Страница 22 из 37
Разбойники пошли на штурм, не дожидаясь рассвета. Похоже, раубриттер выдрессировал их как комнатных собачек. Несколько отрядов ударили с разных концов замка, чтобы таким образом распылить силы его защитников. При этом разбойники бежали к стенам замка совершенно безмолвно – дабы их присутствие было замечено как можно позже.
Оказавшись возле рва, разбойники сноровисто спустили на воду небольшие плотики и вмиг достигли подножья замковой стены. Но установить штурмовые лестницы они не успели. На их головы обрушился град дротиков и камней. А во дворе замка ярко запылали костры, готовя горячее «угощение».
Но шайка и впрямь была хорошо обучена. Тем более что, как отметил Себальд, среди лесного сброда там и сям мелькали облаченные в защитное снаряжение кнехты. Опытные воины, явно наемники раубриттера, командовали отрядами разбойников и, когда требовалось, показывали им, что и как делать.
Это было опасно. Себальд объяснил ситуацию барону, и тот мгновенно принял самое верное в такой ситуации решение. Он приказал своим стрелкам:
– Цельтесь в кнехтов! За каждую голову плачу золотой безант!
Лучшего стимула нельзя было придумать. Поразить кнехта в броне очень трудно, тем более со стен замка, но лучшие стрелки барона устроили соревнование, и пока до кнехтов дошло, что от стрел все-таки нужно прятаться за щитами, даже в горячке боя, добрый десяток железных пехотинцев (которые тоже, кстати, были неплохо вооружены и защищены), командовавших группами лесных бродяг, были убиты, а еще столько же получили легкие ранения.
В осаде замка сказывалось руководство раубриттера. Видимо, это был не первый его разбойничий налет на замок, потому что разбойники действовали быстро, умело и явно по заранее разработанному плану. Они больше напоминали имперских наемников, прошедших воинскую муштру, нежели слабо организованную банду лесных бродяг. К тому же отряды разбойников атаковали наименее защищенные участки стен, что могло означать только одно – им хорошо известен план замка, и не исключено, что сам раубриттер его и составил. Значит, он когда-то числился в приятелях барона.
Эта мысль не покидала и самого Ландварта. Он пристально вглядывался в лесную опушку, где на громадном андалусском дестриэ вороной масти высилась внушительная фигура закованного в латы рыцаря. Его лицо скрывала шлем-маска, щит был без герба, поэтому узнать раубриттера для барона не представлялось возможным. Рядом с рыцарем находился оруженосец на лошади поплоше, но и тот прятал свою физиономию под забралом.
Обычно в поход и в бой рыцарь отправлялся не один. Раубриттер не был исключением. Кроме оруженосца рядом с ним находились два лучника, мощный с виду копейщик в кольчужной рубахе и слуги – один пеший (совсем еще юнец; возможно, паж), а другой конный. Такое боевое подразделение называлось «копьем». От двадцати пяти до пятидесяти «копий» составляли «знамя».
Любимым построением рыцарей перед боем был клин. Именно клином и атаковали разбойники замок барона. Только клин в основании неожиданно расползся и начал крыльями охватывать замок со всех сторон.
Якобы основной удар в направлении подъемного моста (разбойники даже таран притащили, чтобы разбить ворота) был всего лишь хитрой уловкой. Раубриттер нацелил главные силы на восточную – недостроенную – башню. Там и стена была пониже, старой кладки, и ров поуже, и лес подходил почти вплотную к стене замка, а в нем прятались стрелки разбойников, которые не давали высунуть головы защитников замка из-за зубцов. Однако это и не требовалось.
Ландварт немало повоевал, поэтому свой замок обустроил согласно новым веяниям в фортификационной науке. Двустворчатые ворота были устроены в надвратной башне, причем створки сколотили из двух слоев толстых дубовых досок, обитых снаружи для защиты от поджога железом. Кроме замков и железных засовов ворота закрывала поперечная балка, лежащая в стенном канале и задвигающаяся в противоположную стену.
