Страница 16 из 18
— Дело чести, — солидно произнесла Эрин и, прищурившись, посмотрела на непринуждённо бродящего по холлу с кубком Вершинина. — А это кто?
— Из нашей армия.
— Ага… — апостол о чём задумалась и начала рассеянно рассматривать висящий на стене гобелен.
Пригляделся к нему и Вяземский.
Стиль был типично гобеленовским — условным и упрощённым, хотя и отличающимся от полотен про каких-нибудь викингов. В лучшую сторону. Что, в принципе, было совершенно неудивительно — где викинги, а где потомки римлян, которые некогда обобрали всю ведомую им Ойкумену.
Сюжет для гобелена тоже был вполне типично эпический — некое войско, в котором без сомнений узнавалось римское, побеждает конных варваров.
Это на фоне. А на переднем плане благородного вида дядя топчет ногой валяющегося на земле какого-то беса или чёрта.
И затейливая надпись внизу — наверняка название всего этого действа.
— Что здесь написано? — поинтересовался Сергей
— «Страж Востока Аврелий Шамаш побеждает языческого бога степей Тангри», — перевела подошедшая Ливия. — Год 1554 от Перехода.
— Почти двести лет назад, — прикрыв глаза, произнесла Эрин. — Илион тогда был просто небольшим фортом, а вокруг лежали земли степных кочевников. Неплохо изобразили, ярко — это ведь копия, которую сделали после большого пожара в Илионе полвека назад. А что не так всё было, так это изначально так сплели…
— Неправильно? — уточнил Вяземский.
— Не попирал никого ногами Страж Аврелий — ему уже семь десятков лет тогда минуло. Хороший командир был, славный, но сам в бои уже не ходил, — Эрин начала водить пальцем перед гобеленом. — Кираса красивая, но не носил он такую — только лёгкий стёганый доспех кочевников. Возраст же. И в сандалиях никогда не ходил — только в сапогах. Легат Марий и сир Титус из Круга магов рядом, да только не было их там — Марий стрелу в ногу получил и в форте остался, а Титуса только-только с запада прислали, и он лихорадкой маялся… А хорошее было время. Тангри — противник тот ещё был, но правильный, с честью. Бог всё-таки.
— Но разве можно бога вот так вот… ногами-то? — в подобное даже крещённому атеисту Вяземскому было сложно поверить. Насчёт богов он, конечно, пока ещё ни в чём уверен не был, но если уж существуют тут магия и драконы, то почему бы и настоящим богам не быть?
— Отчего же нельзя? Можно. Если желать и уметь. А легионы Империи кого хочешь научат как с богами воевать. Когда жрецов вырежут, священные рощи сожгут и храмы разрушат — какой ты после этого бог? Так и с Тангри было, да и с другими тоже. Без людей ни один бог ничего толком не сделает против мечей и магии. Вот и пленили Тангри, раненного заковали в цепи и прогнали пешим по всем селениям — какая уж тут вера останется? Что ж это за бог такой, который не то что других — себя защитить не может. Отвернулись люди, и не стало бога. Остался только очень-очень старый человек… пусть и с рогами, хвостом и копытами. Который помнил ещё времена Тёмных, но не прожил и года в клетке, когда его позабыли. Не от старости, не от дурного обращения — просто потому что перестал хотеть жить. Бесславная смерть — такая не в радость Эмрис. Бог ли ты, человек или ещё кто, а биться и жить нужно до последнего. Проиграть — просто, сдаться ещё проще, а вот жить и попробовать что-то исправить может лишь сильный… Но пленить бога — достойное и великое деяние, которое следует помнить.
— А ты хорошо знаешь эту легенду, — заметил Вяземский.
— Зачем мне легенды? — пожала плечами Эрин и указала на изображённую на гобелене безликую массовку солдат. — Вот тут стояли воины, победившие бога — Марк, Евгений, Сервий, Кирилл… Их четверо со всей центурии осталось. Даже лишённого большинства сил, даже небольшого варварского бога всё равно победить непросто — особенно простому воину…
Девушка ткнула в ничем непримечательное место в массовке:
— А вот тут стояла я, — просто сказала апостол смерти. — Сама хотела с Тангри сразиться, да легион первее успел. И я вмешиваться не стала, и они меня не гнали — я же ведь всё-таки чёрная жрица богини Эмрис. Как меня такую хорошую можно прогонять-то? Но не изобразили, да — это ж в веках должно остаться победой армии Империи, без всяких там ведьм.
