Страница 6 из 15
Обезумевшие от «идейного просвещения» исповедники новых религий предстали в невыносимой реальности как сословие «духовенства». Несущие подчас сумасбродные идей крайнего растления или ультра праведности становятся в глазах народа едва ли не героями слова и мастерами пламенного обжигающего поэтического слога. За ними идут толпы, внимают словам, лишённым смысла, тысячи, десятки и даже сотни тысяч людей.
Предприимчивые дельцы, сколотившие своё огромное состояние на том, что сначала накопили необходимые для жизни ресурсы, а потом и стали им торговать, когда нужда принимала самые дикие и отталкивающие формы, зарабатывая ещё больше. День за днём, год за годом, век за веком росло и продолжает увеличиваться капитал новых «графов» и «баронов». Передавая своё положение по наследству, целые столетние рода, как эхо из начала великого Континентального Кризиса, продолжают удерживать народ силой оружия «новых рыцарей» и душу трепещущим, прогнившим смыслом, словом.
Сиракузы-Сан-Флорен не стал исключением, из сей правила. Рынки, богатые различным количеством товаров, подпитываемые из портов, ну просто ждали того момента, когда их сгребут к рукам и они станут подчинены чёрной и жадной воле новых «графов». Чтобы торговать рынках нужно было отдавать восемьдесят процентов своего месячного дохода и десять процентов приходящего товара в казну владельца рынка. Иначе, человека постигала страшная расправа.
Городская Республика полностью потворствует такому положению дел, позволяя новой аристократии грабить и обирать горожан, называя это «экономической рукой рынка». Большинство депутатов, составивших правящую коалицию, состоящую преимущественно из праволиберальных десяти партий, погрязли в коррупции, как трубочист в саже. Городской Суд полностью прирос к карману неоаристократии и исполняет только волю полу преступной аристократической постапокалиптической буржуазии. Городское Правительство лишь молчаливо исполняет волю тех, кто платит за его работу и вообще поддерживает работоспособность его. Всё обернулось в один момент тем, что самая маленькая часть населения Сиракузы-Сан-Флорен, обладающая доступ к ресурсам и ими распоряжающаяся, обернулась для города в страшную тварь, сосущую из горожан все соки, делая население слабым и немощным.
Но и порой сами «графы» забываются, что есть те, кто смеет поднять на «благородную», отравленную жадностью и пороками кровь, руку и пустить как можно побольше прогнившей крови.
Есть люди, готовые ради возмездья за дорогих людей принести горе тем, кто возомнил себя вершителем судеб и самим судьёй…
– Все готовы? – звучит вопрос, разрывающий тишину ночи, исходящий от высокого парня, облачённого в чёрные военные штаны, уходящие под высокие сапоги, плотную кожаную куртку на заклёпках ближе к левому боку и перчатки, цвета пустоты.
Под открытым небом, посреди огромного разрушенного небоскрёба собралось шесть человек. Вокруг виднелись только остова и стен остатки былого небоскрёба. Все этажи, кроме первого, оказались развеяны по воздуху адским ударом, во время «Кризисных Войн», и сейчас лежат осколками и кусками на целых кварталах. Огромная площадка, замусоренная, припорошенная беспрестанно идущим снегом, окружённая серыми остатками стен, усеянная целыми пейзажами развалин, стала прибежищем сегодня для очага возмездия.
– Конечно, Данте. Интересно, что здесь раньше было? – вопрос был проговорен от человека, нацепившего на себя лёгкий, изодранный бронежилет поверх бесцветной ветровки, штаны, уходившие под грязные берцы.
– Яго, ты не поверишь. Я поднимал архивы. Тут раньше стояли сто этажей роскоши и помпезности. – Взял ответ высокий мужчина, в пальто и с высокой шляпой на голове. – Небоскрёб, давший работу и жильё для тысяч людей. – В голосе неожиданно зазвучали нотки скорби. – Теперь же это призрак былой эпохи. Эпохи, когда Сиракузы-Сан-Флорен были райским местом.
– Как вас пропустили в «Архивный Фонд», мастер Андрон?
– Я «первый кондотьер» и имею доступ практически ко всем архивам и библиотекам в городе. И я тебе говорю, что тут был сущий Эдем.
– Никогда не поверю, что тут раньше могло быть нечто подобное.