За воротами находилась опускающаяся решетка. Она была деревянной с окованными железом нижними концами. Решетка висела на канатах, которые в случае опасности могли быть обрублены, чтобы она быстро упала вниз, преграждая путь захватчикам.
Внутри надвратной башни имелась комната для стражи. Кнехты несли вахту на верхней площадке башни и в случае необходимости могли поражать из лука всех нежеланных гостей. Для этого в своде портала ворот имелись вертикальные бойницы, а также «смоляные носы» – отверстия, через которые лили горячую смолу на нападающих.
Сверху по стене проходила галерея для солдат. С внешней стороны замка их защищал прочный каменный бруствер в половину человеческого роста, на котором регулярно располагались каменные зубцы. За ними можно было стоять в полный рост. Над галереей построили навес, чтобы защитить кнехтов от непогоды. Кроме зубцов, за которыми удобно было прятаться, в стенах замка прорезали бойницы. Их сделали длинными и узкими, поэтому стрелкам разбойников трудно было попасть в цель.
Себальд первым оценил большую опасность для защитников замка. Он находился ближе всех рыцарей к восточной башне, где разбойники уже полезли на стены, невзирая на каменный град, обрушенный на их головы, кипяток, который лился за шиворот, и едкую известковую пыль, из-за которой нападавшие стали похожими на слуг мельника, всегда обсыпанных мукой.
– За мной! – вскричал рыцарь и побежал по галерее в сторону восточной башни.
За ним последовал десяток кнехтов и Хаго. У юного воришки уже созрел в голове некий план в отношении рыцаря, и он принялся за его исполнение с присущим ему рвением и хитроумием, больше свойственным какому-нибудь придворному интригану, нежели представителю аахенского «дна».
Себальд подоспел вовремя. Хорошо вооруженные разбойники – передовой отряд – уже забрались на галерею, и между ними и наемниками барона завязалась жаркая сеча. Малочисленные защитники восточной башни сопротивлялись упорно, так как знали, что в случае поражения пощады им не будет, тем не менее они были бы обречены, не приди на подмогу рыцарь. Себальд немедленно заработал своим мечом, да с таким напором, что часть разбойников возвратилась к лестницам, намереваясь ретироваться.
Но были и особо упорные, которые продолжали сражаться. Участь их была незавидной. Некоторые оказались у подножия стены раньше, нежели их трусоватые товарищи, – с раскроенными головами. Каждый удар меча Себальда находил свою цель. И защититься от него было очень сложно, если не сказать – невозможно.
Рыцарь немало повоевал и был очень опытным бойцом. Даже временное затворничество в монастырской обители не отразилось на его превосходных навыках истинного мастера фехтования.
С виду мирные и богобоязненные монахи, как оказалось, могут быть очень даже кусачими. Многие из них ушли от мира сего, побывав не на одной войне. Поэтому в оружии знали толк. Настоятель монастыря организовал команду, которая с успехом отражала набеги простолюдинов, потерявших из-за голода и болезней человеческий облик.
Бедолагам не хватало подаяний, которые они получали вне обители. Им казалось, что за стенами монастыря их ждет пищевое изобилие, что монахи жрут в три горла (собственно говоря, они были в какой-то мере правы; послушники никогда не голодали, разве что в пост), и всегда находился какой-нибудь отчаянный бродяга, который возглавлял банду, готовую нарушить все Божьи заповеди. Несчастные обычно надеялись на победу, но отряд хорошо вооруженных и отменно обученных воинскому делу монахов быстро лишал их всех иллюзий…
На стене остались только самые храбрые из разбойников. Их возглавлял уже знакомый Хаго атаман шайки Эбергунд, здоровенный детина в панцире и шлеме. Несомненно, воинские премудрости были ему хорошо знакомы, судя по тому, как он ловко орудовал боевым топором. Его медвежья сила и тяжеленный топор быстро проделали в обороне кнехтов брешь, и он сцепился с рыцарем.
Себальду пришлось несладко. На узкой галерее управляться с длинным мечом было сложно, тут уж не до фехтовальных позиций, а Эбергунд работал топором, словно дровосек в лесу – мощно и без особых затей.