Дикие земли

За свою глупость Сэм долго после посыпал свою голову пеплом, но извиняться и возвращать назад Николетту не хотел. Ровно как и продолжать поддерживать общение с Оливией после её поступка, когда вокруг было так много прекрасных девушек, готовых вещаться на его шею.

К середине весны дела начинали приобретать всё более странный оборот. Учёба давалась прекрасно, девушки не отказывали, друзья… Сложно было назвать друзьями людей, которые были рядом только в радости. Но Сэму было с ними довольно весело. Он учился проводить время для себя, и у него получалось.

Периодически они пересекались с Николеттой, и каждая эта встреча была наполнена тяжелыми взглядами и пропитанными болью мыслями. С каждой последующей Сэм чувствовал себя всё более виноватым, но извиняться ему теперь не хватало ни желания, а духа. Он боялся быть отвергнутым, пусть и понимал, что вернуться ему даже при большом желании никто не позволит.

Молодой человек прекрасно помнил, как при расставании все свои ошибки, в том числе и совершённые с Оливией, вешал на свою любознательность, как обижал своими словами Николь. Что-то заставляло его делать ей больно, за что теперь больно было ему самому.

Однако любознательность Сэма имела и положительную сторону: он изучал в университете действительно то, что ему было по вкусу. Он посещал факультативные занятия, занимался дополнительно один или с кем-то, часто лишнее время посвящал лаборатории, а в конечном итоге добрался до группы людей, увлечённых его делом так же фанатично, как и он сам.

Что было самым удивительным для Сэмюеля, так это то, что они знали его изначально. О том, как он заболел и где. Знали о его родителях. Они изучали это, боялись его болезни, но тянулись к общению с ним. Это заставляло Сэма видеть в них перспективы.

Перспективы в первую очередь для личностного роста.

========== Глава 7. На низком старте ==========

Вне больницы жилось, конечно, хорошо, но чем дальше это заходило, тем больше шанс на полноценную жизнь обесценивался. Сэма кидало словно лодку по волнам: он то отдавался веселью, то с головой нырял в учёбу, то попросту сутками сидел дома, находя в определённых своих действиях неправоту и виня себя за проступки; особенно часто он, конечно же, думал про Николь, с которой действительно обошёлся по-свински.

Единственными людьми, которые в полной мере знали о проблемах парня, были его товарищи из университета, с которыми он общался не так давно. Они вместе строили планы и догадки, пытались вникнуть в то, чем Сэм переболел, но вскоре их мысли зашли куда дальше, чем стоило. На кону стояла поездка в тот самый зелёный ад. Мысль эта вынашивалась давно, ещё до того, как молодой человек влился в компанию светлых разумов.

Проблема у колоссального плана возникала в двух местах. Первая (и основная) заключалась в том, что никто в здравом уме, кроме Сэма и пары откровенно неподготовленных романтично настроенных особ, ехать не хотел, ровно как и не хотел университет собирать группу для исследований. Для молодого мистера Мореля это было делом, пожалуй, всей его жизни, для остальных — всего лишь приключение.

Вторая проблема была решаема, но напрягала не меньше, и упиралась она в финансирование и бюрократию. Без дополнительных разрешений на остров никто никого пускать не собирался, исследовательские группы там были никому не нужны, и даже если бы понадобились, вряд ли бы на это кто-то выделил деньги.

Пожалуй, новый этап жизни Сэмюеля начался с наступлением нового учебного года. Он так и горел идеей попасть в исследовательскую группу, которая даже не собиралась, чтобы посетить место, из-за которого его жизнь превратилась в ад больше, чем на десятилетие. Однако долгое время молодой человек относился ко всему этому пассивно, надеясь, что всё придёт само, но в один прекрасный момент понял: этого не будет. Если не взять дело в свои руки, то никому оно не нужно будет.

И Сэм начал писать. Писать в другие университеты, в какие-либо организации, в разнообразные иностранные учреждения, даже в правительственные объединения. Парень не скупился на информацию: писал о себе, о своей мотивации, о целях, о планах, о способностях и о том, что это для него значит. Конечно, реальность была такова, что настраивался Сэмюель на полное игнорирование его попыток или отказы, но в глубине души лелеял надежду на то, что ему ответят.

