ты выстрелил меня!». На что он ответил: «Если бы тебя не было с ней, вы бы не торчали там. Она была ответственной, никогда не подходила к обрыву ближе, чем на пять метров. Это ты ее туда повел, как будто хотел, чтобы она упала… А может, ты и хотел? Что, похвастался крыльями? Стал героем?» Сказав последние слова, Винир криво улыбнулся. Я подошел к нему вплотную, хотел посмотреть в глаза, думал, в них нет ничего, кроме злобы. Но ошибся, в глазах Винира не было ничего. Просто ничего. А потом он развернулся и ушел.
Аврора все еще в коме и похоже, только меня это волнует. Может Винир когда-нибудь любил свою дочь, но теперь это не важно. Наверное, он возненавидел Аврору, как только понял, что она дружит с «крылатым», что «крылатый» трогает ее, что она позволила «крылатому» себя спасти…
Помню, как мама злилась, что Винира даже не посадили. Вместо этого признали невменяемым и принудили к лечению.
Моя мама кстати, благодаря этому случаю, вскоре разбогатела. Люди заинтересовались ее пальто. В городе много крылатых, и каждому из них пригодился бы подобный элемент гардероба. Теперь она знаменитая, успешная и с каждым годом становится только красивее. Какие только романы ей не приписывали: актеры, пожарные, музыканты, продавцы недвижимости, мэр… Из списка правдой является только последнее.
Третья глава
Я говорил, что считаю мэра сущим злом? Нет, он никогда не делам мне ничего плохого. Напротив, всегда помогал мне и маме, как только мог. И ни смотря на это, мэр худший человек в Аквариуме. Я понял это, как только его увидел. Мне было восемь лет, и я уже знал, что он зло. Просто чувствую всем нутром. Находится с мэром в одной комнате – испытание для меня каждый раз. А еще (мне не стыдно в этом признаться) я очень его боюсь. Моя мама этого страха не понимает. Наверное, в жизни каждого есть человек, который нравится абсолютно всем, а ты его ненавидишь.
Я в кабинете мэра. Наш разговор вышел живее, чем обычно. Не помню, чем он начался, но продолжился вот так: – А, откуда они узнают, подрезал я крылья две недели назад, или вчера, но так, что б казалось, как будто две недели назад?
– Знающим людям очень легко это распознать.
Молчание. Потом я спрашиваю: – Знаете, что было бы действительно здорово?
– Что?
– Если бы меня звали Филипп.
– Твое имя тебе не нравится?
– Меня зовут «Мир», сами как думаете?
– Полный вариант «Мириада», красиво звучит, не находишь? Такие имена были очень популярны в прошлом веке. Но почему именно Филипп?
– Даже не знаю… Аврора, Филип, вечная любовь, длительный сон…
Мэр помолчал несколько секунд, потом, толи с усмешкой, толи серьезней некуда, посмотрев на меня, произнес: – Я надеюсь, ты не веришь, что можешь разбудить Аврору поцелуем любви?
– Конечно, нет. Мама лишила меня этой возможности, дав не то имя.
Он вздохнул.
– Мама сказала, вы ходите на кулинарные курсы, хотите удивить ее роскошным ужином. И как вы умудряетесь все успевать?
– Ну, ты знаешь, для того, что нравится, время найдется всегда. Мой отец говорил, что у меня настоящий талант в распределении временем. А еще, в умении быть везде.
– Быть везде, это не талант.
– А что это?
– Привычка, которая раздражает окружающих…
Я оглянул кабинет, будто не бывал здесь ни разу, до этого дня. Осмотрел голые стены, шкафы, полки, кресла, стол, и спросил: – Почему вы не обосновались в ратуше, когда стали мэром? Почему остались в этом кабинете?
Мэр улыбнулся.
– Этот кабинет принадлежал еще моему отцу. Здесь мне лучше работается… Как на счет твоих привычек, Мир? Как проводишь время? На этой неделе например, занимался чем-нибудь интересным?.
– Тоже думаете, что это я летал?
– А кто еще так думает?
– Похоже, все, кто меня знает.
– Есть мысли, почему они подозревают тебя?
– Они не «подозревают», они уверены… Мне откуда знать, почему? Наверное, из-за всей этой истории с Авророй и ее папой. И из-за моего полета. Хоть это и было всего раз.
Мэр замолчал на десять секунд, будто задержал дыхание. Потом сказал: – Это на один раз больше, чем у остальных.
– Поэтому я виновен?
– Тебя никто не обвиняет. По крайней мере, не лично тебя.
– У меня нет других личностей.
– У тебя есть Второй.
– Он не личность. Скорее тень личности.
– Мозг – сложная штука. Твой мозг не исключение. Ты мог что-то или кого-то упустить.
– Тогда уж вы упустили. Вы же меня лечите.
Мэр отвел взгляд влево – обдумывает мною сказанное. Или ему просто нравится сводить меня с ума тишиной. Считается ли молчание неловким, если неловко только одному из нас?
Наконец, мэр вылез из своего кресла, обошел стол и остановился рядом со мной. Меня обрадовало возникновение хоть каких-то звуков, но то, что он теперь стоит так близко, мою радость хладнокровно убило, предварительно над ней поиздевавшись.
– Не возражаешь, если я проверю твои крылья?