Дикие земли

Шли молча. Брайан, как и всегда, был предельно суров. Стив смотрел то на него, то на свой путь, чувствуя, как напряжение, которое возникло между ними в самом начале этого «тура», лишь нарастало. Они действительно невзлюбили друг друга с первого взгляда. Брайану Стив казался слишком зелёным и чрезмерно любопытным, в чём-то неосторожным и излишне героическим. Стив видел в Брайане бесчувственный камень, эдакую глыбу льда, которая не видит перед собой ничего, кроме своей цели. Впрочем, в профессиональном плане ни у кого претензий друг к другу не было. На этом всё и держалось.

Они вновь спускались куда-то вниз. Когда вышли к руслу реки, то разделились. Брайан пошёл вверх по течению, а Стив — вниз, понимая, что сюда Сэм наверняка ходил за водой.

В конечном итоге Стив на связь вышел первым. Он забыл даже поменять канал на рации.

— Приём, Стив Фостер, — голос мужчины был поникшим. — Робби, ты пытался выйти на связь с землёй?

Он подошёл ближе к парню, пошевелил его, но реакции не следовало. Померял пульс на шее — жив. Осмотрелся. Пробежался глазами по телу.

— Приём, Робби Скотт. Нет, в процессе.

На лице Стива отразился испуг, как только он взглянул на руки Сэма.

— Как только установишь связь, вызывай борт. Парень живой, пульс есть, но…

— Приём, Брайан Томпсон. Что там?

— Древолаз. У него в руке сидит древолаз.

Стив, заглушив рацию, грязно выругался. Он не знал, что делать, но трогать лягушку он не собирался однозначно.

Брайан был менее скромным. Он выругался непосредственно в эфире.

========== Глава 17. Пробуждение ==========

Очнувшись, Сэм не понимал ничего. Он не понимал, где он и что вокруг, ведь видел перед собою лишь сплошное белое полотно. Постепенно появился какой-то монотонный писк, где-то неразборчиво кто-то кому-то что-то говорил. Парень открывал глаза и закрывал, противясь яркому свету. На душе почему-то стало спокойно.

Это не могло быть смертью.

Морель понял, что он привязан — он ощущал свои конечности, но не мог ими шевелить. Молодой человек осторожно повернул голову в сторону и вновь открыл глаза.

Сил толком не было, но он сумел улыбнуться. Больница.

В палате Сэм был совершенно один. Кроме его вздохов, писка приборов и чьих-то дискуссий в коридоре ничего больше не сотрясало тишину.

«Неужели всё кончилось?» — тотчас пронеслось в голове. И от мысли этой становилось только теплее.

Однако посетители не заставили себя долго ждать. Первой в одиночную палату реанимации вошла медсестра. Она заметила очнувшегося парня и быстро выскочила из помещения, зовя вовнутрь врача — высокого седовласого мужчину в аккуратных очках. Он, похоже, этого долго ждал — лицо его сразу озарилось улыбкой. Улыбнулся ему и Сэм, искренне и как-то по-детски.

В реанимации пришлось лежать недолго. Персонал заботливо выполнял каждую прихоть Сэма (что не удивительно, ведь и платили им за это немало), но близких к нему не пускали. Однако стоило парню перевестись в обычную палату, как вновь накатила волна грусти и вспыл ряд вопросов, требующих ответа.

Родители практически не отходили от Сэмюеля. Сюзанн то и дело металась от злости за то на сына за то, что он решился на эту экспедицию, то на себя за то, что отпустила, то на судьбу, ибо именно она преподнесла это всё. Луи постоянно старался с сыном что-то обсуждать, понимая, что он упустил слишком много времени в их отношениях. Малышка Мелани мало чего понимала в этом плане, однако это не мешало ей переживать за брата и радоваться его возвращению. Да и он сам был рад её видеть — не проходило и минуты без улыбки во время их встреч.

Необычной гостью стала Николь. Они долго сидели молча друг напротив друга, пока, наконец, не решились на объятия, тёплые и по-своему нежные. Сэму было трудно держаться на ногах после того, что он перенёс, но ради девушки он переламывал своё «невозможно», боясь ударить в грязь лицом.

Их разговор долго не выходил в правильное русло. Сэм отважился начать лишь когда девушка присела рядом. Взяв Николетту за руку, он со странным набором чувств внутри себя посмотрел ей в глаза. Молодой человек грустно улыбнулся, его щёки едва заметно порозовели.

