Записки I-тетрамино

Я даже поежился от переполнявших меня эмоций. Работать с парой десятков готовых взорваться боеголовок — довольно сомнительно удовольствие, добавившее мне седых волос. Хотя нет — это в моем истребителе, висящем сейчас в пустоте и безмолвии, ощутимо похолодало. Чудес не бывает: мой кораблик был настолько мал, что не имел отдельной системы обогрева — температуру в нем поддерживал работающий двигатель. Или не поддерживал — когда не работал, соответственно. Космос — это ведь вам не термос, там вакуум.

Любое тело в космосе излучает тепло. Хорошо, если при этом тебя обогревает солнце. А если, как я сейчас, висишь в планетной тени, то можно охладиться до нуля. Абсолютного нуля.

Я быстренько прикинул теплопотерю и облегченно выдохнул пар. В случае чего я смогу некоторое время её восполнять, просто сжигая собственный жир. Приседая и отжимаясь, приседая и отжимаясь.

Но вернемся к нашим овцам. То есть боеголовкам. Мой план основывался на обоснованном предположении, что Корпорация, обладая поистине невообразимыми ресурсами, обладает такой же невообразимой жадностью. Зачем тратить лишние деньги на качественную оборону периферийного узла, если на них руководство сможет заказать еще один золотой унитаз? Капитализм. Капитализм никогда не меняется.

Так что система обороны будет укомплектована самым дешевым Искином. Калькулятором-переростком, которому люди запрограммировали стратегические схемы обороны против всевозможных врагов, поскольку этот электронный идиот сам ни до чего стоящего за время атаки додуматься не способен. Его задача заключалась в том, чтоб понять, кто именно его атакует, после чего задействовать подходящую схему обороны.

Живых людей в охранном форте не было, так что бедняге было некому помочь. Бедный, бедный оборонный Искин. Я ему даже немого сочувствую. Конечно, будет ошибкой наделять этот куцый электронный разум человеческими чертами, но мне так и виделся дрожащий фашист, прикованный цепью к пулемету. Он не может бежать. Не может сдаться. И не может понять, кто именно его атакует.

Когда разномастная команда боеголовок, подвывая на всех частотах, наконец-то ринулась в атаку, нацелившись на форт и начав разгоняться, Искин попытался определить, кто же на него напал. Ага.

Ну, поначалу он бодро начал определять атакующих, подгружая из памяти схемы обороны от опознанных врагов, но отработанная схема начала притормаживать уже на шестом противнике. Когда число опознанных врагов превысило дюжину, Искин свалился в BSoD, но успел быстренько перезагрузиться. Опознавать противников он больше не пытался (времени совсем не осталось), решив запустить хоть какую-то оборонительную схему, справедливо считая, что плохая оборона лучше, чем никакая.

Искин попытался ранжировать врагов по уровню опасности, для чего начал подгружать дополнительные данные, в которых он опять чуть было не захлебнулся, но сумел снять процессы за секунды до BSoD, после чего плюнул и активировал первую попавшуюся схему обороны наугад.

Звезды легли так, что Искин запустил схему обороны от нападения Роя — убийственно эффективную, в этом конкретном случае. Рой свои боеголовки выращивает, так что разброс параметров не введет противоракеты в ступор. И тут бы сказочке и конец, если бы фортуна не оказалась на моей стороне.

Дело в том, что на подлете, еще до встречи с противоракетами, дуры-боеголовки передрались между собой. До одной дошло, что она летит в стае каких-то незнакомых боеголовок, которые не отвечают на её запросы "свой-чужой". Или она взревновала к товаркам, решив, что попадет в Валгаллу в гордом одиночестве. Или бог весть что еще — я не Сьюзан Кельвин и в завихах электронных мозгов не разбираюсь.

И боеголовка прибавила скорости, после чего атаковала соседок, начав слепить их лазером, включила систему РЭБ и принялась раскидывать на их пути металлические ленты с маломощными зарядами. Стационарные противоракеты, действуя по упрощенному алгоритму, присвоили этой боеголовке статус "союзник", так как тактическая схема атаки Роя подразумевала возможное наличие союзного биологического оружия, которое не отвечало на позывные в силу своей природы и опознавалось только по действию на поле боя.

