Записки I-тетрамино

— Ой, а то я не знаю, — возмутился я, — можно подумать, я все эти женские романы не читал. Мужчина, чтоб понравится женщине, должен быть в первую очередь богатым. Остальное не важно.

— Не богатым, а состоявшимся, — поправила меня Никсель. — Богатство тут скорее индикатор, чем критерий.

— Ну а я не состоялся. И не состоюсь, наверное — отмахнулся я. — Твой прогноз в этом случае: всё плохо.

— Неа, мой прогноз в этом случае: не плохо, а никак. Сейчас ты пыжишься, хорохоришься, тянешь шейку. Но всё, что тебя ждет, — это одинокая старость в крохотной комнатенке.

— Отлично подмечено. В тебе умерла гадалка, Никсель.

— Вот оно чего, — пробурчал Беляш в сторону. — А я всё думал, почему у Этой изо рта вечно пахнет…

Никсель Беляш не любил, демонстративно называя Эта. Никсель, в свою очередь, относилась к Беляшу еще хуже — звала кисей и норовила потискать. Рано или поздно этот котёл должен был взорваться. Но о том, что случится завтра, я буду волноваться завтра. Сейчас я был рад поддержке от мохнатого нигилиста — Никсель сумела доковырять до нежного, ванильного ядра. А вдарить по девушке тяжелой артиллерией я не мог — не время и не место.

Во время полета пилота отвлекают только самоубийцы. И всего один раз.

Так что, когда смертельно обиженная котом Никсель надулась и замолчала, я принялся высматривать место для посадки. Следовать за караваном не имело смысла — не долетев до города, самолеты слаженно повернули, начав облет центра по окружности, понемногу снижаясь для посадки на аэродроме. А аэродром, между нами говоря, это не только взлетно-посадочная полоса. Это еще и режимный объект, с которого я потом хрен выберусь.

Нужно было просить Никсель высадить меня где-нибудь в центре. Благо удобных для посадки площадок хватало — планировка города была свободной, а паутины проводов, опутавшей наши города, здесь не было. Осталось придумать фразу, которая была бы одновременно и вежливой, чтоб всё еще дующаяся Никсель не отказала, не дослушав, и настойчивой, чтоб показать, что высадить меня здесь настоятельно необходимо.

И, как часто и бывает, ситуация внезапно разрешилась сама собой. Откуда-то сверху на нас спикировал поблескивающий и подвывающий сиреной полицейский дрон: "Внимание! Пилот желтого биплана! Начинайте снижение для посадки на аварийную площадку!"

Никсель тут же выдала свечку, скрывшись в висевшем над нами облаке. Дрон с легкостью проследовал за нами, но тут же потерял, так как девушка сразу перешла в призрачный режим, как только скрылась из глаз. "Все верно, народу не нужны нездоровые сенсации", — подумал я, наблюдая, как наш пилот, тяжело сопя и прикусив губу, тормозит ставший полупрозрачным, но не утративший массу биплан.

Внизу, как назло, шла сплошная городская застройка в европейском стиле. С плотностоящими домиками с остроконечными крышами, превращенными в парки дорогами и прочими совершенно непригодными для посадки архитектурными излишествами.

Конечно, в случае чего биплан можно было посадить и на превращенную в гольф-клуб крышу местного торгового центра, от охраны которого я без труда мог бы убежать. Но стоило мне только открыть рот, как между домов сверкнула зеленью узкая, закованная в гранит змейка канала. И Никсель, спикировав до уровня крыш, с облегчением выдохнула, вернув биплан в реальный мир.

И тут же повторила подвиг Матиаса Руста, уместив биплан на узеньком спуске к воде, идущем вдоль пустующей набережной. Ничего не подцепив и не ударив. Я сделал несколько хлопков ладонями, поблагодарив пилота по старой русской традиции, и потянулся за вещами.

— Никсель, будь на связи. В случае чего забирай меня в шесть утра в понедельник, лады? — сказал я, собираясь выйти. — Взлетай сразу.

— Подожди минутку, мне отдышаться надо, — просипела девушка, — с этого пятачка я без крыльев не взлечу.

— Хорошо, — кивнул я, — подожду.