– Да, Яго. Помнишь, мы смотрели старые фильмы? – голос Данте проникся ностальгией по временам, которых он не застал. – Тут раньше и аэродромы были, и порты, набитые диковинными товарами, и магазины, доверху заполненные продуктами. Разве ты не помнишь те старые изображения и картины? Яго, брат мой, как ты можешь не помнить виды множества небоскрёбов до небес?
– Данте, ты так вдохновенно рассказываешь, что я только сейчас вспомнил, что забыл тот фильм и не жил в те времена, когда этот жалкий городишко был великим.
Демонстративный кашель, исходящий от одного из собравшихся, привлёк внимание, после чего послышались речи, наполненные нетерпимостью:
– Уважаемые. Мы здесь собрались для обсуждения плана атаки, а не разглагольствований о прошлом, – прозвучало негодование от низкорослого, смуглого, но коренастого арабского парня, облачённого в поношенную военную одежду, зелено-пиксельной расцветки. – Идеи есть?
– Мы же только что всё обсудили, Ахмед.
– Этот план мне не нравится. Слишком он… простой.
– Согласен, – поддержал среднего роста, так же смугловатый, выходец из северной Африки, чья семья живёт тут с «Часа Зелёного Полумесяца», – очень он негибкий.
– Ахмед, Хаджиб, может, выскажите, какой хотите план? – Яго внезапно развёл руками в сторону. – Там же погиб наш друг. Поверьте, мы готовы выслушать любые идеи.
– Давайте лучше ещё раз подсчитаем все силы, – Данте опёрся на небольшой столик, возле которого собрались люди, положив руки на свежевыпавший снег. – Сколько у того урода охраны? – Душевная злоба явно рвётся сквозь вопрос.
– Человек двести наружной охраны и ещё пятьдесят внутри особняка. – В этот раз ответил высокий мужчина, словно разодетый в броню спецназа Сиракузы-Сан-Флорен: крепкий прилегающий бронежилет, представленный крепкими пластинами, усиленный наплечниками, тёмно-синими штанами, усиленными боевыми щитками.
– Ох, – усмехнулся Андрон, – Вингардес, когда ты успел всё проверить?
– Не забывай, где я работаю. Если ты имеешь доступ только к архивам, то я получаю информацию из документов куда более серьёзных.
– Ладно. А сколько у нас?
– Как я помню, уважаемый Данте, вы привели с собой сотню… «пацанов» с района. И купили двадцать бойцов из городского спецназа. Как вы могли это забыть?
– Простите, Вингардес, всё время вылетает из головы. У меня она забита тем, как я прикончу того зажравшегося урода! – юноша хлопает по столу со всей силы и снег тут же разлетается во все стороны от парня. – Убью гниду.
Данте не прощает обид и тем более по отношению к друзьям и это знают все, кто с ним идёт на дело против одного из представителей городской неоаристократии. Его месть всегда была полна ярости и скоротечности, ибо каждый раз Данте вёл не разум, но вспыльчивый энергичный характер. Но добраться до него будет более чем трудно, ибо один из новых феодалов сидит за крепкой стеной, под стражей безжалостных наёмников и в окружении тепла и ласки.
– Тише, юноша, – поучительно завёл Андрон, направив взгляд карих глаз прямо на паренька, – гнев это, несомненно, хорошо, но включать мозги просто необходимо. Если их не включишь сейчас, вон, выключит навсегда шальная пуля.
На пару секунд повисает тишина, разгоняемая лишь тяжёлым дыханием участников собранию. Через мгновение Вингардес взял слово, чем развеял вуаль безмолвия:
– Не думаю, что нужно менять план. Но ради интереса спрошу, ребятки, что вы хотите?
– Нам нужен отвлекающий манёвр, – гордо отвечает Ахмед. – Мы можем недолгой перестрелкой связать охрану на одной части периметра, а вы в ту пору зайдёте с другой, там, где не будет охраны. И не придётся гробить технику.
– Проклятые потроха, и это он называет наш план «не гибким». – Реплика Яго едва не вызывала взрыв негодования в Ахмеде.
– Всё же, там работают хоть и не асы военного ремесла, но охрану почётного господина Абдула-Ля-Сантано не назовёшь «простой». Там есть люди, воевавшие во многих войнах, в том числе и с «Римским Престолом». Они такую уловку на раз поймут.