Вероломная боеголовка подпустила поближе строй своих новых союзников, после чего взорвалась, уничтожив большую их часть. Возможно, что она при этом мерзко хихикала.

Оставшиеся боеголовки без особого труда уничтожили дезориентированные противоракеты и атаковали базу. Некоторые просто взорвались на близком расстоянии, разметав и расплавив оборонные системы астероида. Некоторые пробили броню и взорвались внутри станции. Потом рванул реактор. Мне, чтоб довести реактор станции до взрыва, потребовалось бы полдня работы — слишком много там разных технологических ухищрений против взрыва понатыкано, но одна из торпед, видимо, специализировалась именно на этом и имела специальный, инициализирующий термоядерную реакцию заряд.

Бумкнуло будь здоров.

Несмотря на вакуум, я прекрасно услышал взрыв — настолько он был мощным. Сразу вспомнился анекдот про Жору Лукаса, который оправдывался на пресс-конференции, посвященной выходу "Звездных войн": "Я знаю, что в вакууме корабли взрываются беззвучно, но у меня они бабахают будь здоров".

Ах, Жора, Жора. В вакууме звук не распространяется, что есть, то есть. Но взрывы слышны. Близкая вспышка термоядерного взрыва, помимо собственно удара фотонами, вызвала взрывное испарение верхнего слоя обшивки, что прозвучало внутри корабля как щелчок.

В эту же самую секунду воздух внутри корабля пронзили тысячи белых невесомых линий, словно от взорвавшегося фейерверка, — произошла конденсации капелек воды на ионах, образовавшихся вдоль следов пронзивших корабль элементарных частицах, порожденных термоядерным взрывом.

От наведенной этим потоком радиации корабль превратился в летающий гроб, который гарантированно убьет любое живое существо, находящееся в нем достаточно долго. Я поёжился и испуганно посмотрел на индикатор системы жизнеобеспечения, представляющий собой емкость с полимером, меняющим цвет в зависимости от уровня радиации. В момент взрыва индикатор густо покраснел, как школьница у гинеколога, но через пару минут сменил цвет на оранжевый, сигнализируя, что всё плохо, но не смертельно.

Все экраны, смонтированные мной на панели управления, вспыхнули и погасли — их электронные компоненты не выдержали наведенного напряжения. Надеюсь, что не навсегда, — продавец клятвенно заверял, что эти устройства были позаимствованы им с военного истребителя со встроенной системой регенерации, которая восстановит их через несколько минут.

И тут до корабля докатилась ударная волна, то есть разогнанные излучением атомы, которые пусть и редко, но всё же встречаются в вакууме. Это звук можно было сравнить с ласковым летним дождем.

Самым сильным был третий удар. Вещество испарившегося астероида никуда не исчезло (закон сохранения массы), превратившись в ударную волну, которая со скоростью сотни километров в секунду ударила по кораблю с приличным импульсом. Этот удар я воспринял как близкий взрыв. Кораблик даже шатнуло, раскрутив вокруг оси.

Астероид с засевшим на нем фашистом был уничтожен. Находившаяся вблизи техника — тоже. Даже если она не погибла в момент взрыва, ЭМИ (электромагнитный импульс) и наведенная радиация окирпичили ее нежные электронные мозги. Рудодобывающую технику никто специально от ЭМИ не защищает — слишком дорогое это удовольствие.

Но я не успел порадоваться победе, как был атакован той самой хитрожопой боеголовкой, которая свинтила куда-то в сторону в самом начале боя. Хитрая бестия зашла со стороны выглядывающего из-за планеты серпика солнца, и я не смог разглядеть выхлопа её движка на фоне солнечной короны. Этой твари даже близкий взрыв не повредил — похоже, что я случайно прикупил что-то из арсенала более развитой, чем Земная Федерация, расы. И тут бы сказочке и конец, но вовремя восстановившийся после ЭМИ тактический компьютер заверещал, сигнализируя об атаке.