И ведь ответили.

И не какой-то университет имени Анони Муса, а одна из организаций, корни которой тесно переплетались с правительственными.

Несложно догадаться, что отвечали они не письмом на электронную почту.

Ранним октябрьским пятничным утром под домом Морелей остановился чёрный внедорожник. К массивной двустворчатой двери подошёл мужчина в строгом костюме. Позвонил в дверь, после чего сонному Луи показал своё удостоверение. Тот с организацией был знаком, лишних вопросов задавать не стал.

Не прошло и десяти минут, как в салоне автомобиля в окружении строго выглядящих людей сидел сам Сэмюель. Кроме шума двигателя в машине ничего не было слышно. Луи сразу сказал сыну, что лучше не задавать лишних вопросов, и он к этому прислушался.

Когда внедорожник остановился под одним из зданий в центральной части города, картина в глазах молодого человека прояснилась. Он был одновременно рад и боялся за себя. Его, без каких-либо ненужных угроз, повели по прямым, казалось даже, что стерильно чистым, коридорам. Жизнь здесь уже кипела: из одного кабинета в другой носились какие-то люди, кто-то с кем-то ругался по телефону или клятвенно обещал в следующий раз завести детей в школу, но только не сегодня.

Вскоре они остановились. Тот, кто вёл Сэма от дома до машины, постучал в неприметную дверь, после чего вошёл в кабинет. Он пробыл там не менее пары минут, затем пригласил вовнутрь молодого человека. Тот прошёл, и перед глазами открылась совершенно банальная картина: за простеньким белым столом, на котором кроме ноутбука и стопки документов ничего не было, сидел мужчина в возрасте. За ним располагалось окно с закрытыми жалюзи, по левой и правой стене стояли забитые разноцветными подписанными на корешках папками книжные шкафы. На стене за спиной Сэма было несколько полок с какими-то растениями, а промеж ними висели сертификаты и дипломы, принадлежавшие, по всей видимости, мужчине в кресле.

— Здравствуйте, мистер Морель, — незнакомец взял в руку бумажку и улыбнулся парню.

— Доброе утро, — поздоровался Сэм в ответ.

Человек, который привёл сюда парня, вышел за дверь.

— Меня зовут Стефан Монро. Ваше письмо пришло именно ко мне в руки, Сэмюель. Вы же не против, чтобы я обращался к Вам по имени?

— Да, конечно.

— Прекрасно, — Стефан улыбнулся и почесал свой седой затылок, расслабленно откинувшись на спинку кресла. — Я не хочу, чтобы наш разговор имел строгий и формальный характер. Не хотите присесть?

Мистер Монро рукой указал на кресло. Сэм кивнул и принял предложение.

— Я имел знакомство с Вашими родителями, Сэмюель, до Вашего рождения, а после изучал Ваш случай, но довольно быстро зашёл в тупик и оставил эту затею ради более важных дел. Скажем так, случай Вашего заболевания был скорее моим хобби, нежели тем, за что мне платили зарплату, — Стефан поднялся на ноги и подошёл к закрытому шкафу, откуда достал бутылку воды и сделал несколько глотков.

— Мне самому интересно, что со мной было и здоров ли я сейчас.

— Понимаю, прекрасно понимаю, — Монро вновь улыбнулся. — Вам вряд ли придёт ответ от других организаций, куда Вы направили свои письма, Сэмюель. Поэтому у меня для Вас есть деловое предложение.

— Я смогу на него отказать?

— Сможете, только предварительно рекомендую его обдумать.

— Мне интересно.

— У меня есть группа, которой Вы любопытны. Даже не столько Вы, сколько та среда, которая подарила миру Ваш случай. Я вполне в силах сейчас помочь Вам, Сэмюель, вместе с той группой туда попасть. Но придётся подождать.

— Сколько ждать? И что от меня надо?

— Может месяц, может год, не всё от меня зависит. Но Вам, Сэмюель, сразу стоит принять во внимание, что Ваши интересы не будут основной целью исследований. Вы будете там как младший персонал. Вас всему обучат, неподготовленными туда никто не пройдёт. У группы обязательно будет охрана. Но!