Страница 48 из 79
Глухой шум, доносящийся из глубин земли, то утихал, то становился громче, и запоздало ужаснулась тому, что услышала от Хорвека: само море обрушило свой гнев на город, оставшийся без короля. Быть может, там, наверху, не осталось камня на камне!..
— Нужно переждать шторм, — ответил Хорвек, прислушиваясь к гулу точно так же, как и я. — Здесь безопасно… точнее говоря, пока что безопасно. Те, кто знал о тайной норе Эдарро, либо в бегах, либо… мертвы.
Он смолк и я не стала расспрашивать его, поскольку и так было понятно: Хорвек убил людей, которые сопровождали нас сюда, а безъязыкие рабы сбежали — если на то у них достало храбрости и сообразительности. Астолано, оставшийся без короля, принял на себя страшный удар стихии, и вряд ли нашелся бы человек, сумевший в этих обстоятельствах воссесть на опустевший трон — слишком молниеносны и жестоки были перемены. Я знала, что вокруг правителей всегда толпится знать, жадная до власти, но мирный Юг, так веривший в силу божьего благословения, вряд ли ждал, что короля убьет его собственный племянник…
Королевство содрогнулось и самое его основание избороздили трещины — нет, ему не выстоять!.. Но на руинах возводят новые стены — просто для этого требуется некоторое время и человек, который дерзнет заложить первый камень. Хаос способствует зарождению нового порядка и Хорвек мог бы заявить свои права на ничейную отныне корону. Но если бы он этого на самом деле желал… вернулся ли сюда, в подземелье? Мне вдруг ясно представилось, как расколота сейчас душа Хорвека, и в каком смятении пребывает его ум, в котором, как мне раньше казалось, есть ответы на все вопросы.
— Ты не останешься здесь, — полувопросительно-полуутвердительно сказала я, невольно обняв его крепче. — Это больше не твой долг и не твоя месть.
— И не моя мать?.. — хрипло спросил он. Кто знает, понял бы кто-то другой истинный смысл этих слов, но мне в тот миг все показалось простым и ясным.
— Ты сам должен выбрать, как хочешь жить, — твердо сказала я. — Судьба госпожи Белой Ведьмы была страшна, но это не значит, что ты обречен следовать только тем путем, который был угоден твоей покойной матушке. Разве ты не слыхал, что дети частенько не оправдывают ожидания своих родителей?..
— Ты говоришь про обычных людей, — вырвалось у него.
— А ты думаешь, разница так уж велика? — я пожала плечами. — На чашу каких весов ты положишь несчастье человека, чтобы точно определить, насколько оно тяжело?
— Ты думаешь, я смогу уйти от судьбы? — никогда еще Хорвек не задавал мне вопросы так, словно я могла знать больше него самого.
— Я думаю, стоит хотя бы попытаться, раз уж мы до сих пор живы, — сказала я, не вполне понимая, откуда берутся на моем языке эти чересчур дерзкие слова.
— Но второй путь не легче первого, — пробормотал он, и я насторожилась, услышав в этих словах что-то странное, но, тем не менее, знакомое. — Я слишком слаб… Будь я проклят — как же я слаб…. Бежать… Или спрятаться? Я погублю нас!..
— Э, сударь, — я попыталась встряхнуть Хорвека, но сил на это не хватило и мы едва не повалились вместе на пол. — Да вы, никак, бредите! В сказаниях о чародеях говорится, что их верные спутники — злодейства, смерть и войны, но если судить по вам, любезный, то в первую очередь нужно упомянуть горячку! Все ваше колдовство непременно оканчивается сущим безобразием… Есть такие люди, у которых дух, кажется, гвоздями к телу прибит — что ни делай с ними, а себя помнят. Но у вас-то, господин демон, и тело не ваше собственное, и душа истрепана магией…
Кто знает, слышал ли он меня, я болтала без умолку скорее лишь для того, чтобы не слышать здешнюю тишину.
— Что ни говори, а нам нужно выбираться, — я тащила его за собой, преодолевая неуверенное сопротивление. — Прятаться — это мне по душе, очень разумный план, но не в проклятом логове Эдарро. Рано или поздно кто-то выдаст секрет королевского племянника и эту вонючую нору найдут…
Что-то пребольно укололо мою ногу, пробив насквозь тонкую подошву туфель. Я чертыхнулась, посмотрела вниз, едва не уронив шатающегося Хорвека, и увидела, что наступила на корону Юга. Острые зубцы диадемы были крепче, чем могло показаться на первый взгляд.