И мы пару минут просидели молча, думая каждый о своём. Я пытался представить себе социальную структуру виденного мной общества — развитая сеть общественного транспорта здесь соседствовала с пафосными летающими автомобилями. Огромное количество голографической рекламы в Сити, которую я видел даже с самолета, — с чистыми, аккуратными улочками выстроенного под старину квартала, где мы сейчас находились.

О чем думала Никсель, можно было только догадываться. Впрочем, судя по её взгляду, который упирался в расположенное напротив нас маленькое кафе, посетители которого лениво завтракали круассанами с кофе, скорее всего, наш пилот думала о перекусе.

— Извини, — сказал я, — завтраком на вынос не угощу. Местных денег у меня пока нету. Могу поделиться энергетиком, если хочешь.

— Дело не в еде, — возмущенно воскликнула Никсель, поворачиваясь ко мне, — а в культуре. Сколько достопримечательностей, музеев, выставок, тусовок я упускаю, потому что каждый раз ты отправляешь меня домой?

Я вздохнул. Напоминать девушке, что мы впервые попали в населенный людьми мир и что во всех предыдущих случаях Никсель была счастлива побыстрее убраться подальше от ксеносов, было бесполезно. Она уже переписала воспоминания и сейчас твердо уверена, что во всём виноват я.

— Никсель, я не беру тебя на миссии просто потому, что я работаю один. Мы так договорились, помнишь?

— Ага, — тут же парировала девушка. — Конечно. Ленивую скотину Беляша ты повсюду таскаешь с собой именно потому, что работаешь один.

— Серьезно? — услышанное настолько выбило меня из колеи, что я не выдержал и начал спорить: — Ты ревнуешь меня к коту?

— Нужен ты кому-то…

— А если тебя убьют, Никсель? Ты об этом подумала? Мы не в комиксе "Мама, я убиваю великанов" находимся, — сказал я, — тут тебя могут прихлопнуть, просто проходя мимо. Насмерть.

Никсель наморщила лобик. Не иначе как вспомнила, откуда и при каких обстоятельствах забирала меня по завершению миссий. Всё испортил проснувшийся при упоминании своего имени кот.

— Да, как мы потом домой доберемся? Ежели ты скопытишься?

Николь гордо отвернулась. По накалившейся атмосфере чувствовалось, что если у Никсель была кнопка "Выбросить их из самолета", она бы точно ей воспользовалась.

— Знаешь, Никсель, если по нашим злоключениям будут снимать кино, то тебя будет играть Кара Делевинь. На мой взгляд, она достаточно шиза… то есть похожая.

— А тебя будет играть Брюс Виллис, — огрызнулась Никсель. — Он достаточно старый.

— А ты, Беляш, будешь нарисован при помощи компьютерной графики, — обрадовано продолжил я, радуясь возможности слезть с неудобной темы. — И это еще в лучшем случае. В худшем — ты будешь тряпичной куклой с засунутой в задницу рукой кукловода. Как Салем, если ты понимаешь, о чем я.

— Это у тебя в заднице рука кукловода, — стереотипно возмутился Беляш.

— Господибожемой, Беляшик, ну сколько можно на все колкости отвечать "самдурак"? Это тебя не красит.

— Устами котика глаголет истина, — встала на его сторону Никсель. — Ты сам мне много рассказывал, что решения спасать миры ты принимаешь не самостоятельно. Ты ведь и сам это чувствуешь?

— Чувствую что? Руку кукловода в заднице?

— Навязанную тебе потребность таскать каштаны из огня для какой-то неведомой силы, можно и так назвать. Сути это не меняет.

— Я удивлен и раздосадован, Никсель. Мы же вроде как вместе договорились с Трикстером, что мы спасаем пять миров. Это оплата за предоставленные нам артефакты — крылья и доступ к сети.

— Все я помню, — возмутилась Никсель, — и сейчас говорю не об этом. Ты сам не замечаешь, что ведешь себя ненормально?

— Нет, — отрезал я.

— Неудивительно. Это только со стороны можно заметить. Вот скажи, ты не считаешь странным, что слишком увлечен спасением чужих миров? Это ненормально, таких воинствующих альтруистов не бывает. А если вспомнить, как ты получаешь задания, то начинает казаться, что это какая-то форма манипуляции.

— Не думаю… — осторожно начал я, поскольку действительно так не думал. Но тут же спохватился. Никсель права. Если стремление таскать каштаны из огня действительно было вложено в меня внешней, независимой от меня силой, то именно так я и должен реагировать.