— Двести лет назад… — протянул Сергей, несколько иным взглядом глядя на задумчивую Эрин. — Двести лет назад…
Нельзя было сказать, будто он сразу и безоговорочно уверовал в тот момент, что перед ним стоит не просто девушка-фантазёрка, а вечно молодая воинственная жрица… Но Вяземский всё-таки заколебался.
— Ты сказала, что без храмов и веры людей боги бессильны… — чтобы немного отвлечься спросил старлей. — А что тогда с твоей госпожой — Эмрис? Кажется, у неё ведь тоже нет храмов и паствы…
— Вера — это обоюдоострый меч, — объяснила Эрин. — Людская вера даёт богам огромную силу, но иссякни она — и боги станут обычными… ну, пусть необычными смертными. Поэтому Эмрис и мы — её апостолы, одновременно слабее других богов и аватаров, и в то же время сильнее всех остальных. Мы не зависим от веры людей в богов — наша сила растёт от страха перед смертью, а её боится хоть адепт Крольма, хоть жрец Единого. Каждый даёт её немного — обычный крестьянин малую каплю, такой воин как ты — и вовсе песчинку. Но с каждого по колечку — воину кольчуга.
— Но если ты так сильна, то почему вчера в конце боя пропускала удары? — задал каверзный вопрос Вяземский.
— А вот не надо путать величие со всемогуществом! — сурово произнесла жрица, картинно уперев руки в бока, хотя её глаза и поблёскивали весельем. — Я, между прочим, просто путешествовала, а не готовилась побивать драконов и сотни противников. Вот!
Эрин, к полному изумлению Сергея, показала ему язык, круто развернулась и, мурлыча себе под нос какую-то смутно знакомую мелодию, зашагала к залу, в котором должен был пройти следующий раунд переговоров.
Переговоры велись снова за трапезой, пусть и не такой обильной — видимо, это и правда было местной традицией. Впрочем, Вяземский подобному был даже рад — крайние дни он как настоящий разведчик спал мало, бегал много и жил впроголодь. Поэтому толика жареной рыбы, хлеба и тушёных овощей, имеющих несколько необычный вкус, была совершенно нелишней. Разве что никакого вина — даже разбавленного, только чистая вода за неимением иных альтернатив. Нужно сказать, что принцесса Сергея в этом поддерживала полностью, тоже не притрагиваясь к хмельному.
Попутно Вяземский отметил, что Афина всё не оставляла попыток провести переговоры в прямом смысле лицом к лицу. О всяких психологических тонкостях в Империи явно были не в курсе. Так что старлею пришлось немного поторопиться, чтобы занять место не напротив принцессы, а сбоку от небольшого овального столика.
Состав делегаций на этот раз был поскромнее — со стороны имперцев кроме Афины присутствовала глава местной гильдии Мерцелла Фортос и светловолосая кучерявая адъютантша принцессы. Со стороны России — Вяземский и Вершинин, хотя и Эрин, в принципе, тоже. Ну и Ливия на правах переводчика.
— Господа, я считаю, что случившееся сегодня в будущем не допустимо, — сходу заявила принцесса, не тратя время и силы на словесные кружева. — Во всех смыслах.
Островато, но Афина в своём праве — пусть даже и все пришли к соглашению, кто прав, а кто виноват, но осадочек всё равно остался. Всегда остаётся, даже у неправой стороны.
— Безусловно, — лицо Сергея было по обыкновению непроницаемо. — У вас есть какое-то определённое предложение?
— Своим именем — принцесса немного непонятно усмехнулась. — Я могу выписать своей властью рескрипт… Временный, разумеется — до утверждения Императором. В нём я уравняю в правах граждан Империи и Федерации.
— Это позволит избежать обращения наших граждан в рабство? — уточнил старлей, подбавив в голос лёгкую нотку скептицизма. Не чтобы уколоть собеседника, но чтобы выразить некоторое сомнение в эффективности подобного решения.
— Торговля людьми хоть и не слишком уважаемая, но вполне законная деятельность, — объяснила Афина. — Работорговцам не нужны неприятности с законом, а обращение в рабство свободного гражданина Империи без соответствующей санкции такие неприятности им обеспечит.