— Не подумай, что я сумасшедший, — он на некоторое время отвёл взгляд в сторону, пытаясь найти подходящие слова в голове. — Но я вспоминал о тебе, пока был там. И я понял, что повёл себя как свинья в твой адрес, пока мы встречались.

Николь сдержанно улыбнулась в ответ. Она положила вторую руку на холодную руку парня.

— Я переживала за тебя, — честно призналась она. — Я была обижена, мне до сих пор больно, что так вышло, но, когда я узнала, что произошло…

Девушка замолчала, словно боялась наговорить лишнего. Она вновь скромно улыбнулась, засматриваясь на глаза Сэма.

— То что? — теперь улыбнулся уже он.

— Поняла, что тебе хуже, чем мне, — она отвернулась. — И поняла, что если бы могла помочь, то сделала бы это. Несмотря на то, что ты действительно поступил ужасно.

— Если карма есть, то я от неё получил, — Морель усмехнулся. — Причём на долгие годы вперёд.

Николь забавно хихикнула, после чего, вновь набравшись серьёзности, взглянула на часы и повернулась обратно к Сэму и сказала:

— Мне жаль, что так вышло. Если хочешь, мы встретимся, когда ты выпишешься, — она деликатно улыбнулась. — Сейчас я немного опаздываю. Меня ждёт парень.

«Парень», — Морель не смог скрыть печаль, она тотчас же проступила на его лице.

— Тогда не буду задерживать, — он всё же смог улыбнуться. — Пиши, если что.

— Спасибо, — девушка улыбнулась в ответ и поднялась на ноги. — Ты тоже не забывай.

— Не забуду, — Сэм напомнил о себе, когда она была у двери. — Николь, ты мне тогда жизнь спасла.

— Когда? — девушка удивилась.

— Когда мы встретились.

— Тогда береги её.

Улыбнувшись, Николетта покинула палату, оставив Сэма наедине со своими мыслями. Улыбка быстро исчезла с его лица, оставив лишь шлейф из грусти и тоски.

Дженнифер. Морель не знал, что с ней. И почему-то не хотел узнавать.

Выписаться из больницы получилось не скоро — врачи должны были убедиться, что молодой человек пребывает в полном порядке. Когда, наконец, им это удалось, Сэм вновь оказался в своей просторной комнате и на своей мягкой кровати.

Жизнь постепенно начала налаживаться. Парень вновь начал ходить в университет, встречаться с приятелями, но та экспедиция…

Она не выходила из головы, и это было неудивительно. Сэм боролся с любопытством: он одновременно и хотел получить ответ на вопрос что же случилось с его группой, и не хотел. Парень чётко помнил наркоторговцев и Чарльза Крамера, но никому до сих пор о них не рассказал. Он знал, что это не будет лишним, но что-то останавливало его. На интуитивном уровне. Впрочем, чем дальше шло время, тем меньше хотелось получить эти ответы. Сэм сравнивал это в копошением в прошлом — ничего хорошего обычно из подобных вещей не выходило. Он понимал, что максимум, что получил — очередной заряд грусти.

Однако чем дальше был Морель от больницы, тем больше его жизнь походила на нормальную. Он вновь начал общаться с Оливией, которая, пожалуй, волновалась о его пропаже не меньше остальных друзей, но тактично этого не показывала — воспитание не позволяло. Их отношения оставались сугубо дружескими несмотря на то, что в прошлом с дружеского пути им уже довелось сойти.

Когда с момента возвращения прошёл год, из шкафа наконец постучался скелет: на пороге дома появился сам Чарзльз Крамер и один из тех мужчин, которые помогли Сэму добраться до дома.

Конкретно Крамера были удивлены видеть все, не только спасённый им Сэмюель. Когда вопросы родителей утихли, младший Морель всё же решился спросить о своём.

Обстановка была максимально непринуждённой. Беседка на заднем дворе, милые подушечки на скамейках, чай и конфеты с печеньем на столе, в центре которого торжественно стояла ваза с орхидеей. Сидели за столом только трое: Сэм, Брайан и Чарльз. Несмотря на общее ощущение уюта, в воздухе звенело напряжение. Первым его пробить отважился Крамер: