Страница 2 из 8
Лицо Семли мрачнело, когда, глянув в зал, она видела на местах, куда более удаленных от трона, чем ее место, среди даже полукровок и "среднерослых", на их белой коже и в черных волосах сверканье драгоценных камней. Сама она и серебряной заколки для волос не принесла в приданое мужу. Платье, расшитое бисером, она убрала в сундук до дня свадьбы дочери - если дочь у нее родится.
Именно дочь у них и родилась, и ей дали имя Хальдре, и, когда пух на ее коричневой маленькой головке стал длиннее, он засиял нетускнеющим золотом, наследием царственных поколений - единственным золотом, каким ей предстояло владеть...
Семли не решалась заговорить с мужем о том, чего ей не достает. Как ни ласков был с нею Дурхал, но он был горд и испытывал лишь презрение к зависти, к суетным желаниям, и она боялась его презрения. Но с сестрой Дурхала, Дуроссой, она о том однажды заговорила.
- Когда-то моя семья владела сокровищем, - сказала она. - Это было ожерелье, золотое, с большим синим драгоценным камнем - кажется, его называют сапфир?
Дуросса пожала плечами, улыбаясь: она тоже не знала точно, как называется такой камень. Разговор происходил в конце теплого времени восьмисотдневного года. Семли сидела вместе с Дуроссой на освещенной солнцем каменной скамейке перед окном, высоко в Большой Башне, там, где были покои Дуроссы. Рано овдовевшую, бездетную Дуроссу выдали за Властителя Халлана, ее дядю, брата ее отца. Из-за того, что брак был заключен между родственниками и был вторым и для мужа и для жены, Дуросса не получила титула властительницы Халлана, который со временем могла получить Семли: но сидела она рядом со старым Властителем, на высоком троне, и с властителем вместе управляла. Она была старше Дурхала, своего родного брата, души не чаяла в его молодой жене и наглядеться не могла на светловолосую крошку Хальдре.
- За него отдали, - продолжала Семли, - все богатства, которыми завладел мой предок Лейнен, когда завоевал Юг. Сокровища целого царства, ты только вообрази, за одну-единственную драгоценность! О, она бы наверняка затмила все здесь, в Халлане, даже эти камни, похожие на яйца птицы кооб, которые носит твоя двоюродная сестра Иссар. Драгоценность была так красива, что ей дали имя - назвали "Глаз моря". Ее носила еще моя прабабушка.
- И ты никогда ее не видела? - лениво спросила Дуросса, глядя в окно на зеленые склоны гор, туда, куда долгое лето слало свои бесконечные и жаркие ветры бродить по лесам, а потом уноситься, кружась, по белым дорогам к дальнему морскому берегу.
- Она пропала еще до моего рождения. А отец рассказывал, что ожерелье украли до того, как в наших владениях впервые появились Повелители Звезд. Сам он не любил говорить о нем, но одна старая ольгьо, которая знала много всяких историй, рассказывала мне, что о том, где ожерелье, знают фииа.
- Ах, как бы я хотела увидеть их! - воскликнула Дуросса. - О них упоминают в стольких песнях и сказаньях; почему их никогда не увидишь у нас, в Западных Землях?
- Наверно, слишком высоко для них, слишком холодно зимой. Они любят солнечные долины юга.
- Они похожи на "людей глины"?
- Этих я не видела никогда; на юге, где я жила, "люди глины" стараются держаться от нас подальше. Кажется, у них белая кожа, как у ольгьо, и их тела безобразны. У фииа светлые волосы, они похожи на детей, только совсем худые, и еще они умудренней детей. А вдруг они и в самом деле знают, где ожерелье, кто украл его и где оно спрятано? Ах, если бы было так: я вхожу в Зал Пиршеств Халлана, сажусь рядом с мужем, а на груди у меня сверкает богатство целого царства, и я затмеваю всех женщин, как мой муж затмевает всех мужчин!..
Дуросса наклонилась к младенцу, который, сидя между матерью и теткой на звериной шкуре, рассматривал коричневые пальчики своих ног.
- Семли глупая, - проворковала она девочке, - Семли, что сверкает как падающая звезда, Семли, мужу которой не нужно никакого золота, кроме золота ее волос...
А Семли, чей взгляд уносился над зелеными летними склонами к далекому морю, ответила ей молчанием.
Но когда миновала еще одна холодная пора и Повелители Звезд снова явились за данью, нужной им для войны против конца света (в этот раз с ними были двое маленьких коренастых "людей глины", переводчиков, и ангья опять почувствовали себя настолько униженными, что готовы были восстать), и прошла еще одна теплая пора, Хальдре подросла и стала прелестным щебечущим ребенком, и Семли принесла ее однажды в залитые солнцем покои Дуроссы. На Семли был поношенный синий плащ, а капюшон на голове скрывал ее золотые волосы.
- Пусть эти несколько дней Хальдре побудет у тебя, Дуросса, - сказал она; движения ее были быстры, но лицо спокойно. - Я отправляюсь на юг, в Кириен.
- Повидаться с отцом?
- Отыскать свое наследство. Твои двоюродные братья из Харгета смеются над Дурхалом. Даже этот полукровка Парна над ним насмехается - ведь у жены Парны, этой черноволосой неряхи с расплывшимся лицом, на постели атласное покрывало, в ухе - серьга с бриллиантом, и у нее целых три платья, а жене Дурхала свое единственное платье приходится штопать...
- В чем гордость Дурхала, в жене или в том, что на нее надето?
Но, словно не расслышав вопроса, Семли продолжала:
- Властители Халлана становятся беднее всех, кто приходит к ним в Зал Пиршеств. Я должна принести приданое своему господину, как приличествует женщине с моей родословной.
- Семли! Дурхал знает о том, что ты собралась сделать?
- Скажи ему, что все кончится хорошо и возвращение мое будет счастливым. - И юная Семли весело засмеялась.
Она наклонилась и поцеловала дочь, а потом повернулась, и, прежде чем Дуросса успела вымолвить хотя бы слово, стремительно унеслась прочь по залитым солнцем каменным плитам пола.
Замужние женщины ангья лишь изредка, в крайней нужде, садились на крылатых коней, и Семли после замужества тоже ни разу не покидала стен Халлана; и теперь, садясь в высокое седло, она опять почувствовала себя подростком, буйной девственницей, носящейся с северным ветром над полями Кириена на полуобъезженных крылатых конях. Конь, что сейчас уносил ее вниз с высоких холмов Халлана, был породистей тех; гладкая полосатая шкура плотно облегала полые, рвущиеся к небу кости; зеленые глаза жмурились от встречного ветра, могучие, но легкие крылья били вверх-вниз, вверх-вниз, и Семли то видела, то нет, то видела, то нет облака над собой и холмы далеко внизу.