Страница 5 из 11
Остается последний вопрос: почему не гнобят настоящих политических врагов режима – всяких там знаковых либеральных кликуш и прочих нацпредателей? Главную причину я уже указал выше: репрессии ПО ПРАВИЛАМ не рождают иррационального страха, а просто заставляют навязываемые правила соблюдать. Бессистемная репрессивная политика рациональна еще по двум основаниям. Первое: гонения на знаковых фигур вызывают волну негодования на Западе, а кремляди на это очень даже не наплевать, поскольку именно проклятому Западу путиноиды хотят впаривать все больше и больше газа, от объемов продажи которого напрямую зависит продолжительность их жизни. Негативное паблисити очень вредит бизнесу.
Второе: собственно эти непосаженные кликуши и сеют страх в обществе, вопя про невинные жертвы кровавой гэбни. Ведь мало прессануть за экстремизм никому не известную девочку Машу из Барнаула, надо, чтоб об этом узнала вся страна и содрогнулась в ужасе. Но ведь не Первый же канал станет этим заниматься? Вот для этого и потребны сотни и тысячи истерящих против власти видеоблогеров, инстаграмщиков, ЖиЖистов и прочий фейсбучный планктон, генерирующий сотни тысяч репостов. Реальной опасности для режима они пока не несут, но как разносчики страха, парализующего общество, очень даже полезны.
Почему пытают людей
Прогрессивная интеллигенция России вдруг с удивлением обнаружила, что «кто-то кое-где у нас порой» пытает людей. Стоило только «Новой газете» опубликовать видео, как сотрудники ярославской ИК-1 «взбадривают» зэка, так и понеслось – охи, ахи, гневные восклицания «доколе еще будет это продолжаться» и даже призывы «бороться с этим позорным явлением». Особенно удивило продолжение истории, когда началась решительная «борьба с превышением полномочий» и за решеткой оказались сами садисты в погонах. Внезапно выяснилось, что они люди хорошие, добрые, коммуникабельные, любят детишек и сами-то дескать, не пытали, а только рядом стояли, однако на допросах были вынуждены оговорить себя. Ну не иначе как под пытками. Я реально ржал, глядя этот трогательный сюжет «Дождя».
Откуда этот непроходимый инфантилизм? Пытки – фундамент карательной системы путинского рейха. Борьба с пытками в рамках существующей системы абсолютно бессмысленна. Уничтожать надо всю систему целиком, потому что лечению она в принципе не подлежит. Давайте я расскажу, как работают, например, полицаи в РФ. Допустим, в темной подворотне произошло ограбление, жертва обратилась в органы, те по ориентировке задерживают преступника. Первая проблема: терпила его не опознает. Был пьян, ничего не помнит, темно, не разглядел, тот налетел сзади, был в маске и т. д. Эта проблема решается просто. Опера говорят терпиле: «Хочешь вернуть себе деньги, сотовый телефон и драгоценности – тогда опознай вот этого небритого с родинкой на щеке в ходе официальной процедуры, это точно-точно тот самый злодей. Не опознаешь – мы его вынуждены будем отпустить, он скроется, и ты останешься с носом».
Дальше надо доказать вину подозреваемого. Есть два пути. Первый – собрать улики, провести экспертизы, изъять записи с десятков камер видеонаблюдения, побегать по окрестностям с собакой, запросить биллинг у сотового оператора, найти и опросить свидетелей, короче, провернуть целый комплекс следственных действий, в результате которых будет неопровержимо доказана вина преступника. Второй путь – засунуть задержанному в анус электрошокер, и он тут же сделает признательные показания. Все, дело раскрыто, опера – молодцы, следователю остается только заполнить сотню бланков, подшить, пронумеровать и передать дело в суд.
Но что, если произошла ошибка и взяли не того, просто случайного прохожего? А вот это вопрос в высшей степени неполиткорректный. Я бы даже сказал, провокационный, или того хуже – экстремистский. Это откровенное возбуждение ненависти в отношении социальной группы «садисты в погонах». До шести лет лишения свободы. Раз человека везут в наручниках в суд – значит, он виноват по определению. Органы не ошибаются.