Кое-как я вытащила ее и на несколько мгновений замерла, сжимая в руке. Могла ли когда-то Фейн, племянница лекаря, подумать, что ей доведется прикоснуться к столь великой ценности? Всамделишная королевская корона, венчавшая головы самых знатных господ этого края! Золото и драгоценные камни — каждый размером с лесной орех, а то и поболее! Еще недавно я бы вцепилась в нее намертво, припрятала и забрала с собой, а потом днем и ночью лихорадочно воображала, как разбогатею, продав ее какому-то скупщику краденого по частям — о да, моей прежней глупости хватило бы на то, чтобы поверить, будто я смогу замести следы и никто никогда не признает эти камни!..
Но сейчас… я вздохнула и отшвырнула диадему в темноту, надеясь, что там найдется какая-нибудь зловонная бездонная дыра, которая поглотит ее навсегда. Теперь я умела соизмерять риск и выгоду, да и золота повидала немало — ровно столько, чтоб убедиться: бед оно способно принести гораздо больше, чем радости. Вещи, подобные этой короне, способны мстить не хуже самых коварных врагов. Как ни прячь их, как ни дели на части — сила, заключенная в них будет метаться, пока не найдет тех, кто откликнется на ее призыв. В одном она пробудит жадность, в другом — зависть, а третий и сам не поймет, отчего его руки в крови, но итог всегда один: добра от такого богатства не жди.
Мы медленно поднялись по каменным ступенькам, спотыкаясь и падая в темноте. Хорвек время от времени подавал голос, помогая мне искать путь наверх. Но я и сама уже чувствовала, как к затхлому, тяжелому воздуху подземелий примешивается свежий запах ночного дождя.
Затем, мало что понимая, я услышала вой ветра — мы, должно быть, выбрались в тот внутренний двор, похожий на колодец. Ну а из него, исхлестанные дождем, мы попали в рощу, окружавшую прибежище Эдарро. Старые можжевельники били нас мокрыми колючими ветвями, а их могучие корни, крепко вцепившиеся в валуны, казались в темноте непреодолимой преградой.
Кое-как, сбивая колени и локти, мы спустились вниз, напролом, через самую чащу, и спустя некоторое время боги смилостивились над нами — маленький огонек указал нам путь к людям, прячущимся от ненастья в старом храме, который некогда вырубили в толще скалы. Сегодняшней ночью только древний камень мог защитить людей от гнева моря.
Никто не спросил, откуда мы взялись — измученные, окровавленные и грязные. Этой ночью все горожане Астолано пострадали — кто больше, кто меньше. Я прислушивалась к их тихим скорбным разговорам — кто-то плакал, кто-то утешал плачущих. Шторм ударил по городу внезапно, ничего не предвещало беды. Более всего пострадали кварталы, расположенные у самого моря, и немало кораблей в порту, не успевший выйти в море, были разбиты и выброшены на берег.
И я ничуть не удивилась, когда услышала, что менее всего пострадали дома в той части города, где располагалось наше с Хорвеком жилище. Ветер не срывал там крыши, не ломал деревья, и вскоре кто-то негромко воскликнул — «Дом колдуна! Господин-в-перчатках!», после чего все разом смолкли, словно эти опасные слова все объясняли. Знали бы они, что беспамятный бредящий юноша в изорванной одежде, которого уложили у стены, щедро одарив старым плащом, и был тем самым колдуном!..
Я, опустившись на пол рядом с ним, оттирала грязь со своих рук и размышляла о том, что вовсе не сила Хорвека заставила бурю пройти стороной. Несколько маленьких косточек, похожих на нефрит, сохранили дом и его обитателей, и я ощущала, как в сердце оживает робкая надежда — быть может, Харль спасся, и мастер Глаас сумел его отыскать…
Что же до ужасных событий в королевском дворце — о них пока что помалкивали. Ненастье, подобное нынешнему, способно оставить без крыльев даже известия, которые обычно разлетаются по миру быстрее молний. Но я не могла обманывать себя — буря к утру стихнет, люди перестанут вслушиваться только в свой собственный плач и страшная правда станет известна всему Астолано.