Для так называемого «суда» достаточно всего двух «доказательств»: терпила подсудимого опознал, а тот признал свою вину уже через 20 минут после задержания. Потом он может сколько угодно отказываться от своих первоначальных показаний, заявлять о пытках, вопить, что его допрашивали без адвоката (на самом деле дежурный «мусорской» адвокат всегда присутствует, иногда даже бить помогает) – это уже не имеет никакого значения, как и то, что у него есть, например, неопровержимое алиби. Это только в детективах следователь проверяет алиби всех подозреваемых, чтобы распутать таинственное преступление. Россианское уголовное законодательство в принципе не оперирует такой категорией. Самого понятия «алиби» в Уголовно-процессуальном кодексе РФ нет.
Система построена так, что пытки становятся самым простым, быстрым и эффективным следственным действием. Пытают всех – женщин, детей, инвалидов, виновных и невиновных, пытают свидетелей и даже… самих потерпевших. Мне один жулик рассказал такую веселую с его точки зрения историю: как-то он, мучимый абстинентным синдромом, решил разжиться ночью на опохмел гоп-стопом возле единственного в микрорайоне работающего круглосуточно ларька. Подлетел с ножиком к какому-то пареньку, тот отказался разгружать свои карманы, завязалась драка. Терпила, получив скользящий удар ножом по предплечью, в ответ сломал нападавшему ключицу и, приложив затылком об асфальт, отправил в нирвану почти на сутки. Когда тот очнулся в больнице, к нему пришел следователь, чтобы снять с него показания, как с потерпевшего. Жулик попытался съехать с темы, заявив, что ничего не помнит, был бухой, ни к кому претензий не имеет, но упрямый следователь потащил его на очную ставку с пареньком, которого тот пытался ограбить. Последний к тому времени уже сознался в попытке разбойного нападения с применением оружия (до 10 лет лишения свободы, между прочим). Когда грабитель-неудачник увидел свою жертву, у него челюсть отвисла – на том живого места не было, одна сплошная гематома.
Мусоров вызвал какой-то случайный прохожий, пэпээсники примчались через три минуты, обнаружили лежащее на обочине тело жулика, рядом ножик, а где-то в конце квартала мелькнула убегающая фигура. Фигуру догнали и «крепанули» на предмет явки с повинной по полной программе, пока настоящий разбойник находился в коматозе. Закончилась эта история более-менее благополучно. По ходу дела у жулика всплыло две «делюги» по 162-й статье (разбой), и свой «шестерик» он получил вполне заслуженно. Паренек, давший ему отпор, отделался всего двумя годами условно, а побои, полученные им в отделе полиции, были оформлены как итог драки с жуликом. Статью ему перебили на 111-ю, вменив «нанесение тяжких телесных из хулиганских побуждений на почве внезапно возникших неприязненных отношений»…
Кого больше пытают – виновных или невиновных? Сложно ответить на этот вопрос. Да, 9 из 10 задержанных обычно попадаются за дело. Но они как раз в большинстве своем полностью или частично вину признают, особенно если взяты с поличным. Зачем их пытать? Подвергают пыткам тех, кто «едет по 51-й», то есть отказывается от дачи показаний на основании ст. 51 Конституции РФ, или отрицающих свою вину. А отрицают ее те, кто невиновен – это же логично. Вот их и пытают.
Возникает вопрос: зачем опера пытают заведомо невиновных – неужели они такие звери? Звери они, конечно, конченые, но заведомо невиновных просто из садистских побуждений если и истязают, то нечасто. Мне такие случаи неизвестны. Чаще всего мусора уверены, что перед ними настоящий преступник, они даже уверены, что делают благое дело, наказывая, например, насильника-педофила. А если дело благое, то любые методы приемлемы.
Был у меня такой сокамерник, Ваней зовут. Пустил переночевать по доброте душевной 13-летнюю девочку, сбежавшую из дома от матери, которая ее избивала. Она потом, конечно, вернулась домой, а мать написала заявление, что ее дочь изнасиловали. Зачем? Да хрен ее знает. Мусора, конечно, быстро вычислили Ваню по телефону девочки и плотно с ним «поработали» в отделе полиции № 4 г. Тюмени. Описание пыток я опускаю, ничего сверхординарного в них нет, просто били разными способами, но к утру он подписал признание, что трижды изнасиловал малолетку. Причем дело происходило в однокомнатном пансике, в котором при этом находились его мать с отчимом. Вскоре в распоряжение следствия поступили результаты судмедэкспертизы – «изнасилованная» не только оказалась целкой, но на ее теле и одежде не обнаружилось даже следов эпителия (кожной ткани) «насильника». Это неопровержимо свидетельствовало о том, что Ваня даже не прикасался к «потерпевшей». Получается, зря опера поверили маргинальной мамашке.